Его запрет - Лана Легкая

за ней. Ловить эмоции. С ней хочется играть. Долго не переступать границы. Растянуть удовольствие. Наслаждаться.

— Что выберешь? — интересуюсь я, когда мы занимаем места в одном из близлежащих к офису заведении.

— Пиццу? — не утверждает, спрашивает.

— Кто бы сомневался, — хмыкаю я.

— Ничего не могу с собой поделать, люблю ее больше жизни, — отвечает, не для глядя на меня. — И чай.

— И все?

— Нет, шоколадное мороженое.

— Надо было идти в детское кафе.

Лиза хмурится.

— Ну если я это люблю…

— Так я ничего не имею против. Я тоже люблю пиццу.

Мы делаем заказ. Я пересаживаюсь с кресла на диван. Лиза молчит, наблюдает за мной.

— Здесь уютно, — говорит, не выдержав внимательного взгляда.

— Вполне, — я кладу ладонь ей на бедро. Не высоко, веду к колену и оставляю руку лежать. Вот, наверное, и все умения ухаживать за женщиной. Я не знаю, что делать дальше. Обычная схема поведения не для Ляли. Но она сама приходит мне на помощь.

— А я представляла, как мы с тобой ужинаем где-нибудь, — девочка придвигается ко мне, кладет голову на плечо.

— Интересно, — хмыкаю я. — И как же все проходило?

— Примерно так же, как и сейчас. Ты был невозмутимым Вячеславом Сизовым, а я — восторженной Лялей.

— Твоя характеристика мне нравится.

— А еще с тобой обязательно флиртовала официантка.

— Ну эта-то не флиртует.

— А ты бы хотел? — тут же спрашивает, насупившись.

— Конечно, нет.

— И часто флиртуют? — хитро щурит глаза.

И я дразню:

— Да практически всегда.

— Неудивительно. Ты красивый. И обеспеченный. Я буду ревновать.

— И что делать? — подыгрываю.

— Прекрати ухаживать за собой.

— Мыться?

— Хотя бы мыться, — Лиза звонко смеется и, чтобы приглушить смех, утыкается мне в плечо. — Или сними вот эти дорогущие часы.

— Прямо сейчас? — я тянусь к запястью.

— С ума сошел, а если потеряешь? — пугается. — Я пошутила. Ты и без них привлекательный для женщин.

— Я скажу больше, — шепчу, склонившись к макушке девочки, — я вообще без всего очень даже ничего.

— Слав, — она хлопает меня по бедру. И почти тут же отскакивает, замечая приближающуюся официантку. Смущается. Дожидается, когда та уйдет, и только потом заговаривает: — Будешь? — протягивает мне первый кусок пиццы. — Смотри, как сыр тянется. Вкусно, м-м-м.

— Ешь.

— Не хочешь?

— Хочу, — я прилично откусываю, вызывая возмущение.

— Эй, я не думала, что ты согласишься, — девочка смотрит возмущенно.

— А зачем тогда предлагала?

— Стыдно не делиться, когда тебя угощают.

Наверное, никогда к этому не привыкну. За столом в доме Зверевых самое вкусное делится поровну. Я понимаю, откуда такая привычка — Марк не всегда жил в достатке. Сейчас у него нет финансовых проблем и точно нет нехватки продуктов в холодильнике, но привычка остается.

— Хочешь попробовать мое? — предлагаю я, придвигая тарелку.

Лиза кривит губки, крутит головой. Привычный жест. Я невольно улыбаюсь.

— Сам ешь свое мясо с кровью.

Вот чего я точно не ожидал, что забуду о том, где нахожусь. Мне впервые за долгое время просто хорошо. Это не деловой ужин и не семейный. Не нужно держать лицо. Не нужно контролировать эмоции. Можно откинуться на спинку дивана, вытянуть ноги, наплевать на окружающих и говорить абсолютно на любую тему.

