Система пожаротушения - Петр Романенко

Геннадий Семёнович прибыл в интернат к вечеру: уставший, довольный, слабо владея опорно-двигательным аппаратом и языком. Вера Ивановна в душе осталась довольна – всё шло по плану. Лера на другой день тоже пришла.

– Ты должна с ним хорошо подружиться и сблизиться, как можно ближе, – инструктировала Вера Ивановна племянницу.

Они опять с Геннадием Семёновичем гуляли, бродили по лесу, разговоры разговаривали. Лера помнила наставления тёти – сблизиться с ним поближе, желательно совсем. Вплотную. А Геннадий Семёнович об этом думал сразу, с первой встречи. Но где им уединиться для этого? Лера однажды спросила:

– Геннадий Семёнович, а почему ты (они уже давно перешли на ты) не пригласишь меня к себе в квартиру?

– Я давно думаю, как это сделать.

– А в чём проблема?

– У меня живёт студентка из района, диплом уже пишет.

– А нельзя её поселить куда-нибудь в общагу? Институт она, считай, уже окончила, осталось чуть-чуть, диплом может и в общаге дописать.

Лера не зря торопилась. Здоровье у Геннадия Семёновича ухудшалось – сердце схватывало всё чаще. Не дай бог умрёт раньше срока. А ей ещё надо было выйти за него замуж, оформить брак и прописаться в квартире. Тогда пусть умирает. Лера настояла, и студентке с помощью Веры Ивановны нашли место в общежитии. Геннадий Семёнович и Лера переселились в квартиру, стало намного удобнее. Первое время они все ночи морально разлагались. Безумствовали они и в последующие дни. Лера старалась вовсю, пытаясь угодить Геннадию Семёновичу и в то же время нагрузить его, подорвать его силы и здоровье; но, поразмыслив, поняла – ещё рано. Однажды она сказала.

– Гена (после того, что между ними было, она вправе была называть его по имени), а почему бы тебе не уйти из своей казармы и жить дома, лучше же.

– Как же я буду жить один – сердце на волоске висит, за мной надо присматривать.

– Я буду за тобой присматривать, буду приходить каждый день. Подумай, посоветуйся с Верой Ивановной.

Геннадий Семёнович задумался – наверное, будет неплохо. Зашёл к заведующей.

– Вера Ивановна, а что, если я перееду домой, что вы на это скажете?

– Конечно же, лучше будет. Лера будет за вами присматривать. Она может поселиться у вас, будет удобнее; места, я думаю, хватит.

– Места всем хватит.

Геннадий Семёнович переехал в свою квартиру. А через некоторое время к нему переехала Лера. Живут, всё нормально. Но здоровье у Геннадия Семёновича заметно ухудшалось. Сказывалось то, что он всё чаще прикладывался к бутылке. Леру и её тётю это беспокоило – не умер бы раньше намеченного времени. Лера однажды сказала.

– Гена, на каких правах я у тебя живу? Ни жена, ни любовница, ни сиделка. Давай оформим наши отношения по-людски – давай поженимся, зарегистрируем наш брак. Я, может быть, забеременела, что-то у меня задержка.

Это известие и другие весомые аргументы возымели действие, Геннадий Семёнович подумал, покумекал и, наконец, решился. Через некоторое время их расписали.

Живут себе молодожёны, не тужат. Но Леру и Веру Ивановну беспокоит то, что здоровье у Геннадия Семёновича ухудшается не так быстро, как хотелось бы. Лера стала наливать ему почаще, поить стимуляторами для повышения мужской силы, которые разрушали сердце. Но этого ей казалось мало – надо было его как-то позлить, заставить волноваться, переживать, переносить стрессы; тогда сердце не выдержит. Она стала демонстративно встречаться с другими мужчинами. Это сильно подействовало на Геннадия Семёновича – он злился, скандалил, был на волоске от следующего инфаркта. Однажды вечером Лера вышла погулять и встретила своего бывшего одноклассника. В это время у Геннадия Семёновича закончилась водка. Он оделся и пошёл в ближайший ларёк за бутылкой. Лера видела это.

