Крушение небес - Марина Ясинская

Ника все еще не привыкла, что теперь она тоже может отправлять письма в голубых конвертах. И радовалась, что отец получает от нее весточки уже на следующий день после отправки. Как и в Сирионе, Ника старалась писать ему как можно чаще. Особенно теперь, после объявления войны, ведь он наверняка очень за нее беспокоится.

Нет, в своих письмах отец ничего такого не говорил. Напротив, он писал, что очень ею гордится, рассказывал о ворчливом соседе в апартаментах напротив, о бродячем уличном коте, которого они с Никой раньше подкармливали, о новых книжных поступлениях в местную библиотеку, о том, как обстоят дела у него в школе… Эти малозначительные, но такие хорошо знакомые вещи словно укутывали Нику каким-то домашним уютом и заставляли невольно улыбаться; от них веяло привычной, родной жизнью, и на сердце неизменно становилось теплее… Хотя и начинало немного щемить от тоски.

Да, письма были теплыми, словно объятия близкого человека, и только в самой последней строке каждого письма, в коротком «Береги себя. Люблю. Папа» Ника слышала то огромное беспокойство, которое испытывал отец. И на глаза невольно наворачивались слезы… И на миг – на короткий пронзительный миг – очень хотелось обратно домой, под родную крышу, в объятия отца, под уютное одеяло в своей комнате… Туда, где тебя не найдет ни одно ненастье.

– Родителям? – спросила Ника, кивнув на конверт в руке Анселя.

– Мадам рей Брик, – ответил Ансель.

– Неужели она беспокоится, как ты справляешься с «Грозой»?

– Скорее наоборот, – усмехнулся Ансель. – Я рассказываю ей, как продвигается работа над «Молнией».

– Что за молния? – заинтересовалась Ника.

– Твой будущий авион, – довольно пояснил Ансель. – Во всяком случае, до тех времен, когда будет готов «Ураган».

– А почему «Молния»?

– Потому что если мы все рассчитали верно, то твой авион будет самым быстрым и самым маневренным во всей Империи. Станет поражать врага как молния.

– Ого! И как прогресс?

– Почти закончили. На днях устроим испытательный полет.

Сердце Ники пропустило удар. Неужели совсем скоро она будет летать на своем собственном авионе?

Ансель неправильно понял отразившееся у нее на лице волнение.

– Расчеты лично проверяла мадам рей Брик. За конструированием наблюдала мадам рей Тоск, а она очень опытная механикера. Худшее, что может случиться, – «Молния» не сумеет развить ту скорость, на которую мы рассчитываем. Но она совершенно точно не рухнет и не развалится в воздухе, – абсолютно серьезно заверил он.

Две проходившие мимо авионеры из Гранита помахали Анселю рукой, подкрепив приветствие улыбками. Юноша вежливо кивнул им в ответ и с деловым видом повернулся к Нике, словно они обсуждали что-то крайне важное; он явно не хотел, чтобы авионеры подошли к нему и завели разговор.

Ника тихонько прыснула.

– Ты чего? – покосился на нее Ансель.

– Да вот, наблюдаю, как ты становишься местной знаменитостью, – сказала Ника.

Впрочем, несмотря на то, что она смеялась, ее заявление вовсе не было шуткой. Слухи о новом чудо-механикере быстро распространились по базе, и единственное, что пока ограждало Анселя от излишнего дамского внимания, – это то, что он целыми днями пропадал в Конструкторской.

– Скажешь тоже – «знаменитость»! – пренебрежительно фыркнул Ансель.

– Вчера ко мне подходили две авионеры и одна механикера. Они узнали, что мы с тобой знакомы еще с Сириона, и просили меня представить их тебе, – совершенно серьезно ответила Ника. – Это ли не популярность?

Девушка старалась, чтобы ее голос прозвучал легко, но в глубине души она ощущала неприятное царапанье. У нее не было никаких прав на Анселя, и все же, когда им так открыто начали интересоваться другие дамы, ее это почему-то задевало.

Ансель как-то странно на нее покосился, а потом заметил:

– Но ведь ты тоже не обделена вниманием, разве не так?

– В смысле? – не поняла Ника.

– Ну, например, тот джентльмен, который подходил к тебе в «деревяшке», – протянул Ансель.

«Ты что, ревнуешь?» – так и хотелось спросить Нике, но она промолчала. Однако на душе стало теплее. Значит, Ансель заметил, как она разговаривала с Нильсоном! Она увиделась с медбратом впервые после того вечера, когда он обработал ей рану, и, похоже, юноша был очень рад их встрече. И он так мило осведомлялся о ее здоровье и настроении!

– Вы уверены, что все как следует посмотрели? – донесся до Ники хорошо знакомый женский голос; кажется, Ванесса опять была чем-то недовольна.

Повернувшись в ту сторону, Ника увидела, что Ванесса стояла в самом начале очереди и о чем-то спорила с почтовой авионерой.

– Я уже два раза вам ответила – на имя рей Торн писем нет! – сердито ответила почтальон.

– И среди голубых конвертов? – продолжала допытываться Ванесса.

– И среди них тоже! Все, не задерживайте очередь!

Ванесса молча протянула ей конверт – обычный, желтовато-серый, и отошла в сторону. Через несколько шагов гордо поднятая голова девушки опустилась, а расправленные плечи поникли. Она выглядела такой расстроенной, какой Ника, пожалуй, никогда ее не видела. Даже на Церемонии камней, закончившейся для Ванессы колоссальным разочарованием, та умудрялась держать лицо.

– Ты знаешь, что с ней? – тихо спросила Ника у Анселя. Эти двое работали вместе; возможно, юноше что-то известно.

– Нет, – покачал головой он. – Но вчера утром она тоже ходила встречать почтовый авион. Похоже, очень ждет от кого-то письма.

* * *

В субботу вечером были танцы – традиция, от которой мыс Горн не собирался отказываться, несмотря на объявление войны.

Основателем традиции субботних танцев была эскадрилья Танго. Ни стычки на границе, ни вот теперь война, по твердому убеждению майора рей Данс, не должны были этому мешать. Собственно, танцы особенно нужны во время войны – чтобы напоминать всем о мирной жизни и о том, что они могут потерять…

Главнокомандующая полностью разделяла это мнение, поэтому каждый субботний вечер после ужина столы в «деревяшке» отодвигали к стенам, освобождая пространство в центре.

В прошлую субботу Ника на танцы не пошла; после новостей об объявлении войны у нее совершенно не было желания веселиться. А вот сегодня девушка хотела развеяться и отвлечься.

«Деревяшка» была переполнена людьми, шумом и гомоном, смехом и звуками музыки. Доска почета и доска порицания пропали, зато появились новые плакаты: «Авионеры – доблестная профессия», «Где авионеры – там победа» и «Будь героиней».

Авионеры мыса Горн, еще несколько часов назад сражавшиеся в воздухе с авиолетами врага, сейчас беспечно плясали и веселились, избавляясь от нервного напряжения после воздушных стычек.