Лиза тоже расслабляется. Ест мороженое, рассказывает об экзаменах, потом быстро переключается на собак, в тысячный раз напоминая, как она любит французских бульдогов.

— Хочешь? Вкусное, — неожиданно протягивает ложку с мороженым.

— Я объелся, — отказываюсь я.

Она губами снимает подтаявшую массу, проводит язычком по низу ложки… Пары простых движений хватает, чтобы я перестал слушать девочку, а только смотрел на нее. Она не понимает, что делает со мной в этот момент. Продолжает провоцировать. Набирает из креманки порцию и присасывается, собирая шоколадные капли.

— Лиз… — выдыхаю чуть сипло.

— М-м-м? — она вопросительно вскидывает бровки.

Я резко отталкиваюсь от спинки дивана и впиваюсь в сладкие губы. Прохладные, как и ее язычок.

— Ты вкусная, — шепчу.

Девочка густо краснеет, осматривает соседние столики исподлобья.

— А ты сумасшедший, — отвечает тихо.

— Это факт, — пальцами массирую ей шею, поднимаюсь к затылку. — Ты сводишь меня с ума, Ляль, — говорю вслух.

«Если я решил идти против семьи и друга», — добавляю про себя.

Глава 20

Я не помню, как прошел мой первый день на практике. Он пролетел. Только я вхожу в приемную, сажусь за стол, знакомлюсь с помощницей Льва Петровича — красивой молодой женщиной, она мне объясняет, как следует встречать клиентов, где приготовить им чай или кофе, если понадобится, дает пароль от ноутбука и почты — и уже вечер.

Я выжата. У меня нет сил. Все съели волнение и страх, что я обязательно сделаю что-то не так.

— Как ты? — Слава выходит из кабинета, вальяжно подходит к моему столу, присаживается на угол.

— Устала, — честно признаюсь я. — Ничего такого не делала, а кажется, что я разгрузила вагон с углем.

Он смеется:

— Дело привычки. Новое всегда берет много сил. И день был сложным. Настоящий понедельник. Домой?

— Домой, — соглашаюсь я.

— Собирайся. Я готов, — он демонстрирует ключи от автомобиля и телефон.

— Дашь мне пять минут? Хочу освежиться.

— Без проблем. Что ты там делаешь? — спрашивает, когда я ныряю под стол за туфлями.

— Ищу обувь. Не представляю, как офисные работники целый день ходят на каблуках. Я бы умерла, — я выбираюсь из-под стола и утыкаюсь взглядом в мужские ноги.

Слава присаживается.

— Давай помогу, — забирает туфли, отставляет в сторону.

— А ты точно хочешь мне помочь? — его взгляд скользит по моим ногам вверх.

Я тщательно подбирала одежду для практики, чтобы не выглядеть вульгарной или дешевой. Серая юбка почти до колена, белая блуза с высоким воротом…

— Ляль, — Слава проводит ладонью по моей икре вниз.

— М-м-м? — тяну я больше стоном, чем вопросом, кайфуя от того, как сильные пальцы массировали голень.

— Кто из клиентов или, может, наши… кто к тебе клеился?

— Никто, — я смотрю на мужчину.

— Не может такого быть.

— Слав, ты ревнуешь? — спрашиваю я.

— Очень. Смотрел на тебя весь день. Собранная, серьезная. Ни слова, ни жеста лишнего.

— Ты точно ревнуешь, — шепчу, поглядывая на входную дверь.

Если сейчас войдет Лев Петрович или кто-то другой — застанут нас в компрометирующей позе. Трудно будет объяснить, почему начальник массирует ноги своей помощнице.

— У меня кровь кипит от ревности. И я уже жалею, что согласился на просьбу Марка. Хочу, чтобы ты была дома… отдохнула после сессии.

— Ты просто ужасен, Сизов, — я скидываю мужские руки, встаю, он поднимается вслед за мной. Нависает, подавляя ростом. Без каблуков мне приходится задирать голову, чтобы смотреть в темно-зеленые глаза. — Теперь я точно