– Петя, – сказала она однокласснику, – подыграй мне.

– Что я должен сделать?

– Как только муж будет возвращаться из магазина, давай с тобой обниматься и целоваться, но так, чтобы он увидел.

– Зачем тебе это?

– Не спрашивай пока, потом расскажу.

Купив бутылку, Геннадий Семёнович направился домой. Но что это? В уголочке за киоском стоит Лера и целуется с каким-то мужиком! Геннадия Семёновича бросило в пот, за грудиной сдавило, не хватало воздуха. Он с трудом дошёл до квартиры, не разуваясь, откупорил бутылку, налил полстакана и залпом выпил. Сердце защемило ещё больше, в глазах потемнело, и он рухнул на пол, не дотянув до дивана.

Хоронили Геннадия Семёновича скромно, народа было мало – его сверстники и ровесники уже умерли, было несколько родственников да его товарищи из интерната. Особой скорби на лицах не было, лишь безутешно рыдала Женька, его любимая внучка.

Вернёмся, однако, в интернат. Итак, родичи своих родителей, находящихся в интернате, посещением не баловали. Больше всех переживала по этому поводу Алёна Спиридоновна Шарова. Она постоянно ждала единственного сына. Раньше он приходил, а сейчас уже давно не показывается. Сын у неё спортсмен – чемпион города по боксу и по восточным единоборствам. Алёна Спиридоновна много рассказывала о нём, гордилась им.

– А что же он глаз не кажет? – спрашивали её.

– Он очень занят – тренировки, соревнования, поездки.

Здоровье у Алёны Спиридоновны было не богатырское, и оно постоянно ухудшалось. Невнимание сына, тоска по нему усугубляли его. Павел Иванович утешал её, сочувствовал и как-то незаметно сблизился с ней. Из её рассказов он узнал, что Юра в детстве был мальчиком добрым, ласковым, но слабеньким; его постоянно все обижали, особенно в школе ребята постарше. Они отбирали у него деньги, вещи, заставляли просить у бабушки деньги, назначали срок и, если он в срок не приносил назначенную сумму, избивали его. Заступиться было некому, да он и не жаловался никому.

Но вот ему надоело ходить с синяками, и он решил сам во что бы то ни стало отомстить обидчикам. Он, никому не сказав, записался в секцию восточных единоборств и стал усиленно тренироваться. Через год он заметно возмужал, овладел приёмами восточной борьбы. Теперь он чувствовал, что может за себя постоять и сам обидеть кого угодно. А издевательства продолжались. Юра продолжал терпеть, выжидая удобный случай. Он хотел проучить всех троих обидчиков сразу и публично.

Однажды после уроков все трое задержали Юру.

– Есть разговор, Шар, – сказал главный палач, Трубачёв по кличке Труба.

– Говори, – сказал Юра.

– Пойдём на старое место.

– Говори здесь, я никуда не пойду.

– Должок помнишь? Счётчик работает.

– Никому ничего я не должен. Единственное, что я должен, это набить тебе морду.

От удивления раскрыли рты не только хулиганы, но и остальные школьники, остановившиеся в предвкушении интересного происшествия.

Юру окружили – перед ним в шаге стоял Труба, за спиной Хмырь и Колун. Труба, пренебрежительно посмотрев на Юру, замахнулся для удара. В одно мгновение Юра молниеносным коротким ударом в челюсть сбил Трубу с ног, тот лежал и корчился от боли. Тут же с разворотом на 180 градусов Юра нанёс пяткой удар Колуну, который пришёлся в голову. Колун рухнул на землю, а Хмырь бросился бежать. В результате у Трубы оказалась сломана челюсть, а Колун получил сотрясение мозга. Позже эта троица пыталась взять реванш, но всегда была бита. Юра сразу вырубал одного сильным ударом, а с остальными двумя справлялся свободно.