Любимая воина и источник силы - Любовь Черникова

Может, я и был несправедлив к этому человеку, но во мне говорила злость. В том числе и на самого себя. Останься я на месте, не поддайся импульсу и уже бы обнимал мою девочку, вместо того чтобы с выпученными глазами искать ее по всей империи.

Природник побледнел, но не опустился до оправданий:

– Вы правы, это моя вина, милорд. Нельзя было оставлять ребят одних. Я забыл, что они все равно еще только дети… Ребята, кто видел, с кем она ушла?

– Милорд Вердерион, – вмешалась в разговор испуганная Кассандра Эллэ, от волнения напрочь забывшая про обнимающие ее руки хулиганского вида парня. – Это был теневик. В форме с нашивкой нелмана. Молодой, худой и очень бледный. Он сказал, что вы его за ней отправили.

Я совсем похолодел. Большинство фанатиков, особенно невысокого ранга, и правда отличались какой-то болезненной худобой и лихорадочным взглядом, напоминая пристрастившихся к разного рода дурманам. Собственно, таковыми мы их и считали. Оно и логично, к культу Кровавой Луны нормальный человек не примкнет.

В этот момент раздался сигнал тревоги, и мне показалось, что внутри распрямилась туго сжатая пружина. Я так и не понял, зверь одолел меня исподтишка, или же мы действовали сообща, но завершил оборот уже в тенях, а в следующий миг в ипостаси раал’гара очутился на северной стороне нейтрального источника. Как раз за возведенной секцией стены, на втором рубеже.

Там, где должны были работать сияющие, экспериментируя с установкой барьера, но вместо этого почему-то лежали изломанными куклами рядом со своим оборудованием.

Там, куда я не должен был попасть, ибо это невозможно.

Там, где валялись трупы моих людей и особо яркими на фоне серой, свободной от хвои земли казались короткие рыжие волосы Гардема.

Там, где на странном алтаре, явно чуждом этому месту, белела распятая обнаженная фигурка, а над ней заносил кривой ритуальный клинок разряженный в кости и шкуры шаман.

Не думая о невозможном, я снова стал тенью, а еще через неполный удар сердца, словно застывшего в груди, мои челюсти сомкнулись, хрустко перекусив тщедушную шею. Обезглавленное тело, все еще сжимающее ритуальный клинок, завалилось вперед и едва не упало на Льяру. Ударом лапы сбил его в сторону, и лишь алые капли осквернили нежную кожу. Бирюзовые глаза, расширенные от ужаса, смотрели не мигая. Кажется, она хотела закричать, но крик так и застрял в горле.

Льяра

Темноту разорвала жгучая боль.

– Хватит! – заорала я, зажмурившись и пытаясь увернуться от третьей пощечины.

Закрыться руками не удалось, так же, как и ноги, они были раскинуты в стороны. Голова стукнулась обо что-то твердое, а надо мной склонился лесной бес или ночной кошмар.

Или культист, судя по знакомому кулону, отчего стало только страшнее.

Лошадиный череп вместо головного убора. Алчный блеск в глазах и странное пение вроде речитатива, сменяющегося горловыми звуками. Плечи, укрытые волчьей шкурой, широкая плоская грудь, расписанная незнакомыми символами, – все это я рассмотрела позднее, сразу после того, как в панике отвела взгляд от мужского достоинства, пребывающего в боеготовности. Не знаю, что меня больше напугало – оно или кривой клинок в руке фанатика. По сравнению с остальным холодный твердый камень под спиной и отсутствие всякой одежды, кроме нижнего белья, казалось мелочью. Мной целиком и полностью завладела паника.

– Мамочки! А-а-а-а! Помогите!

Рукоять клинка со стуком опустилась на камень в миллиметрах от моего виска. Вздрогнула и застыла, не в силах совладать с ненормально участившимся дыханием, голова кружилась. Не прерывая жуткого пения, фанатик культа Кровавой Луны многозначительно приложил к губам палец.

Заткнуться? Я так и думала. Конечно!

Выдав новую порцию визга, захлебнулась, когда лезвие кривого, чем-то напоминающего серп клинка коснулось кожи у самого паха. Подцепив тонкую ткань трусиков, без труда разрезало. Фанатик помог себе рукой, сделав второй надрез, а затем резко выдернул превратившиеся в обычный клочок ткани трусики. За ними последовал и бюстгальтер, оставив меня даже без иллюзии защиты.

Да что же это такое?! Впрочем, стеснение – не самое главное чувство, которое я сейчас испытывала. Собрав остатки разума, попыталась обернуться, и снова у меня ничего не получилось. Не вышло и ударить чистой энергией, несмотря на отсутствие каких-либо амулетов. Совсем ничего!

Такого всеобъемлющего страха, от которого немеет язык, сохнет во рту и отказываются шевелиться конечности, я еще никогда не испытывала. Воображение рисовало картинки ближайшего будущего, одна страшнее другой. Культист допел и выпрямился надо мной в полный рост.

Попрощалась с жизнью, беззвучно роняя слезы. Мысли и воспоминания понеслись с бешеной скоростью, отчего-то было обидно за все то хорошее, чего со мной так и не случилось. Лишь бы только не мучил…

Внезапно что-то произошло. Культист не то спрыгнул, не то отлетел в сторону, одновременно брызнуло теплым, а на его месте сплелась огромная фигура.

Это был волк, если волком можно назвать отдаленно напоминающее очертаниями существо, сплетенное из шевелящихся, ни на миг не замирающих угольно-черных теней, на фоне которых продолговатые алые глаза без зрачков показались двумя раскаленными углями. Глухое рычание за гранью слышимости заставило зашевелиться волосы. Я думала, что страшнее, чем несколько секунд назад, мне не бывало? Кажется, ошиблась.

Чудовище не двигалось, а я не могла понять, куда оно смотрит. Вдруг огромная голова медленно приблизилась, обнюхав меня с ног до головы. Я вжалась в ледяной камень, желая с ним слиться, стать незаметной, и этот мой порыв не остался незамеченным. Существо отстранилось, не то почувствовав мои эмоции, не то по собственным соображениям.

Раздался щелчок, и одна моя рука стала свободной. Проводила взглядом мощные челюсти с зубами, больше напоминающими теневые клинки моего отца. Еще щелчок, и вторая рука освобождена, теперь я могу сесть. Негнущимися пальцами попыталась расстегнуть широкие кожаные наручи, обхватившие запястья, но из-за тугих застежек это не удалось. Мешал и крупный озноб, накатывающий волнами.

Тем временем теневая зверюга освободила мне ноги. Похоже, чудовище не желает мне зла? И тут меня осенило: теневой волк – раал’гар!

– Верд? Вердер-рион? – у меня не попадал зуб на зуб, а голос прозвучал сипло и едва слышно.

Протянутая рука попыталась коснуться вмиг насторожившегося зверя, но замерла в нерешительности. Спустя долгое мгновение раал’гар медленно улегся подле меня, словно признавая. Он был огромный, даже теперь возвышался надо мной сидящей. Я сначала осторожно, затем смелее прикоснулась к шерсти на груди, запуская пальцы глубже, и с удивлением обнаружила, что под эфемерными прядями скрывается настоящая горячая плоть. Это ощущение словно вернуло меня к жизни. Застонав, забыв о наготе, я прильнула всем телом к спасительному теплу, зарываясь лицом куда-то прямо под страшную челюсть и не обращая внимания на густой запах и забившиеся в ноздри шерстинки, поверив наконец в спасение. Но и этого было мало. Пусть и теплый, но безмолвный раал’гар меня пугал. Он мало напоминал разумного оборотника.