Подвеска пирата - Виталий Гладкий

— Перестань торговаться! — резко сказал Готхард Кетлер. — Мы не на рынке. Это на мелкие расходы. — С этими словами герцог бросил на стол увесистый кошель. — Если денег понадобится больше, в Аренсбурге есть мой доверенный человек, купец. Он даст тебе любую сумму — сколько потребуется для дела. Выполнишь задание, получишь пять тысяч гульденов.

— Десять! — выпалил Гедрус Шелига.

— Не зарывайся! Ты еще на знаешь, что тебе предстоит, а уже хочешь получить в два раза больше.

— Судя по авансу, — тут Шелига взвесил в руках монеты, — дело непростое. Да еще в Аренсбурге. Боюсь, что я даже продешевил. Так что мне нужно сделать?

— Отправить на тот свет одного пирата. Всего лишь. Дело для тебя, в общем, пустяшное.

— В Аренсбурге завелись пираты? — удивился Гедрус.

— Если мы не восстановим статус кво, заведутся. Некий датчанин Карстен Роде оснащает в Аренсбурге два судна для каперского промысла.

— Но вам-то что до этого? Мало ли на Балтике морских разбойников. Два-три судна какого-то безвестного датчанина погоды не сделают.

— Капер получил свой патент от государя Московии. Дальше нужно объяснять?

Шелига присвистнул от удивления.

— Однако... — Он покачал головой. — Теперь понятно, почему этот капер обретается в Аренсбурге. Герцог Магнус спит и видит себя королем Ливонии. Насколько мне известно, царь московитов хочет выдать за герцога свою племянницу.

— Уже выдал... — сквозь зубы процедил Готхард фон Кетлер; при этом в его глазах полыхнула ненависть. — Вот здесь все написано... — Он показал Гедрусу донесение агента. Такие бумаги герцог никогда не оставлял на своем письменном столе, а прятал в тайник; поэтому и захватил письмецо с собой — положить его на сохранность не было времени. — Магнус получил королевский титул и богатое приданое за невесту — те города, крепости и владения в Ливонии, которые его интересовали. Кроме того, царь Иван Васильевич даровал ему сотню богато украшенных добрых лошадей, двести тысяч рублей, золотые и серебряные сосуды, разную утварь, драгоценные каменья и украшения. И это еще не все. Царь послал со свадебным кортежем много бояр и знатных дам в сопровождении двух тысяч конных стрельцов, которым приказано помочь новоиспеченному королю и королеве утвердиться в своих владениях в их главном городе Дерпте.

— Ух ты! — воскликнул Гедрус. — Так мне теперь нужно будет еще и от московитов как-то спасаться. Не-ет, десять тысяч гульденов маловато. Двадцать — в самый раз. И ни шеляга меньше!

— Сукин сын! — вспыхнул герцог. — Ты что, думаешь, я нанял алхимика, который достает мне золото и серебро из воздуха?! Умерь свой аппетит! Десять тысяч талеров — это последняя цена за твою услугу.

— Ладно, согласен, ваша светлость. Пятнадцать меня вполне устроят.

Герцог вперил бешеный взгляд в невозмутимое лицо Гедруса. В светлых глазах литвина светились невинная простота и детская непосредственность.

«Шут! Проходимец! — разъяренно подумал Готхарл Кетлер. — Кой черт я с ним вожусь?! Кликнуть людей — и в пыточную. А там и до дыбы пару шагов. Поломать ему все кости и пусть подохнет, как бездомный пес. Тайны лучше всего хранятся в земле».

Гедрус Шелига словно прочитал мысли герцога. Его лицо вдруг закаменело, а в глазах появился лихой блеск. Он всегда знал, рано или поздно может наступить такой момент, когда герцог перестанет нуждаться в его услугах. И на этот случай принял свои меры. Литвин, конечно, понимал: бодаться с сильными мира сего — себе дороже. Но ему претила мысль оказаться в могиле, чтобы его убийца наслаждался всеми благами жизни...

Наверное, герцог понял, что творится в голове его присного помощника. Готхард Кетлер был отнюдь не дурак. Он совершенно не сомневался: такой опасный и хитроумный тип, как Гедрус Шелига конечно же предусмотрел возможный конфликт между ними. А значит, его ответ (даже с того света) может стать надгробием на усыпальнице самого герцога — уж что-что, а врагов, как явных, так и тайных, у правителя Курляндии и Земгалии хватало. И они не преминут воспользоваться удобным случаем, чтобы свалить его и растоптать.

Готхард фон Кетлер расслабился и изобразил улыбку. Она вышла кривоватой, но Шелига понял — гроза миновала, и герцог безмолвно просит прощения за дурные мысли. Литвин вернул улыбку Кетлеру и миролюбиво заявил:

— Что ж, думаю, мы сойдемся на двенадцати тысячах. Но на попутные расходы, в свете того, что мне стало известно, денег пойдет немало. Отчет я предоставлю. Договорились?

— Да... — выдавил из себя герцог.

— Шесть тысяч сразу, остальные — когда исполню заказ, — неумолимо продолжал Гедрус Шелига. — И грамотку на владение мызой.

Правитель Курляндии, у которого в этот момент свело челюсти от жадности, железной рыцарской перчаткой задавил в душе свое ретивое и согласно кивнул головой...

На следующий день хорошо отдохнувший Гедрус Шелига выехал за ворота Вендена с легкой душой и тяжелым кошельком у пояса. Большую часть денег, полученных от герцога, — пять с половиною тысяч гульденов — он выгодно вложил в дело, ссудив их знакомому купцу. А на мызу отправил нанятого управителя, весьма достойного и толкового бюргера, лишившегося и усадьбы (ее сожгли), и посевов (их вытоптали) во время военных действий.

Решив свои самые насущные проблемы, Гедрус поехал к старьевщику, где приобрел четыре комплекта поношенной, но вполне добротной одежды. Теперь она лежала в новых саквах, и жеребчик, которому не понравился лишний груз, лишь возмущенно фыркал и укоризненно косился на хозяина фиолетовым глазом.

Гедрус Шелига направлялся к пещере Святовита.

Остров Эзель в окружении мелких островков смотрится с моря как большой изумруд в диадеме, усыпанной разноцветными полудрагоценными камешками. Особенно это бросается в глаза летом, на фоне пронзительно-голубого неба.

По величине Эзель занимает первое место после Готланда среди островов Балтийского моря. Он окружен широкими отмелями, а кое-где — рифами и банками. Из-за этого суда не могут подходить к берегу ближе, чем на десять верст, что весьма немаловажно, если вдруг кто-нибудь надумает взять крепости Эзеля с моря. Множество полуостровов и мысов образуют ряд заливов и бухт, из которых только немногие могут служить гаванями для морских судов. К главнейшей из них относился Аренсбургский рейд.

Город Аренсбург не был чересчур бойким торговым местом. Подданные новоиспеченного короля Магнуса продавали рожь, ячмень, хлебное вино, рыбу — в основном камбалу и сельдь; а в порт завозили соль, табак, небольшое количество мануфактурных и колониальных товаров. Кроме того, жители города, помимо рыбного промысла и сельского хозяйства занимались обработкой камня и обжигали известь. Потом все это добро отправлялось водным путем в больших количествах в Ревель и Ригу. К сожалению, торговая гавань Аренсбурга мелка, тесновата и не вмещала больших судов, которые вынуждены были останавливаться на якоре, выгружаться и загружаться на рейде, в нескольких верстах от города. Это обстоятельство сильно сдерживало торговлю.