Утраченный трон - Эд Гринвуд

В Долине многие скажут им за это спасибо. Не раз темная магия Тарлорна обрушивалась, подобно бичу рабовладельца, на тех, кого он считал своими врагами. Его заклятия съедали человека живьем изнутри или превращали их конечности в щупальца, которые тщетно извивались до тех пор, пока их обладателей не убивали живущие рядом, преисполнившись отвращения. Или он насылал летучих угрей, которые выедали глаза у тех, кто осмелился выступить против него.

Среди врагов Тарлорна были знаменитые маги. Сначала их было немного, а потом они стали объединяться в пары или даже группы заговорщиков. Их связывал растущий страх перед человеком, который умел насылать с неба молнии и превращал людей, вторгающихся на его землю, в беспомощные статуи, и так они стояли не в силах шевельнуться до тех пор, пока не погибали от жажды или холода или их не пожирали живьем стервятники.

Еще недавно Тарлорну Громовержцу прислуживали три ученика — молодые, старательные маги, подающие большие надежды, которые всячески демонстрировали хозяину свою безграничную преданность. Они не смели поступать иначе. Двое помоложе были мужчинами, но старшей и самой искусной из учеников была женщина и любовница Тарлорна: Каталейра Радужный Дракон, из семьи Радужных Драконов Арлунда. Ее семья славилась искусными магами, и она была не последней среди них, но уже на следующий день после их первой встречи она стала добровольной рабыней Тарлорна.

Это было двенадцать лет тому назад или немного больше, но настало время, когда Тарлорну надоели добровольные рабы и их лукаво-честолюбивое мелкое предательство. Поэтому в тот день всего два ученика стояли в холодных глубинах самой верхней из пещер для колдовства под укрытым от взглядов Громогардом, и оба они были мужчинами.

— Ну, вот, — произнес вдруг Тарлорн, поднял руки, и широкие рукава его одеяния сами собой раздулись от струящейся из них магической силы, которая лилась невидимым потоком, таким мощным, что даже воздух, казалось, дрожал и сотрясался. — Готово.

То были первые слова, произнесенные верховным чародеем с тех пор, как он прошептал последние десять заклинаний, которые превратили крохотную земляную змейку в шедевр Тарлорна — убийцу магов. От тела Каталейры еще поднимался пар. Оно лежало, распоротое вдоль на рабочем столе, словно туша кабана на колоде мясника, пока многократно увеличенная змея не набросилась на него и жадные челюсти множества голов не вгрызлись с одинаковой жадностью и не сожрали самую младшую из Радужных Драконов до последней косточки. Тарлорну придется столкнуться с ненавистью всей семьи магов, когда они узнают о ее судьбе, но он, вероятно, только обрадуется этому. Даже верховным чародеям нужны развлечения.

Пальцы Тарлорна описывали в воздухе медленные полукруги, видно было, что он дрожит. Два ученика переглянулись, а затем тот, что повыше, осторожно шагнул вперед, туда, откуда мог заглянуть в лицо Тарлорна.

Громовержец был покрыт потом, вены набухли у него на шее. Его губы беззвучно шевелились, лицо исказилось от внутренней борьбы, которая, казалось, усиливалась по мере того, как змея в противоположном конце комнаты медленно поднималась, будто огромная покачивающаяся колонна, и наконец уставилась прямо в глаза верховному чародею.

Она была массивной, с уродливым утолщением из массы мускулов, откуда вырастала дюжина тонких, как тело угря, шей, и каждая заканчивалась головой с золотистыми глазами, почти целиком состоящей из чудовищных челюстей. Эти голодные челюсти с острыми клыками щелкали в воздухе, упорно, но тщетно пытаясь схватить мага, который их создал.

Убийца магов задрожала. Крупные судороги пробежали по всей длине ее тела, она пыталась двинуться вперед, напрягалась, стараясь привести в движение свои кольца, но терпела поражение в борьбе с волей колдуна.

Множество золотистых глаз злобно уставилось на Тарлорна с физически ощутимой ненавистью. Каталейра, уже очнувшаяся, оказалась запертой в этом существе, она беззвучно кричала в своем заточении и боролась с подавляющей ее волей.

Тарлорн был мастером таких извращенных чудес: он сплетал живую плоть и кости, сплавлял несколько существ воедино, произнося свистящим шепотом одно заклинание за другим, и превращал их в нечто кошмарное. Единственным преступлением несчастной Каталейры было ее честолюбие, единственной ошибкой было то, что она проявляла слишком большую готовность служить хозяину.

Тихий, гудящий звук, напоминающий рычание, заполнил комнату. Это сопротивляющаяся Убийца магов пыталась взреветь или хотя бы зашипеть. Но сколько бы у Каталейры ни было челюстей, она не могла даже вскрикнуть.

Лица двоих учеников были неподвижны, как искусно вырезанные маски. Маги стояли и смотрели, как дрожит Тарлорн Громовержец.

Их повелитель пытался заставить свое создание повиноваться его воле так же безоговорочно, как повинуются человеку его собственные руки. Кажется, процесс укрощения шел не так гладко. Змее не удалось приблизиться, но и дрожь ее не утихала, и теперь Тарлорн тоже был охвачен нервным тремором. Его одежда прилипла к потному телу, он мысленно барахтался в невидимых сетях магии, стремясь подавить и покорить рассудок Каталейры, как в прошлом ему всегда удавалось, иногда нежностью, иногда жестокостью, покорить ее тело.

Ни один из учеников не смел шевельнуться из страха, что колдун или чудовище заметят их и тогда им придется несладко. Они едва дышали, почти теряя сознание, их полные ужаса глаза блестели. Они не смели двигаться, но не в силах были и дольше стоять тут. Как знать, если их хозяина постигнет неудача, не набросится ли эта многоголовая змея на них и не уничтожит ли, прежде чем Каталейра поймет, что ей понадобится их помощь, чтобы снова вернуться в собственное тело?

С другой стороны, их повелитель с легкостью пожертвовал своей самой преданной и способной ученицей. Не станут ли они следующими, когда Тарлорн укротит Убийцу магов и пожелает дать ей потренироваться в охоте или утолить свой голод?

Громовержец выпрямился и медленно оскалился, показав стиснутые зубы.

— Так-то лучше, — просипел он, не в силах совладать со своим голосом. — Ты моя, Ката, как всегда. Моя. Никогда не забывай об этом.

Он резко выбросил вперед руку, и огромная змея поднялась во весь рост, ее многочисленные головы одновременно щелкнули зубами, целясь в потолок. Тарлорн увидел, как головы опустились обратно, злобно глядя на него, и снова улыбнулся.

Без всякого предупреждения Убийца магов повернулась и уставилась золотистыми глазами прямо на двух замерших от ужаса учеников. Потом все змеиные головы одновременно отвернулись, а Тарлорн улыбнулся еще шире.

— Да, — сказал он им. — Я думаю, а она повинуется, без промедления и колебаний. — Он заставил многоголовую змею описать перед ним небольшой круг на плитах пола, подобно циркачу, жонглирующему перед окружившей его толпой, и прибавил: — Ее чешуя — это, по-моему, самое удачное мое изобретение: она отражает заклинания и возвращает их назад, к источнику.

Глядя на их напряженные, бледные лица, он весело добавил:

— Постарайтесь это запомнить. Я выяснил, что это помогает избавиться от нездоровых амбиций.