Что надеть для обольщения - Сари Робинс

Прескотт нахмурился:

– «Не создана для страсти»? В первый раз об этом слышу! Что за вздор!

– Но это правда. И честно говоря, я немного всем этим обескуражена и смущена.

Она хотела обойтись без этого убийственного признания, но ей не удалось его избежать. Эдвина закрыла глаза. Ну вот, теперь все пропало… Она выложила Прескотту Дивейну все как на духу – всю голую, неприглядную правду о себе.

Прескотт хотел что-то сказать, но передумал. Вместо слов он взял Эдвину за руку и потянул в тонувшую в кромешной тьме нишу.

Схватив Эдвину за талию, он крепко прижал ее к себе.

Сердце у нее бешено подпрыгнуло в груди, во рту пересохло.

– Ах… Что вы делаете?

– Считайте это… экспериментом.

Прескотт наклонился над изумленной Эдвиной и – поцеловал.

Она замерла, со страхом и волнением ожидая, что сейчас он с отвращением отшатнется.

– Эдвина, вы так перепуганы, как будто вам сейчас должны удалить зуб. – Прескотт нежно касался своими мягкими губами ее губ. – Расслабьтесь, не думайте ни о чем и просто наслаждайтесь моментом.

Легко сказать! Как тут расслабишься, если она мысленно приготовилась, что сейчас ее ждет ужасное унижение!

Прескотт начал гладить Эдвину по спине, отчего ей стало очень-очень хорошо. Эдвине нравился запах Прескотта – мускусный, мужской и чуть-чуть коньячный. Его губы были такими мягкими и теплыми! Эти поцелуи и в самом деле настоящее удовольствие. Эдвина трепетала от восторга. Все это было как какое-то упоительное наслаждение. Это просто восхитительно…

Вдруг она почувствовала желание. Это было как внезапный удар молнии. От неожиданности Эдвина ахнула. А Прескотт принялся целовать ее еще более исступленно, продолжая гладить спину. Эдвина все сильнее прижималась к нему. Все ее тело пылало.

Горячее, сильное, всепоглощающее желание охватило Эдвину. Все как будто плавилось у нее внутри. Она была как огонь. Никогда в жизни Эдвина не чувствовала себя так необыкновенно, так фантастично.

Мир обрушился, и остались только темнота и горячие объятия этого мужчины и их полный страсти поцелуй.

Прескотт гладил ее грудь, еще крепче прижимая Эдвину к себе. Тяжело дыша, Эдвина положила голову ему на плечо. Ее тело горело, а сердце бешено колотилось. Ей хотелось от него большего. Отбросив стыд, она взяла в ладони лицо Прескотта и притянула к себе, снова ища его губы. Горячие, влажные, они возбуждали в Эдвине жажду, о существовании которой она раньше не подозревала.

Неожиданно Прескотт схватил Эдвину за плечи и, продолжая тяжело дышать, отодвинул ее от себя.

– Я не хотел, чтобы все зашло так далеко… – выдохнул он.

Она недоуменно захлопала ресницами. Ее разум был все еще затуманен, сердце гулко стучало, а тело словно сжигали на медленном огне.

– Так далеко?..

В наступившей тишине было слышно только их учащенное дыхание.

– Так вы утверждаете, что не созданы для страсти, да? – спросил Прескотт, пытаясь отдышаться.

– О Господи! – Эдвина моргнула, стараясь вернуться к действительности.

Он выпрямился.

– Просто, моя дорогая Эдвина, – сказал Прескотт довольным тоном, – я предпринял попытку опровергнуть ваше утверждение.

– Вы не оставили от него камня на камне, – пробормотала она смущенно.

Он улыбнулся и, схватив Эдвину за руку, потянул ее обратно на улицу.

– Ну а теперь можно смело отправляться на бал.

– На бал? Думаю, мне лучше сейчас присесть. – А еще лучше, если он снова ее обнимет…

Повернув Эдвину к свету, Прескотт внимательно осмотрел ее лицо и поправил одежду.

– Ну вот, все в порядке. Выглядите вы прекрасно. На вид вы ничуть не пострадали.

«Ничуть не пострадала?» Да только что весь мир чуть не перевернулся!

Довольный собой, как кот, который съел хозяйскую сметану, Прескотт звонко чмокнул Эдвину в лоб.

– Пойдемте, Эдвина. Пора ловить шантажиста.

Джинни! Как она могла о ней забыть!

Плетясь рядом с Прескоттом, Эдвина больше ни капли не сомневалась: связавшись с Прескоттом, она влипла по самую макушку.

Но теперь уже поздно идти на попятную – они направляются в самое логово злодея.

Прескотт вел Эдвину к особняку Бонов, из окон которого уже доносились звуки начавшегося бала. Окна ярко светились. Голоса оживленных гостей и аккорды менуэта перемешались с цокотом копыт и хриплыми голосами кучеров и слуг во дворе дома.

Эдвина заметила, что Прескотт замедлял шаг, чтобы она могла поспевать за ним. «Наверное, он делает так всегда, сопровождая дам», – пронеслось у нее в голове. И неизвестно почему, эта мысль огорчила ее.

Ввязываясь во все это, она знала, на что идет. Понимала, что Прескотт Дивейн – не святой. Более того, возможно, именно благодаря его богатому опыту общения с женщинами ему удалось разжечь в ней неведомую доселе страсть.

Очевидно, и поцелуй, от которого у нее уплывала из-под ног земля, для самого Прескотта ничего не значил.

И Эдвина не могла решить для себя, радовал ее этот факт или огорчал.

Как бы там ни было, ей нужно помнить, зачем она пришла сюда. Как это делает Прескотт. Непохоже, чтобы поцелуй, который так сильно взбудоражил чувства Эдвины, на него хоть в какой-то мере подействовал. Слава Богу, что Прескотт при любых обстоятельствах в состоянии сохранять трезвую голову, не терять бдительности и не упускать из виду главное, ради чего он здесь вместе с Эдвиной, – поиски шантажиста. Эдвине до него далеко: в пылу страсти, когда Прескотт ее целовал, все мгновенно вылетело у нее из головы.

Она даже на миг забыла о том, что ее поцелуи не могут быть приятны мужчине. Более того, в голове у нее теперь вертелся вопрос. Может быть, она все же создана для страсти? Желанна и привлекательна для мужчины? Тем более что мужчина, который был сегодня с ней, знал толк в плотской любви и сексуальном желании. В желании, от которого затмевало разум, кружилась голова и подкашивались ноги…

О Господи! Если бы этот поцелуй продлился хоть немного дольше, она бы, наверное, потеряла рассудок и не смогла бы принести Джинни ни капли пользы.

Эдвина собрала всю свою волю в кулак и приказала себе забыть об этом волнующем эпизоде и не обращать никакого внимания на то, что сейчас она нечаянно касается своими юбками бедра Прескотта…

Джинни! Ей надо думать о Джинни.

Прескотт вел Эдвину в сторону аллеи, расположенной у особняка Бонов.

Звуки улицы у них за спиной постепенно становились все тише, а сверху из окон было слышно, как оркестр заиграл веселый шотландский танец.