Три чашки чая - Дэвид Оливер Релин

В доме Хаджи Али Мортенсона радушно приняла Сакина. Она ласково погладила его по руке. Впервые к Грегу прикоснулась женщина балти. Сакина широко улыбнулась и отошла к «кухне». Так назывался уголок дома, где располагался круглый очаг, висели полки и стояла большая деревянная доска для разделки продуктов. Мортенсон неожиданно осмелел и нарушил негласный кодекс поведения гостя: он прошел за женщиной «в кухню». Возле очага он наклонился, чтобы поздороваться с внучкой Сакины, Джахан. Девочка застенчиво улыбалась, зажав концы своего темно-красного платка в зубах.

Растревоженная неожиданным поступком гостя, Сакина попыталась выпроводить Мортенсона из «кухни», но он просто сказал: «Я помогу!» Грег зачерпнул из медного горшка пригоршню зеленого горного чая tamburok, бросил в закопченный чайник и залил речной водой из огромной канистры. Потом подбросил несколько щепок в очаг и поставил чайник на огонь.

«Бабушка была поражена, когда доктор Грег прошел в ее кухню, для гостя это было немыслимо, — вспоминает Джахан. — Но она уже давно воспринимала его как собственного сына, поэтому не стала возражать. Потом мое представление о мире изменилось еще больше: она стала поругивать деда за то, что он не помогает ей так, как его американский сын».

Сначала Мортенсон налил чай старейшинам Корфе, а потом уже себе. Он уселся на подушки возле очага. Кизяки наполняли комнату едким дымом.

Когда речь заходила об интересах Корфе, Хаджи Али неизменно был настороже. Он уже знал, что два джипа, которые доставляли тросы для моста, застряли в двадцати восьми километрах от Корфе. Оползень блокировал дорогу. Поскольку разборка завала могла занять несколько недель, а в плохую погоду из Скарду вряд ли отправили бы бульдозеры, Хаджи Али предложил всем работоспособным мужчинам Корфе самим взяться за доставку тросов, чтобы быстрее начать строительство моста.

«Я всегда удивлялся тому, как Хаджи Али ухитряется знать обо всем, что происходит в долине Бралду и за ее пределами. Ведь в деревне не было ни телефона, ни электричества, ни радио», — вспоминает Мортенсон.

На следующий день тридцать пять балти — от подростков до самого Хаджи Али и его седовласых ровесников — отправились в путь под проливным дождем. Доставка тросов в Корфе заняла двенадцать часов. Каждая катушка троса весила 400 килограммов. Сквозь нее продевали крепкий деревянный шест, который несли десять мужчин.

Мортенсон был сантиметров на тридцать выше самого высокого жителя Корфе. Он тоже попытался поучаствовать в переноске троса, но держал шест так высоко, что с ним никто не смог работать. В результате ему пришлось просто наблюдать. Никто не возражал. Большинство мужчин трудились носильщиками в западных экспедициях. Эти люди привыкли носить тяжести по леднику Балторо.

ДОСТАВКА ТРОСОВ В КОРФЕ ЗАНЯЛА ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ. КАЖДАЯ КАТУШКА ТРОСА ВЕСИЛА 400 КИЛОГРАММОВ. СКВОЗЬ НЕЕ ПРОДЕВАЛИ КРЕПКИЙ ДЕРЕВЯННЫЙ ШЕСТ, КОТОРЫЙ НЕСЛИ ДЕСЯТЬ МУЖЧИН.

Хаджи Али снабдил всех крепким табаком naswar, запасы которого в карманах его жилета, казалось, были неистощимы. Работа ради улучшения жизни в собственной деревне, а не для иностранных альпинистов доставляла людям удовольствие. Об этом сказал Грегу улыбающийся Туаа.

В Корфе мужчины выкопали для опор глубокие ямы на обоих берегах реки. Но муссон не ослабевал, а под дождем работать с цементом было бессмысленно. И тогда молодежь деревни решила пока отправиться на охоту на горного козла. Туаа пригласил Мортенсона.

