Последний человек на Луне - Юджин Сернан

Поскольку нам с Чарли предстояло делать выходы, мы провели много времени вместе в самолетах и выпили пару бутылок пива в барах, упорно работая для полета и только для полета. Вдвоем мы составили команду, которая помогала инженерам LTV Aerospace в Далласе скомпоновать AMU так, чтобы она удовлетворяла всем нашим нуждам. После работы мы иногда чокались, поздравляя друг друга, потому что понимали, что эта реактивная установка – серьезное испытание, что она будет «звездой» космической программы – и она была наша и более ничья! Командиры кораблей, пусть они и опытнее нас, могут выполнить отлично свою работу по сближению в космосе или сэкономить большое количество топлива на спуске, но аршинные заголовки газет достанутся тем, кто выйдет в открытый космос. Будучи новичками, мы пару раз посмеялись над этим, но чувствовали себя уверенно: если кто-нибудь и может укротить это летающее кресло, так только мы.

Бассетты жили в трех кварталах от нас вдоль озера, Барбара и Джинни были хорошими подругами. Поэтому за время подготовки мы провели вместе и множество внеслужебных часов, вместе обедали и подолгу говорили. По мере того, как недели улетали назад, эта дружба крепла, пока мы не стали почти что одной семьей.

Начинался 1966 год, и «Джемини» должны были летать каждые два-три месяца. На март был назначен «Джемини-8»; Нилу и Дейву Скотту предстояло выполнить встречу и стыковку с еще одной «Адженой», а Дейву – провести выход. Затем, в мае, должен был стартовать «Джемини-9».

В последний день февраля Эллиот, Чарли, Том и я залезли в два двухместных самолета T-38 NASA, чтобы перелететь в Сент-Луис и поработать на тренажере на заводе МакДоннелла. У ведущего самолета с номером NASA 901, на котором летел Эллиот с Чарли на заднем сиденье, был багажный отсек, и мы сложили в него все личные бумаги и идентификационные бэджики NASA, прежде чем в 07:35 утра вылететь из Хьюстона. Прогноз погоды для Сент-Луиса был ожидаемым для этого времени года: видимость 5 км, дождь, мокрый снег. Этого мало, чтобы обеспокоить четверых опытных пилотов, хотя приборные средства могли бы быть получше. В аэропорту прилета был неисправен компьютер, обслуживающий автоматическую глиссаду, так что нам пришлось удвоить внимание. Том пристроился в позицию за крылом Эллиота, когда мы поднимались сквозь легкую облачность над Эллингтоном в яркое голубое утреннее небо. Белые шлемы Си и Бассетта виднелись под фонарем кабины, похожие на пару шариков для пинг-понга в прозрачной пластиковой трубке.

К девяти утра, когда мы добрались до муниципального аэропорта Ламберт – Сент-Луис, погода совсем испортилась. Зимнее небо «дышало» грязной смесью дождя и неровных столбов снега и тумана, которые опускались до высоты 120 метров над уровнем земли. Наши маленькие реактивные машины от фирмы Northrop подбрасывало так, как будто мы бились об острые углы. Мы снижались сквозь эту кашу крылом к крылу, почти не видя друг друга в снежном заряде.

После приземления нам не надо было далеко идти до точки назначения. Завод McDonnell Aircraft Corporation находился рядом с летным полем, и большое здание № 101, в котором собирались оставшиеся корабли «Джемини», стояло всего в 150 метрах от полосы.

При правильном заходе мы должны были выйти из снежной каши на высоте 120 метров и увидеть поле аэродрома перед собой. Однако мы все еще шли по приборам, окруженные облаками и снегом, и мне не нравилось то, что я вижу. Эллиот ошибся с расчетом захода на посадку, мы шли выше и быстрее необходимого и уже слишком близко к полосе.

«У нас нет шансов приземлиться с этого захода», – сказал я Тому.

