Книга оборотней - Сабин Баринг-Гоулд

έλικ’ έφρούρει, κτανών.

И, ствол обвивая, багровый

To древо бессменно дракон сторожил.

(Еврипид{104}. Геракл. 396–397)

Аристотель называет молнии (έλικίαι) «извивающимися змеями» (γραμμοειδως φερόμενοι).

Нам трудно вернуться к незнанию всего того, что мы теперь знаем о природных явлениях, трудно воспринимать атмосферные события так, словно нам ничего не известно о законах природы, и поэтому мы склонны считать доводы народной мифологии вроде тех, что я приводил выше, фантастическими и невероятными.

Но для человека Древнего мира познание всех природных феноменов было внове, и только после очередной неудачной попытки объяснить их сверхъестественными причинами мы приходили к открытию истинных причин. Однако среди простонародья сохранилось огромное количество преданий, истолковывающих таинственные атмосферные явления. Недавно девушка из Йоркшира в ответ на вопрос, почему она не боится грозы, сказала, что ей не страшно, потому что это голос ее Отца. Что она знает о том, как атмосферный воздух стремится заполнить вакуум, созданный прохождением электрического тока? Для нее гром — это голос Господа. В Северной Германии крестьяне до сих пор объясняют грозу тем, что ангелы играют в кегли на небесах, а снег — тем, что на небе трясут перины.

Миф о драконе в связи с метеорологическими явлениями, пожалуй, в большей степени, нежели другие, иллюстрирует фазу перехода от териоморфоза (превращение в животных) к антропоморфозу (превращение в человека).

Дракон в народной мифологии — это не что иное, как гроза, появляющаяся вдали, стремительно несущаяся по небу на распростертых черных крыльях, высунув огненный раздвоенный язык и извергая пламя. В словацкой легенде дракон всю зиму спит в горной пещере, но в весеннее равноденствие стремительно вылетает оттуда.

«Через миг небо покрыла тьма, и сверкали только драконьи глаза и пасть. Земля тряслась, камни с грохотом скатывались по горным склонам в долины. Дракон бил хвостом слева направо и справа налево, обрушивая сосны и березы, ломая стволы, как тростинки. Он извергал такие потоки воды, что переполнились горные реки. Но постепенно мощь его истощалась, он больше не бил хвостом, не извергал воду и не изрыгал пламя».

По-моему, в этом описании трудно не распознать весеннюю грозу. Но невежественный разум наглядно представлял эту грозу в виде дракона, что со всей очевидностью, даже для самых больших скептиков, подтверждается следующей цитатой из летописи Джона Бромптона{105}:

«Другое знаменательное событие регулярно происходило в Сатальском заливе (на побережье Памфилии). Там, окутанный тучей, появлялся огромный черный дракон и погружал голову в воду, а хвост вздымал до небес; и поглощал тот дракон воду так неистово, что, окажись в ту пору поблизости какой-нибудь корабль, полный людей и товаров, он был бы втянут в драконью пасть и извергнут в небо. Дабы избежать этой опасности, людям следовало, едва завидев дракона, тут же поднимать громкий шум, кричать и стучать по дереву, чтобы дракон, устрашась криков и шума, убрался подальше. Некоторые, однако, полагают, что это не дракон, а солнце втягивает воду из моря, и это весьма вероятно»[49]. Джон Бромптон описывает так водяной смерч.

В греческом мифе дракон-гроза приобретает некоторые антропоморфные черты. Тифей (Тифон) является сыном Тартара и Геи; грозовая туча, вздымающаяся на горизонте, вполне могла представляться как возникающая из утробы матери-земли, а свойства грозы достаточно точно указывали на отцовство Тартара. Тифей, как воплощение урагана или тайфуна{106}, имеет сотню драконьих или змеиных голов и извергает клубы пара, подобно грозовой туче. Он изрыгает пламя, то есть молнии, и рычит, как стая диких собак. Тифей вздымается до небес, чтобы затеять битву с богами, а те разбегаются от него, принимая самые причудливые обличья. Кто не распознает в этом образе грозовую тучу, стремительно накрывающую небо, а в превращениях богов — белые облака, гонимые по небу ураганом!

Согласно Гесиоду{107}, Тифей — отец всех дурных ветров, которые приносят дожди и бури, разоряют земледельцев и губят мореплавателей. Греки называли эти ветра общим именем «смерчи, вихри»:

έκ δέ Τυφωεος 'έστ' άνεμων μένος ύγρόν αέντων,

νόσφι Νότου Βορέω τε καί άργέστεω Ζεφύροιο:

οϊ γε μέν έκ θεόφιν γενεή, θνητοΐς μέγ’ ΰνειαρ:

οί δ’ άλλοι μαψαΰραι έπιπνείουσι θάλασσαν:

α'ί δή тхи πίπτουσαι ές ήεροειδέα πόντον,

πήμα μέγα θνητοΤσι, κακή θυίουσιν άέλλη:

άλλοτε δ’ άλλαι ίχεισι δνασκιδνδσί τε νηας

ναύτας τε φθείρουσι: κακοΰ δ’ ού γίγνεται άλκή

άνδράσιν, οϊ κείνησι σινάντωνταν κατά πόντον:

αΐ δ' αΰ καί κατά γαΐαν άπείριτον, άνθεμόεσσαν

έργ' έρατά φθείρουσι χαμαιγενέων άνθρώπων