Красный бамбук - Влад Савин

Однако же новый зоологический вид в Европе! Точно так же знакомый по фольклору, но неизвестный ученым до двадцать первого века! Так что я после такого не удивлюсь, если завтра и новгородских крокодилов найдут. Народный энтузиазм – это великая вещь, когда его правильно нацелить.

А «поисковиков», кто в том будущем ищет по лесам останки наших павших солдат, у нас почти нет. По той простой причине, что места боев обычно так насыщены всякими взрывоопасными предметами, что дозволять этим заниматься кому-то кроме обученных саперов, просто опасно. Зато историки-«реконструкторы» есть, но они обычно далеко не ходят, а устраивают сборища в одном месте, причем не слишком далеко от жилья, так что нам они менее всего интересны (но кое-кто из наших служивых этим сам увлекается). Хотя как знаменитый Вороний Камень на Чудском озере искали (место, возле которого Александр Невский немцев утопил), заслуживает отдельной книги.

Еще социология. Без конкретных имен – чтоб не обвиняли в «собирании доносов», а общий материал: о чем говорят люди в данной местности, чем довольны, что ругают. Бывало правда, что после становилось предметом уже официального расследования – или по мелочи что-то (например, одно из последних дел – чтобы на полустанке вблизи деревни местный поезд останавливался два раза в сутки, из области в район и обратно).

Ну и конечно аномальщина. Поскольку историй в духе Бушкова набралось и здесь – и находятся сорвиголовы, готовые исследовать это контактно. Есть потусторонний мир или нет – но знать о том мы обязаны, как и бороться с тем, что оттуда может вылезти. Любители изучать всякие «чертовы места» у нас на особом контроле – вплоть до того, что им вручаются «красные пакеты» с приказом вскрыть в случае совершенно вне правил, предоставляется аппаратура (чаще всего – фото- или даже киноаппараты), средства связи (рации УКВ), а иногда и прикомандировываются спецы от нас. И категорический инструктаж – все фиксируйте! Приоритет, это спасение группы, если что, не лезьте на рожон, заметили, что и где – отойдите, дальше профессионалы работать будут. Но даже в случае последнем ведите записи до конца – чтобы, уж простите, на ваших бездыханных телах был шанс найти информацию, которая поможет тем, кто придет после вас. То же велено и профессионалам, которые выше упомянуты. Про Растесс помнишь – уже сколько там вокруг крутится, не только тех, кто по казенной надобности, но и любителей, прочитавших «антологию таинственных случаев» в «Технике – молодежи».

Думаешь – наука, творчество, походы, это все же для более взрослых, хотя бы «от двадцати»? Для юного возраста – пусть будут дискотеки. Отчего это западная музыка должна быть самой передовой? Рано мы успокоились с пропагандой, решив сосредоточиться на своем внутреннем – ну а те «пускай клевещут»! Программа «Менестрели» – на музыкальном фронте повторить то, что в кино мы сделали с «Индианой Джонсом»: взять песни из будущего, еще не написанные, кто там в перечне: Челентано, Дассен, «Арабески», «Спейс», еще многие – и конечно, «Битлы». Сохранив музыку, слова перевести на русский и запустить по радио – и уже после, в оригинальном звучании, в экспортном исполнении. Кстати, в твоей родной Италии, некий парнишка Андриано, пока еще семнадцати лет, уже основал свою рок-группу – его жизненный путь у нас на контроле, и я надеюсь, станет он в нашей истории нашей звездой, ну а отчего бы его в СССР после не пригласить, и на гастроли, и на запись дисков, и на съемки в кино?

Эх, Люся, много бы я отдала, чтоб заглянуть в ефремовское будущее, как там ПНОИ, «психоконтроль» устроена! Чтобы можно было людям мозги лечить, так же как любой другой орган. Жалко ведь, что мы людей теряем – и не какую-то сволочь, на которой клейма негде ставить, а тех, кто раньше были «нашими». Сержант Василий Григин, фронтовик, с лета сорок первого и до Победы в пехоте, и без единого ранения – случай уникальный! – орденоносец, а за форсирование Одера Героя получил. А как домой вернулся – вор, бандит, грабитель, четыре судимости, и сейчас пребывает, всех наград лишенный[12]. Летчик-штурмовик Кукушкин, сто пятьдесят боевых вылетов, однажды был сбит и сам вышел через линию фронта. Тоже Герой – и после войны высшая мера, за убийство при отягчающих[13]. Танкист Моцный, воевал с сорок второго, имел шансы стать даже Дважды Героем, в первый раз представленный к Золотой Звезде за Сталинград, и все же получивший ее за Берлин. После Победы демобилизовался, вернулся домой, женился – и в пьяном виде убил своего малолетнего сына. Десять лет по приговору, с лишением наград – сейчас сидит[14]. Ну и совсем уж вопиющее – «ленинградский каннибал», Филипп Тюрин, 1910 года рождения, фронтовик, воевал честно, был награжден медалями, после демобилизации работал на ленинградском заводе «Большевик». Стал серийным убийцей, загубив больше тридцати человек, причем жертв не только грабил, но еще и варил и ел части их тел. Слава богу, в январе сорок седьмого пойман, расстрелян![15] Тех, кто уже оступился – без жалости: за что сотворил, получи. Но ведь все они – и даже последний! – не только не родились такими, но ведь и значительную часть жизни прожили честно, а после сломались, как, отчего, вот перехватить бы, помочь – уже не им, но тем, кто будет после! Ведь верили мы когда-то, что все это «родимые пятна» капитализма, а как настанет у нас самый справедливый общественный строй, так и наступит всеобщая эра милосердия и добра. А теперь мне кажется – что и в ефремовском мире «андромеды» возможны рецидивы! Как в прошлом году, когда ты, Люся, в кино снималась – а я в это время в Ленинграде разбиралась с очень поганым делом.

Жила в Ленинграде гражданка Калиновская Софья Эдуардовна, 1890 года рождения, бестужевка, из дворян (на тот момент окончательно обедневших – так что к классу эксплуататоров трудового народа ее даже ЧК не посмело причислить в восемнадцатом году). Как водилось тогда среди образованной публики, имела какие-то дела с революционерами, но активисткой не была и в партию не вступила (может, из-за происхождения не брали?), но замуж вышла за партийного товарища, муж умер в тридцать седьмом – нет, не репрессии, туберкулез. Сын погиб в сорок втором под Харьковом. Сама она замуж больше не вышла, жила одна в квартире на Пестеля, Блокаду перенесла, последние годы в школе преподавала немецкий и рисование. После занятий еще и у себя собирала своих любимых учеников, «питомцев», как она называла. И в комнате у нее был антиквариат – какое-то количество статуэток, вазочек, миниатюр – по заключению экспертизы, имеющих ценность. Даже в Блокаду она с ними не рассталась, за еду не сменяла!