Харизма - Леонид Каганов

- Стоп! Спокойно, парни! Охренели, что ли? Быстро убрали стволы, это ж спецназ! Никакого сопротивления! Потом разберемся и все уладим.

Ну вот надо было ему раньше сверху скатиться, потому что его уже никто не услышал. Все нервные, не готовы к такому - раздается звон стекла, и на пол прямо передо мной падает здоровая банка консервная. И начинает дымить. Ну рот надо им было это делать, омоновцам? И так понятно, что дача, а не гарнизон, сдадутся, никуда не денутся. Удаль, что ли, молодецкую показать?

Я зажимаю нос ладонью и бросаюсь к лестнице в подвал. Потому что стоял недалеко от нее. И вот пока я лечу к лестнице, слышу, как кто-то не выдерживает и начинает палить из автомата. Это, конечно, полный финиш. Нет, я, конечно, в институте с военной кафедрой ездил на стрельбище, стрелял. Уши затыкали мы. Но одно дело - за городом в чистом поле, и совсем другое дело - на маленькой веранде. Совершенно непонятно, что происходит - гул, звон стекла, банка дымит и вонь пороховая, воздух становится густой, как сметана. И в ответ на улице ударяют автоматы. Я спотыкаюсь около лестницы и вижу, что через всю веранду мчится Клим огромными скачками. Знаешь такое выражение “срезала автоматная очередь”? Вот я раньше особо не представлял, а тут действительно другого слова не подобрать. Срезала. Ломается Клим на бегу, как метр складной, и падает. Ну а я качусь вниз, в подвал, по лестнице. Башкой о ступени, кувырком, ползком - не важно уже как. Потому что страшно дико и дым наплывает от этой чертовой шашки. Это я уже потом думал - а чего мне-то бояться? После того как следователь из пистолета в упор стрелял? А все равно уже голова ничего не соображает.

В общем, пока я внизу в коридоре прихожу в себя, наверху продолжается пальба. Знаешь, как будто включил на полную громкость звук и в игрушку режешься в наушниках. Вот примерно так же. Забился я в комнату, где мы цирк с лальцами устраивали, понимаю, что делать мне наверху нечего и влип я в серьезную историю. Поэтому ложусь на пол в углу и лежу. Лежачих не бьют. Кто их знает, какие у них рефлексы, у спецназа, может, они по вертикальным фигурам стреляют автоматически?

Пальба наверху стихает. И вот раздаются шаги, и мимо раскрытой двери кувырком прокатывается черт в маскировочном и исчезает. Проходит секунда, и в комнату запрыгивает другой черт с дулом наготове - окинул взглядом, расслабился. Подходит ко мне. Но не вплотную, так, на несколько шагов.

- Встать! - говорит. - Лицом к стене, руки за голову. Ноги раздвинуть.

Медленно встаю, поворачиваюсь к стене. Он меня похлопал руками по бокам - нет ли оружия. А там пачки с деньгами. - Достать все из карманов! - командует.

Ну, думаю, все. Доигрался мальчик. И деньги отберут, и пристукнут заодно. И такое меня зло взяло! Даже не на него, на себя. За то, что я, как последний дурак, вообще ввязался в это дело, за жадность свою. За пропавший день и пиджак испорченный. Ну вот плохо мне жилось, да? Ну вот надо мне это все было? Чтобы в итоге меня хлопнули, как бандита. И маму в суд вызвали. Ознакомьтесь, ваш сын, член преступной группировки, был убит в перестрелке с отрядом спецназа при штурме здания. Распишитесь - вот здесь и на втором листе тоже…

В общем, импульс такой. Можно было, конечно, умнее, я ничего не говорю. Но я, уже почти себя не контролируя, автоматически выпускаю когти, выдвигаю волчью морду, разворачиваюсь с ревом - и вцепляюсь ему в горло. То есть это я думал, что в горло, на самом деле там на ощупь у него такая колода до самого подбородка - воротник бронежилета. Если кто не понял - вцепляюсь пальцами, конечно, не челюстями, я ж не урод какой-нибудь. Челюстями я просто у его лица хлопнул, ну, типа напугать. Но эффект потрясающий - он закатывает глаза и оседает.

