Eve. Век эмпирей - Тони Гонзалес

Их прибытие всегда означало для местных обитателей долгожданную перемену в обычных формах развлечения на симуляторах. Бывали случаи, когда целый звездолет предлагали в обмен на сексуальный контакт с реальным партнером вместо виртуального.

Но большую часть времени станция Лорадо была одиноким местом, и как раз одиночества Винс и хотел.

Бармен, пожилой мужчина, явно из калдари, поглядывал на головизор, все еще показывавший события на Бронестроительном комбинате.

— Этот парень — чертов герой, если хочешь знать мое мнение, — заявил он, наполняя стакан. Образ Тибуса Хета, несущего раненого рабочего под непрекращающейся пальбой, высветился на экране. — Хотел бы я, чтоб у нас были такие вожди в те времена, когда меня трахала мегакорпорация.

Отхлебнув глоток, Винс прислушался к бурным дебатам о намерениях Хета и финансовых последствиях переворота. Почти машинально комментатор упоминал жестокое насилие, которое унесло жизни множества рабочих.

«Финансовые последствия, — подумал он. — Дома ничего не меняется».

— И кто был твоим сутенером?

— «Лай Дай», — ответил бармен. — Я тридцать лет на них пахал, потом забрал свою выручку и открыл этот сортир… то бишь бар, как можно дальше от моих прежних маршрутов.

— Потому что здесь крутится наличка, верно? — Винс усмехнулся.

— Миллионером в ближайшее время мне точно не стать. Тем более что владелец станции — калдари.

Винс залпом проглотил половину содержимого стакана, наслаждаясь ощущением жара от глотки к желудку.

— Тогда без вопросов, — прокаркал он. — Тебя послали на хрен — и ты туда пришел.

Оба рассмеялись, вполне понимая друг друга. Бармен отвернулся, оставив Винса наедине с его мыслями. Оглядывая бар, он заметил, что один из посетителей полностью вырубился — его голова лежала на столе, в ладони покоился открытый пузырек «Френтикса». Другие посетители сидели, стараясь держаться как можно дальше друг от друга. Старый фрегат приближался к доку, и появились стыковочные дроны, чтобы провести корабль на свободный пирс. Это зрелище подпортило Винсу настроение, и он снова сделал большой глоток.

«Не знаю, сколько я смогу еще это выдержать, — думал он. — Я устал убегать, устал делать все, что велел мне гребаный Джонас».

Винс поставил стакан перед собой и глубоко вздохнул, чувствуя, как густые пары алкоголя прочищают его трахею.

«Да, я оставил работу на „Лай Дай“. Я трачу большую часть жизни, болтаясь в пространстве в спаскостюме, с лазерным резаком и охапкой кабельных сцеплений, шарахаясь от тупых рабочих дронов и случайного дерьма, летающего в космосе. И при каждом ничтожном шажке на моем пути Джонас стоит у меня над душой и говорит, что я должен и не должен делать».

Он потянулся и схватил стакан.

«Я должен был сказать ему „Нет“, когда он позвал меня в свою команду. Я должен был не обращать внимания на его хрень „Ты — мой лучший рабочий, ты — прямо дома в спаскостюме, как насчет приключения, возможности вырваться из этой корпоративной давилки“ и прочее дерьмо».

Винс проглотил остаток выпивки и с силой хлопнул стаканом о стойку, рискуя вызвать гнев бармена.

«О, и верно — в первый раз я действительно сказал „Нет“. И он попросил меня в гребаный второй раз».

— Будешь еще или надо кое-чего другого, чтоб успокоиться? — бармен указал на список наркотиков, укрепленный за стойкой.

— Только держи их наготове, — ответил Винс, вытянув перед собой руки. — Пожалуйста.

«Из-за этих рук я проглотил свою гордость и, как маленькая девчонка, позволил Джонасу командовать собой. — Не заботясь о том, как странно он, должно быть, смотрится со стороны, Винс изучал шрамы на своих крупных руках. — Ему должно быть, нравилось видеть, как испуган я был. Как испуганы были мы оба — я и Тея. Она со своим изуродованным лицом, я с дырой в плече. Мы сделали бы что угодно для Джонаса, лишь бы он забрал нас оттуда. Что угодно. Он знал это. И с тех пор использовал в своих интересах».

Перед ним очутился новый стакан, полный, со свежим льдом.

«Мог бы я убить Джонаса, как убил гребаного мужа Теи? Это, черт побери, вопрос. — На сей раз, отхлебнув, он немного пополоскал выпивкой рот, перед тем как проглотить. — Ха, это не было бы то же самое. Освобождение, возможно, но не освежевание, как это было с Кейвоном. Некоторые парни говорят, что они не помнят себя в гневе, и, когда все кончено, они смотрят на то, что они сделали, это — как будто время только что сделало скачок к „после“, поглотив все удовольствие… как будто ты направился в бордель и тут же очутился на выходе, не распробовав ни одной шлюхи. Но не я. Я помню все… как мои кулаки лупили по его лицу, как я бил его головой об пол, треск пробитого черепа, и этот запах — черт, эту отвратительную вонь мозгов. Я наслаждался этим так, что не заметил, как этот хрен подстрелил меня. Даже не почувствовал, пока все не кончилось. И есть кое-что еще, чего я никогда не забуду. Когда это произошло, я чувствовал себя чертовски хорошо. Если это делает из меня чудовище… пусть будет так».

Еще один глубокий глоток, и новый прилив жара в организм превращает действительность в туман.

«Возможно, если бы Джонас когда-нибудь ее ударил… — думал он. — Если бы он ударил ее, как ее бил Кейвон, как он убил ребенка, которого она носила, это был бы хороший повод для убийства. Хотел бы я не нуждаться в причине, но мать вашу, я в любом случае чудовище, верно? Даже так, он этого не стоит. Еще нет. Не в то время, пока мы в бегах от полиции трех корпораций калдари. Плюс еще те, кто заявятся за нами, чтобы забрать чертова капсулира на борту».

— Долго ты еще собираешься меня игнорировать?

Покосясь налево, Винс увидел амаррку, расположившуюся через два табурета от него.

— Я имею в виду — в этой дыре появилась женщина, а ты не заметил?

На ней был комбинезон механика, под которым виднелась обтягивающая трикотажная рубашка, и от нее пахло машинной смазкой. Выражение лица было наглым, но черты лица делали ее странно желанной, бездонные темные глаза выражали таинственный чувственный призыв. Но руки этой женщины казались разболтанным чувствам Винса чересчур мощными для ее роста; они были мозолистые, натруженные, с глубоко въевшейся под ногтями грязью.

— Предположим, я был слишком погружен в выпивку, чтобы замечать что-либо еще, — пробормотал он, поднеся стакан к губам для нового глотка.

— Вижу. Значит, ты не на блядки пришел?

Часть выпивки попала не в то горло, и Винс придушенно закашлялся.

— Что, думал, амаррские девочки не знают таких грязных слов? Я могу выражаться так же, как любая другая девушка. Или парень.

На ее лице блеснула двусмысленная улыбка, показав красивые белые зубы.

— Ты полна сюрпризов, — прокаркал Винс, откашлявшись. — Значит, я могу купить тебе выпить или что-нибудь еще?

— Нет, — сказала она. — Но взамен я возьму у тебя деньги.