У Грега на ногах были только кроссовки. Поэтому ему казалось, что он совершенно не готов к походу в горы. Но остальные шестеро охотников были снаряжены не лучше. Только на ногах Туаа, сына вождя, красовались коричневые кожаные ботинки, подаренные кем-то из альпинистов. Но двое его товарищей отправились на охоту, плотно обмотав ноги кожаными «портянками»; у троих были пластиковые сандалии.

Они двинулись на север от Корфе по гречишным полям, постоянно поскальзываясь на скользкой глине. Под проливным дождем колосья гнулись. Единственное в группе ружье — британскую винтовку-мушкет колониальных времен — с гордостью нес Туаа. Мортенсон не верил в то, что они подстрелят горного козла с помощью этого музейного экспоната.

Через некоторое время охотники миновали мост, который Мортенсон пропустил, возвращаясь с К2. Шаткая веревочная переправа раскачивалась над поверхностью реки. Теперь Грег отлично знал, что дорога вела в Асколе, и порадовался собственной осведомленности. Он уже начал считать Балтистан своим вторым домом. Насколько менее интересной была бы жизнь, если бы когда-то он не заблудился и не попал в Корфе!

Дальше каньон сужался. Теперь они уже мокли не только под дождем — над бурной рекой висела пелена брызг. Тропа резко пошла вверх по головокружительно крутой скалистой стене. Поколения балти укрепляли эту тропу, плотно укладывая плоские камни. Туаа и его товарищи шли по ней уверенно и спокойно, словно по ровной поверхности. Мортенсон же прижимался к стене каньона, вцеплялся в нее пальцами и осторожно передвигал ноги. Он ни на минуту не забывал о том, что в 60 метрах под ним несется река Бралду.

Река была столь же некрасива, сколь прекрасны ледяные вершины Каракорума. Течение с ревом ворочало черные и бурые валуны. Бралду извивалась на дне каньона, словно гигантская змея. Трудно было поверить, что благодаря этой мутной воде в Корфе зреют гречиха и абрикосы.

Когда дошли до ледника Биафо, дождь кончился. Слабый луч солнца пробился сквозь тучи и лимонно-желтым светом озарил пик Бахор Дас. Этот шеститысячник называли местной К2, потому что он в точности повторял форму знаменитой горы. В Корфе Бахор Дас считали своим покровителем и защитником. В таких долинах, как Бралду, исламу так и не удалось полностью вытеснить древние анимистические верования.[35]Увидев Бахор Дас, молодые мужчины Корфе обрадовались, сочтя это хорошим предзнаменованием. Охота обещала быть удачной. Туаа с товарищами произнесли молитву богам Каракорума, обещая, что заберут только одного горного козла.

Чтобы найти добычу, пришлось подняться еще выше. Знаменитый биолог Джордж Шаллер выслеживал горных козлов по всем Гималаям. Путешествия по высоким горам стали для него настоящим паломничеством. Ведь высочайшие вершины мира требуют не только физической самоотдачи. В книге «Молчаливые камни» Шаллер признается, что его исследовательский рейд по Каракоруму, «самому гористому региону земли», стал для него не просто научной экспедицией, а настоящей духовной одиссеей. «Эти путешествия были чередой трудностей и разочарований, — пишет Шаллер, — но горы вызывают аппетит. Я хотел Каракорума все больше и больше».

«ЭТИ ПУТЕШЕСТВИЯ БЫЛИ ЧЕРЕДОЙ ТРУДНОСТЕЙ И РАЗОЧАРОВАНИЙ… НО ГОРЫ ВЫЗЫВАЮТ АППЕТИТ. Я ХОТЕЛ КАРАКОРУМА ВСЕ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ».

По ущелью, которым следовали Грег и его спутники, Шаллер прошел двадцатью годами раньше. Тогда он изучал горных козлов и надеялся, что правительство Пакистана сможет организовать национальный парк в местах обитания этих животных. Шаллер не мог не восхищаться тем, насколько хорошо они приспособились к жизни в столь суровых условиях.