Обречены воевать - Грэхам Аллисон

сенатора Джорджа Тернера, хотя правила требовали участия в трибунале «беспристрастных юристов». Никто не сомневался в том, как проголосуют два представителя Канады[403]. Все упиралось в голос третьего комиссара, представлявшего канадскую сторону, лорда-главного судьи британца Элверстоуна, чей выбор мог оказаться решающим.

Рут сообщил ТР, что англичане (через Элверстоуна) поддержат требования США, поскольку те очевидно соответствуют их интересам. Если вспомнить сдержанность, проявленную британским правительством при улаживании споров в Венесуэле в 1895 и 1902 годах, можно предполагать, что англичане не захотят ссориться с Америкой из-за второстепенной проблемы. Но, повторюсь, Рузвельт не полагался на случай и воспользовался визитом в Лондон судьи Верховного суда Оливера Уэнделла Холмса-младшего, чтобы предупредить британского министра по делам колоний: если обсуждение зайдет в тупик, «я займу позицию, которая предотвратит любую возможность арбитража в дальнейшем». ТР также поручил Хэю напомнить Лондону, что, если трибунал не сможет прийти к соглашению «здесь и сейчас», США будут вынуждены «действовать таким образом, который неизбежно ущемит британскую гордость»[404]. Со своими членами трибунала Рузвельт был откровеннее: «Не желаю никаких суровых суждений, но, если англичане примутся выдвигать подозрительные придирки, я направлю регулярную бригаду в Скагуэй, завладею этой оспариваемой территорией и буду удерживать ее силой ради блага Соединенных Штатов»[405].

Лондон уступил неприкрытому давлению. В октябре 1903 года трибунал вынес свое решение четырьмя голосами против двух, присудив Соединенным Штатам Америки полную победу по всем спорным вопросам. Голос Элверстоуна и вправду оказался решающим. Два канадских комиссара отказались подписать окончательное решение трибунала, заявив, что они «бессильны предотвратить махинации» США и Великобритании. По словам канадского историка Нормана Пенлингтона, в Канаде вердикт трибунала «вызвал едва ли не мощнейший взрыв негодования» в истории страны. Пресса утверждала, что Канаду «принесли в жертву», «обманули» и «ограбили», высмеивала Элверстоуна за продажность – мол, он продал Канаду, потакая ненасытности американского президента[406]. С другой стороны, газета «Вашингтон морнинг пост» писала, что Рузвельт и его администрация «воспринимают итоговое решение как выдающийся и величайший дипломатический успех Соединенных Штатов при жизни нашего поколения»[407]. В обмен на несколько мелких уступок Канаде США получили сплошную прибрежную полосу: пять тысяч квадратных миль побережья и островов вдоль «хвоста» Аляски и часть девственной территории Тонгас, которой было суждено стать крупнейшим национальным лесом Америки. Когда все было сказано и сделано, земля, добытая ТР в споре с Канадой, присовокупила еще один Род-Айленд к американским владениям[408].

Воображаемое «дополнение Си»

После побед над Испанией, Германией и Великобританией и установления господства над Америкой, от Аляски до Венесуэлы, Рузвельт заявил в обращении к нации в 1904 году, что США взяли на себя ответственность за поддержание мира и стабильности в своем геополитическом окружении. Впоследствии, заявил ТР, «хронические проступки или импотенция, чреватая общим ослаблением уз цивилизованного общества, может в конечном счете потребовать, как в Америке, так и где угодно, вмешательства какой-либо цивилизованной нации, а в Западном полушарии приверженность Соединенных Штатов реализации доктрины Монро может вынудить США, пусть против их воли, при явных случаях таких правонарушений или импотенции, осуществить международную полицейскую власть»[409]. Эта речь стала известна как дополнение Рузвельта к доктрине Монро.

В оставшиеся годы своего президентства ТР показывал, какие именно «проступки или импотенцию» он имел в виду. Он поручал американским военным вторгаться в Доминиканскую Республику, Гондурас и на Кубу в ходе местных беспорядков, угрожавших американским коммерческим интересам. Он пытался, но не сумел свергнуть правительство Мексики, которое считал «неправильным», а его преемник Уильям Говард Тафт побуждал мексиканских революционеров, осевших в США, вооружаться и выступать против мексиканского президента Порфирио Диаса, поддерживал их, когда они свергали Диаса, и впоследствии поддержал переворот, который сверг этих революционеров, когда и они принялись досаждать Соединенным Штатам Америки. Американские морские пехотинцы и военные корабли отправлялись в Латинскую Америку двадцать один раз за тридцать лет от обнародования дополнения Рузвельта до введения Франклином Рузвельтом политики добрососедства в середине 1930-х годов (эта политика предусматривала отказ от интервенционизма, столь милого сердцу родича и предшественника нового президента США).

Политическая карикатура из газеты «Монреаль стар» (1903) изображает американского орлана в виде стервятника, ищущего новую добычу. Опубликована после вмешательства США в Панаме и спора из-за Аляски.

Американская агрессия

Американский орлан: «Позвольте взглянуть, что там еще видно?»

Источник: «Монреаль стар»

Покинув Овальный кабинет, ТР сказал другу: «Если мне придется выбирать между политикой крови и железа и той, которая за молоко и воду, я выберу кровь и железо. Она лучше не только для государства, но и для мира в длительной перспективе»[410]. Однако воздействие «цивилизаторской миссии» ТР и его «полицейской власти» ощутили многие правители стран полушария[411]. В 1913 году политический лидер Аргентины Мануэль Угарте прямо сказал молодому Вудро Вильсону, что многие латиноамериканские страны «подвержены ныне порочнейшим инстинктам, которые в самих Соединенных Штатах неприемлемы, ибо они нарушают представление о публичной ответственности и вызывают неодобрение общественного мнения… В результате такого поведения Соединенные Штаты Америки постепенно сделались нам отвратительны». А Диас передал эти умонастроения в своем знаменитом скорбном восклицании: «Бедная Мексика! Ты так далека от Бога и так близка к Соединенным Штатам!»[412]

Наблюдая нарастающую уверенность в действиях Пекина вдоль границ Китая и в акватории Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей, мы должны спросить себя: не напоминает ли все происходящее действия Теодора Рузвельта в Карибском бассейне? Окажись сегодняшний Китай хотя бы вполовину столь же настойчивым, какими были тогда США, способны ли нынешние американские лидеры адаптироваться к нему так же ловко, как это сделали тогдашние англичане? Исторические параллели вплоть до этого момента показывают, что различий между Си и ТР больше, чем сходств. Впрочем, имеется ряд признаков того, что американцы готовятся разделить участь Великобритании. Фукидид, доведись ему очутиться в наших обстоятельствах, скорее всего, сказал бы: мужайтесь, еще ничего не решено.

Глава 6. Чего хочет Китай Си Цзиньпина?

Столь великими деяниями мы засвидетельствовали могущество нашего города на удивление современникам и потомкам. Чтобы прославить нас, не нужно ни Гомера, ни какого-либо другого певца… Все моря и земли открыла перед нами наша отвага и повсюду воздвигла вечные памятники наших бедствий и побед.

Фукидид, «История Пелопоннесской войны»

Небо вверху, земля внизу, а то, что лежит между небом и землею, зовется Китаем. Те, кто живет за его пределами, суть чужаки. Эти чужаки живут вовне, а Китай