И тут, непонятно зачем и без какого-либо предупреждения, Эллиот бросил свой T-38 в сильный левый крен. «Проклятье, – рявкнул Том, – какого дьявола он делает?»

Мы тут же потеряли их и видели лишь водянистые облака и колеблющиеся снежные занавесы, проносящиеся над нашим фонарем. Мы бывали здесь много раз и знали, что не сможем приземлиться с первой попытки. Том убрал шасси и поднял закрылки, а я передал на КДП[59], что мы уходим и сделаем другую попытку. Прошло несколько минут, пока мы набирали высоту, а затем КДП приказал нам ждать. Мы беспокоились лишь об одном: а что если Эллиот и Чарли ушли на запасной аэродром и увезли с собой в багажном отсеке нашу одежду и портфели? Мы не увидели ни падения, ни взрыва, ни пожара, которые убили двух наших товарищей.

Потом в отчете мы прочитали, что Эллиот продолжал быстрое снижение и успел завернуть за башню КДП, прежде чем понял свою ошибку. Кто-то из них сумел дать форсаж в тщетной попытке вытащить T-38 из поворота с крутым снижением, но было слишком поздно. Самолет ударился о крышу здания № 101, прокатился до ее края и свалился вниз на стоянку, где и взорвался. Обломки разметало по обширной площади, а обоих летчиков выбросило из кабины.

Пожарные поспешили к горящим обломкам и залили снег толстым слоем пены, из которого выступала лишь часть хвоста как тонкий, покрытый шрамами памятник. Одно крыло все еще лежало на крыше, а второе оторвалось, когда самолет упал на землю. Частично раскрывшийся парашют лежал на грязном снегу, подобный сбитой шляпке гриба. Каким-то чудом сборочная линия «Джемини» внутри здания не пострадала, хотя 14 рабочих предприятия получили ранения.

Сначала не было понятно, кто погиб в катастрофе. Нашли два тела, которые невозможно было опознать, а среди обломков валялись бэджики всех четверых. Пока пожарные тушили пламя, мы с Томом ходили по кругу в 30 км от аэропорта, ничего не зная о случившемся и в раздражении оттого, что диспетчер КДП изъясняется крайне туманно. Они нам ничего не сказали и просто оставили кружить в небе в гордом одиночестве и с ощущением, что нас, кажется, игнорируют. В конце концов топливомер подошел к нулю, нужно было что-то делать, и нам разрешили посадку.

Мы приземлились хорошо и не увидели ни дыма, ни каких-либо признаков аварии. Когда мы бежали по полосе, «башня» спокойно спросила, каковы имена пилотов на самолете NASA 907. Это были мы. «Стаффорд и Сернан», – ответил я. Вот таким путем они узнали, что погибли Чарли и Эллиот. Я запросил, был ли 901-й отправлен на запасной аэродром, но получил в ответ лишь ничего не говорящую инструкцию прибыть в оперативный центр компании McDonnell. Опять ничего… Мы так и не узнали, что случилось, пока не зарулили на стоянку, не открыли фонарь и не увидели группу людей с мрачными лицами, которые нас встречали.

Я немедленно позвонил Барбаре. «Произошла ужасная авария, но я в порядке, – сказал я, глубоко дыша, чтобы немного успокоиться. – Чарли и Эллиот погибли. Больше я ничего не знаю».

Она все еще была в ночной рубашке, когда раздался звонок, и прямо так осела в кресло, словно убитая. Я попытался утешить ее настолько, насколько это можно было сделать из штата Миссури с холодной телефонной трубкой в руках, и попросил сразу же пойти к Бассеттам.

Для Барбары это был один из самых тяжелых моментов за все годы в космической программе. Джинни, очень симпатичная девушка, прямо-таки кипела от волнения по поводу предстоящего полета Чарли на «Джемини-9», и новость о том, что он погиб, совершенно ее опустошила. И когда Барбара постучала в дверь, чтобы быть рядом с ней в этот ужасный день, стало только хуже.