Один против Абвера - Александр Тамоников

Оперативники опять побежали вперед. Они меняли направление, маневрировали, сбивали с толку стрелка.

Мертвое тело валялось между деревьями, раскинув руки.

— Парни, вперед малым ходом, — прошипел Алексей, опустился на корточки, включил фонарь.

Капитан Чаплыгин умирал, вздрагивал, царапал землю. Глаза его уже не реагировали на электрический свет. Жалко, конечно. Надо было живым брать!

Саблин быстро осмотрелся. Оружия у Чаплыгина не было. Видимо, он рассчитывал на помощь хорошо подготовленного сообщника.

Да, Гуляев оказался изворотливым, весьма хитроумным врагом. Он отлично сыграл роль перебежчика. Подготовка у него действительно была на высоте. Мотивация тоже, видимо, не хромала. Этот тип готов был биться с большевиками, покуда в нем теплилась жизнь.

Но предатель не рассчитывал, что лес кончится так быстро. Опушка, проселочная дорога, за ней поле с какой-то чахлой растительностью. Отчаянный мат разлетелся над пустырем. Этот поганец, наверное, рассчитывал на что-то другое. Так и на старуху бывает проруха.

Оперативники почувствовали, что сейчас у их противника начнется истерика. Они дружно повалились на землю, стали искать укрытия. Он орал как пьяный псих, поливал огнем опушку, впрочем, недолго, пока не кончились патроны. Потом этот тип отшвырнул автомат и пустился наутек.

— Живым брать поганца! Вперед! — приказал Алексей.

Смерть агента по кличке Самаэль можно пережить. Теперь главное — обезвредить этого фальшивого перебежчика и вытрясти из него всю информацию, которой он владеет. Средства для развязывания языков у контрразведчиков имеются в широком ассортименте. Выбирай на вкус!

Они опять неслись как зайцы. Опушка, примятая трава, кочки. Луна в этот час была какой-то нереально выпуклой. Она словно подмигивала, сочилась как елей, походила на маленький прожектор.

Это действительно был Гуляев. Без фуражки, в дырявых обносках, совершенно безоружный. Он улепетывал прочь невероятными скачками. На занятиях по бегу был первым?

Поганец перескочил дорогу, пробился через редкий кустарник, вылетел на поле. Куда теперь бежать? Видимо, он оценивал свои шансы как вполне терпимые, понимал, что оперативники попытаются взять его живым.

— Гуляев, на месте, стреляем! — проорал Саблин.

Но тот лишь с досадой отмахнулся, даже не стал оборачиваться, рванул дальше. Вот наглец!

— Командир, давай подстрелим его! — крикнул запыхавшийся Пустовой. — Я постараюсь в ногу попасть.

— А вдруг убьешь? Парни, догнать его надо! — взмолился Алексей. — Агента потеряли, так хоть этого возьмем! Неужто втроем не управимся?

Вот именно, втроем! Рассчитывать на подмогу было глупо. Люди Калинкина уже бежали по лесу, перекликались, хорошо, что хоть палить наобум не стали. Но пока они на опушке объявятся, Гуляев уже полполя отмотает.

А тот продолжал бежать, высоко подбрасывая ноги. Оперативники тоже продырявили кустарник, влетели на старую пахоту. В голове командира мелькнуло недоброе предчувствие, но не останавливаться же!

Взрыв прогремел, когда от беглеца их отделяло метров семьдесят. Разлетелась земля, разодранный кустарник, части тела перебежчика Гуляева! Оторопевшие оперативники не сразу среагировали на это, пробежали по инерции еще несколько метров. Осколки, к счастью, не долетели до них.

— Стоять! — отчаянно взвыл Саблин. — Это же минное поле!

А кто их предупредил? Никаких указателей и ограждений! Да, восточнее Ненашева оставались опасные участки. Дорогу саперы точно разминировали, а вот поле рядом с ней еще не успели.

Холодные мурашки ползли по коже Алексея. Шевелились волосы под фуражкой, как-то удержавшейся на голове. Такое вот чувство полной беззащитности охватывало его довольно редко.

Оперативники остановились как вкопанные, перестали дышать, понемногу приходили в себя, начали смотреть под ноги.

Пустовой опустился на корточки, включил фонарик, стал исследовать пространство вокруг себя.

— Черт, вон еще одна. — Он ткнул пальцем в сторону. — Мина-лягушка, взрыватели нажимного и натяжного действия. — Пустовой сохранял самообладание.

В отличие от Левторовича. Того пронзил нешуточный столбняк. Пальцы Женьки задрожали. Автомат упал ему под ноги, отлетел в сторону. Левторович зажмурился. В лунном свете товарищам было видно, как лицо его покрывается сыпью.

У каждого нормального человека, даже не знающего страха в бою, есть свое слабое место. Один панически боится высоты, другой — глубины. Кто-то превращается в ледышку от вида оголенного провода, собаки, свиста падающей мины.

Слабое место Левторовича было, как видно, здесь. Он тяжело дышал, потел, впал в панику.

Алексей переглянулся с Пустовым. Вот же влипли! Но и повезло. Ведь пробежали по полю метров семьдесят, а судьба миловала. Может быть, на дюйм были от гибели!

— Евгений, спокойно, — пробормотал Пустовой. — Не будешь дергаться, ничего не произойдет. Командир, ты как, в норме?

— Не наш нынче день, Вадим, — констатировал Алексей. — По всем позициям. Да и вчерашний был ничуть не лучше.

— На мосту повезло, — вспомнил Пустовой. — Когда Лизгуну и его оболтусам кузькину мать показывали. А потом сплошные незадачи. Гену потеряли, кучу прочего народа. Короче, командир, садимся на корточки, светим под ноги и тихонечко движемся вперед. Точнее, назад. Мины, в принципе, видны. Они из земли выступают.

— А вот и зрители собрались, — заявил Алексей, наблюдая, как из леса валят бойцы Калинкина. — Эй, не стрелять! — крикнул он. — Свои! Мы на минном поле!

— Не шевелитесь! — выкрикнул Калинкин. — Мы вас вытащим! Вы как там очутились, товарищи офицеры?

— А ты догадайся, кретин, — пробормотал Пустовой. — Эй, Левторович, ты чего? — Он насторожился.

— Хреново мне, ребята, — дрожащим шепотом сообщил Левторович. — Не сказать, до чего погано. Ноги дрожат, отнимаются, стоять не могу. Вы уж извиняйте, товарищ капитан, но мы же добежали сюда, значит, нет за нами мин.

— Стоять! — завопил Алексей.

Но Левторович уже кинулся к дороге. Что творилось в его башке? Никто не собирался умирать. Пять минут страха, и они выбрались бы отсюда.

Пустовой вскрикнул. Алексей машинально повернулся к нему.

В этот момент и распахнулась бездна! Левторович пробежал десять метров. Потом рванула мина, и все, что осталось от Женьки, обожженное, порванное в хлам, разлетелось во все стороны.

Жгучая боль охватила левую часть тела Алексея. В нее впились осколки, ударила взрывная волна.

«Вот она какая, смерть, — успел подумать он. — Ее сопровождает чудовищная боль, она не наступает мгновенно. Все это очень глупо.

Неудачи шли одна за другой. Вот апофеоз, которого мы могли избежать.