Метро 2035. Черноморье - Виктор Лебедев

Один лист был оборван, вторая половина отсутствовала. Ган глянул на него, пробежался глазами и обомлел. Мир сузился до этого листка, который он сейчас держал в руках. Это было больше похоже на записку в несколько строк, но на уцелевшей части еще сохранилась печать Тайной Канцелярии и кусочек размашистой росписи Кардинала. Некоторые слова были размыты или стерты, но общий смысл понятен. Сердце ухало в груди, руки дрожали, пока мужчина читал убийственные строки:

«Провести операцию… по устранению Ольги и Дмитрия Ганевых… Операция должна выглядеть как несчастный случай, дабы исключить любое подозрение… Немедленно… Исполнение возложить на… По исполнении отчитаться. 1 категория важности. Тайная Канцелярия».

Ган вспомнил, как бежал через поле к пылающему дому, в котором находились Ольга и Дима, отрезанные от выхода стеной пламени. Он не успел. Но огонь, скорее всего, просто скрывал следы жестокого преступления. Сейчас было очевидно, что его жену и сына убили, а дом подожгли. Вряд ли агент Тайной Канцелярии, исполняющий задание, стал бы рисковать, допустил бы, чтобы осталась хоть малейшая возможность спастись из горящего дома. Закололо в груди, мужчина завыл, согнулся на кровати, стиснул подушку.

Какая же скотина этот Кардинал! Убить родных, чтобы сломать его и подчинить себе, своим низменным желаниям! Ган сорвался с койки и обрушил град ударов на невиновную стену каюты. Он молотил по ней кулаками, разбивая руки в кровь. Остановился, только когда выдохся. Руки опухли от ударов. «Да и насрать!» Ган проклинал себя и Кардинала. Он столько лет работал на эту гниду, убившую его семью! «Падла, блядь!» Хотелось выть, хотелось увидеть Кардинала, чтобы переломать ему кости, разодрать голыми руками глотку, вырвать кадык, вырвать сердце и раздавить, пинать уже мертвое тело до исступления. Мужчина рвал на себе волосы и скулил, забившись в угол.

Таким его и застали черноморцы, обеспокоенные криками из каюты. Насильно скрутили, хоть Ган и вырывался как мог, успев прилично расквасить пару физиономий, и отнесли в палату к Степашину, где Антон Владимирович вколол ему лошадиную дозу успокоительного.

– Уверен? – Они стояли на носу танкера, разглядывая чернеющую гладь моря. Адмирал всматривался в непроницаемое лицо Гана, который мыслями был далеко отсюда.

– Это моя драка, и сейчас это – дело всей моей жизни, я не усну спокойно, пока не закончу его.

– Тебе точно ничего не показалось?

– Вы можете прочесть сами, бумажка в моей каюте.

Сергиенко потрепал его по плечу.

– Честно, несмотря на все, я бы не хотел терять тебя. Ты нужен нам здесь, многое умеешь. Но нельзя держать волка в клетке. Когда думаешь плыть?

– Если ваше обещание отдать лодку в силе, то прямо сейчас.

Адмирал махнул рукой.

– Бери. Ган, удачи тебе. Тварь нужно раздавить, но это лишь верхушка айсберга, ты же понимаешь, тебе не сломать систему.

– Я, по крайней мере, попытаюсь.

Брызги летели в лицо мужчине, сидящему на корме моторной лодки у руля. Той самой, на которой они совсем недавно отправились к лайнеру. Андрей Викторович оставил ему обрез и «Макаров», не поскупился на патроны. Из-за тумана уже давно не было видно колонии, которая осталась за спиной, но он мог поклясться, что на борту до сих пор стоял и смотрел ему вслед Адмирал. И Сергиенко Андрей Викторович искренне желал ему удачи.

Лодка прыгала на волнах, а Ган взволнованно всматривался вперед, хотя и понимал, что до берега еще далеко. Нетерпение внутри росло с каждым часом, главное было – не перегореть раньше времени. И мужчина, стиснув зубы, пытался держать себя в руках. Сейчас он жил исключительно чувством мести.

Очертания берега сливались с прояснившимся небом. Распогодилось. Ган решил высадиться правее Архипо-Осиповки, между бухтой Инал и поселком. Не хотелось сразу обнаруживать себя, предстояло еще обдумать план действий. Да и побыть наедине со своими мыслями не мешало, а то сгоряча натворит таких дел, что и до Кардинала не успеет добраться. Приблизившись к берегу, он выключил мотор и остаток пути проделал на веслах, механический труд помог немного остыть. И подплыть удалось незаметно.

Лодку пришлось вытащить по камням на берег и забросать сухими ветками и водорослями. Вблизи маскировка так себе, зато издали не заметить. Уже вечерело. Диск солнца катился на западе за гряду холмов. Тени вытянулись, стихли чайки, еще недавно кружившие у берега. Вряд ли к ночи здесь пройдут патрули, нечего им делать на пустынной узкой полоске берега вдали от населенных пунктов. Но осторожность никогда не помешает, поэтому Ган прошелся взад-вперед, приметил небольшое ущелье и решил переночевать в нем, чтобы не быть на открытой местности как на ладони.

В ущелье сквозь плиты песчаника сочился небольшой ручеек, Ган жадно припал к нему и долго пил, пока не утолил жажду. Перекусил сушеной рыбой, которой снабдили в Черноморье перед отправлением. Нарезанные полоски были жесткими и жевались с трудом, но ничего лучше у него сейчас не было, а силы восстанавливать надо.

Одежда насквозь пропиталась потом – часовой заплыв на веслах не прошел бесследно, Мужчина снял ее, оставшись в исподнем, и развесил на еще теплых камнях на входе в ущелье. Затем подложил под голову рюкзак и растянулся на шершавой плите, будто разрезающей крутой холм пополам и торчащей из него метра на два. Забраться на нее было делом несложным – природа постаралась и выточила ступеньки в склоне. А если лечь на плиту, то снизу и видно не будет. Сверху же никто не подберется незаметно, осыпающиеся камешки быстро выдадут поступь человека. А птицы по ночам спят. Хватало и других тварей, но Ган справедливо рассудил, что на сто процентов он не сможет обезопасить свой сон, а если не выспится как следует, то будет вымотавшимся и усталым. И где тогда взять силы?

Сон долго не шел, зажглись звезды, луна то выглядывала из-за облаков, то скрывалась в них. Слышны были шум неспешно накатывающих волн и шипение морской воды. Мужчина ворошил в памяти события недавних дней, стискивал зубы от ненависти к Кардиналу и его темным делам, с благодарностью вспоминал об Адмирале, давшем ему приют и поверившим в него. Плыли лица перед внутренним взором: всклокоченный Натуралист с бородой, похожая на парня Инга, огромный лысый Тихон, размахивающий своим боевым самодельным топором. Были и другие – все те, кто задержался в жизни Гана, оставил в ней след. А над всем этим плыли Саныч, Оля и Димка. И все они трое будто пытались что-то сказать, предостеречь от чего-то, что должно случиться в будущем. Но мужчина не смог понять ни одного слова. А потом провалился в черноту без сновидений.

С первыми лучами солнца, выглянувшего из-за холмов на востоке, Ган подскочил, озираясь, и не сразу понял, где находится. Он наскоро доел остатки рыбы, напился из ручья, набрал во флягу немного воды с собой. Оглянулся – не забыл ли чего, взвалил рюкзак на плечи и уверенно и бодро зашагал по камням в сторону Архипо-Осиповки. В спину, словно подгоняя, светило солнце, приятно согревало. Полуденной духоты еще не было, и Ган наслаждался ранним сентябрьским утром.