Вот, кстати, я уже много думал - почему половина людей мою волчью морду воспринимает нормально, типа как болезнь такая или особенность организма, а половина - жутко пугается? И понял, что все тут дело в агрессии. Точнее, не сам понял, это мне Никита потом объяснил. Если человек заранее относится к тебе как к безвредному существу типа пациента районной поликлиники и если ты никак не даешь понять, что ты против него чего-то замышляешь, а наоборот, ведешь себя робко и слушаешься всего, что тебе говорят, - то такой человек и на морду смотрит спокойно, и когти его не пугают. Но вот если неожиданно кинуться на человека - ну, типа как я на Горохова накинулся тогда в студии, - вот тут он впадает в ужас по полной программе. В общем-то и в жизни всегда так. Даже если в тебе росту два метра и вообще размером с танк, рожа жуткая и руки в татуировках, то все равно никто тебя не испугается, если ты станешь в дверях и будешь ныть: “Извините… изви… извините, пожалуйста… можно мне? можно мне войти? извините…” И наоборот, если ты дистрофик и ростом метр, войдешь и гаркнешь: “А ну, суки, лечь на пол и не двигаться!!!” Мы много об этом с Ником говорили. Ну да ладно, это все после, после расскажу.

Так вот, стою я как дурак над спецназовцем и не знаю, что делать. Но понимаю - сматываться надо отсюда поскорей. И вот ноги сами начинают меня нести к выходу. Я выбегаю в коридор - и несусь по нему. Только не в ту сторону, где лестница, - там стоят спезназовцы, а в другую сторону, там чисто. Коридор короткий, в конце лесенка наверх и дверь. Сзади раздаются крики, и я с размаху врезаюсь плечом в дверь. Она распахивается, и я попадаю в просторное бетонное помещение и понимаю - гараж. Здесь тоже люди, я не успеваю разглядеть их, а бегу к выходу. Не знаю, выход это или нет, но бетон уходит круто вверх, и оттуда льется солнечный свет - вроде створки гаража полуприкрытой. За спиной раздается топот, и я понимаю, что до створки не добегу. Тогда я бросаюсь за автомашину, но спотыкаюсь о какую-то дрянь, то ли шланг, то ли кабель, шланг скорее. И падаю на черный, в грязных масляных разводах бетон. Успеваю выставить вперед руки и падаю на четвереньки, но мордой ударяюсь. Тут так быстро не привыкнешь к тому, что у тебя морда вперед торчит почти на четверть метра. В общем, боль жуткая, как по носу с размаху бейсбольной битой засадили. Я не знаю, как это - бейсбольной битой, но думаю - ощущения такие же.

А со всех сторон топот, и я понимаю, что попался. Ладно бы стреляли - не боюсь. Но ведь навалятся, свяжут, и все. Неприятностей не оберешься, доказывай потом. И так мне захотелось спрятаться, змеей стать, лягушкой, собакой… Что чувствую - ползет по мне одежда, скрипит пиджак, я дергаюсь - и выползаю на четвереньках. Смотрю на себя - а я и есть собака. Весь в шерсти. И я отскакиваю в сторону, и тут выбегает спецназовец и наступает мне на левую руку. На лапу то есть. Боль - жуткая, ботинки у него кованые. И я с визгом - натурально собачьим - бросаюсь у него из-под ног. Он на меня внимания не обращает и прячется за машину. И я оглядываюсь и вижу, что никто на меня внимания не обращает. Пятеро спецназовцев притаились за машинами - там этих машин в гараже штуки четыре. И я бочком, бочком, цок-цок-цок, коготками по бетону… И трушу к выходу, помахивая хвостиком. Створка гаража полуприкрыта, вертикальная, типа хлебницы. И я пролезаю в щель и выползаю на воздух.

Отхожу немного в сторону и сажусь за землю. Тоже, кстати, ощущение странное - на земле сидеть. Как свитер под голую попу подстелил и сел. В общем, сижу, оглядываюсь. Пытаюсь отдышаться от этих пробежек, открыл пасть, высунул язык - сразу легче стало. Гляжу вокруг - картина маслом: гибель дачного хозяйства. Помню, очень аккуратный был домик, трехэтажный коттеджик кирпичный, вокруг дорожки, кустики, все желтыми листьями усыпано, чистенько. Сейчас - словно танки катались, все перерыто, там, где были кусты, стоят эти грузовики-джипы, полубульдозеры. А перед ними на листве в лужах крови рядами лежат люди. Вот Гошу среди них я узнал и узнал парня, который меня встречал тогда у памятника. Остальных - человек пять там еще было - не признал. Клима там не было, и очкастого не было. И босса ихнего тоже не было.