Голубятня на желтой поляне - Владислав Крапивин

Он спрашивал иногда, но ответы были неясны или насмешливы. А спрашивать настойчиво и часто Яр не решался. Он и так был человеком "с той стороны".

Когда дежурств не было, они с Игнатиком ходили по берегу моря и окрестным холмам. Игнатик собирал раковины и похожие на зверюшек камни. Яр что-нибудь рассказывал: про мушкетёров, про Робин Гуда, про планету Меркатор. А иногда просто так гуляли, молча. Игнатик был тихий и неулыбчивый. Яр тоже помнил про крепость. Алька, Чита и Данка словно ходили рядом…

С поселковыми ребятами Игнатик не играл. Они его звали несколько раз, а потом оставили в покое. Ребятишки были славные, не задиристые, не обижались на Игнатика за его одинокий характер. Один раз, в праздник, даже сделали ему яркого воздушного змея и принесли в подарок. Этого змея Игнатик раза два запускал с крыши, но снова один, без ребят.

Потом Игнатик нашёл незаметную травку на склоне холма. Пригляделся, упал на колени, осторожно взял, не срывая, стебелёк с разлапистыми листиками. Повернулся к Яру — глаза с искорками.

— Смотри, Яр!

— Что?

— Пятилистник же…

— Ну и что, Тик?

— Это же… Нет, я потом скажу. Ох, почему я раньше не подумал? Яр, нам надо к сухому дереву!

— Куда?

— К сухому… Ой, нет, я потом скажу. Я сначала всё обдумаю.

— Думай, — улыбнулся Яр. Он был рад, что Игнатик так оживился.

С того дня Игнатик стал веселее. Сделал себе лук со стрелами (тетиву смастерил из шнурков от башмаков, которые дала ему тётка). Заставил Яра играть в Робин Гуда…

А через пять дней не пришёл к Яру в диспетчерскую, хотя обещал. При встрече отвел глаза и пробормотал, что забыл. Потом спрятался, когда Яр хотел позвать его в кино. И пошло: то ускользнёт, то опустит глаза и что-то бормочет неохотно. Так он вёл себя целую неделю. И неделя эта была для Яра пыткой.

И в эту ночь, на вахте. Яр мучился: "Придёт или не придёт?"

3

Игнатик пришёл. Рано утром. Яр заметил его из окна. Игнатик брёл в тени длинного деревянного забора — то по скользкой от ночного дождика тропинке, то по мокрой траве. Казалось, он нарочно не выходит на солнце, хочет остаться незамеченным.

Но он всё равно был заметен издалека в своей оранжевой рубашке. Это была та рубашка, в которой он ходил в цирк. Потрёпанная теперь, много раз стиранная и зашитая, она не потеряла своей яркости. Парусиновые шортики обветшали, стали мятые и серые, как мешковина, а рубашка пламенела даже в тени.

На ногах у Игнатика болтались рыбацкие сапоги. В каждый можно было засунуть по мальчишке. Голенища с отогнутыми отворотами тяжело хлопали его по коленкам.

Может, из-за этих сапог Игнатик и шёл так медленно?

Яр подавил желание вскочить и поспешить навстречу. Лишь когда Игнатик остановился у крыльца диспетчерской, Яр вышел на ступеньки.

Игнатик неулыбчиво посмотрел на него и опустил голову. Яр увидел белобрысую макушку с отросшим хохолком.

Яр спустился с крыльца, сел на бетонную ступень, взял Игнатика за повисшие руки, поставил между колен.

Игнатик смотрел в сторону.

Тихо-тихо, осторожно-осторожно Яр сказал:

— Тик… ну, ты чего?

Игнатик переступил внутри сапог тонкими ногами и отозвался, всё так же глядя в сторону:

— Я ничего… Ты сказал, чтобы я пришел. Я вот…

— Что с тобой?

— Со мной? — Он попытался улыбнуться. — Всё в порядке.

— Слушай… Игнатик… Я чем-то обидел тебя, да?

— Нет, что ты, — испуганно и честно сказал Игнатик. Быстро посмотрел Яру в глаза. Потом заморгал и опять отвернулся.

— Тогда почему ты от меня бегаешь?

— Я не бегаю…

— Тик…

— Ну… разве я бегаю?

— Ты не хочешь меня видеть?

— Я… хочу… Просто дела всякие. Тётя всё время просит по хозяйству помочь. И ты работаешь…

— Я не знаю, что и подумать, — беспомощно проговорил Яр. — Может быть, кто-то тебя не пускает? Тётка? Говорит, что пускает, а сама…

— При чем тут тётка? — с пробившейся горечью сказал Игнатик.

— А кто?

Он молчал.

— Тогда кто? — с отчаянием спросил Яр. — Может, кто-то напугал тебя? Или сочинил про меня какую-нибудь чепуху? Или… Я просто не знаю, что подумать! Тик… Может, я сам в чём-то виноват?

Игнатик отрицательно помотал головой.

— Есть же какая-то причина! — почти крикнул Яр. — Игнатик… Ну?

У Игнатика шевельнулись губы. Кажется, он беззвучно сказал: "Есть…"

"Слава богу, это хоть что-то", — подумал Яр. Он приподнял невесомого Игнатика за бока, вынул из сапог и посадил на колено.

— Теперь ты мне всё скажешь. Да?

Но Игнатик молчал. Шевелил пальцами босых ног и не поднимал головы.

Яр ладонью провёл по его заросшему затылку.

— Конечно… Ты ещё маленький, а я почти старик. Мы разные… Но той ночью, когда я тебя нёс… Ты тогда сам сказал: "Мы с тобой одни на свете…" Я думал, это по правде, думал, мы никуда друг без друга…

Игнатик перестал шевелить пальцами и весь затвердел.

— Сейчас, наверно, ты не так думаешь… — пробормотал Яр. — Но всё же… ведь не враг же я тебе…

Игнатик беззвучно заплакал. Потом обхватил Яра за шею и уткнулся ему в плечо. Вздрагивая, прошептал:

— Я же не виноват… Они не велят.

— Кто?! — с радостью и злостью крикнул Яр.

— Ну… они… эти… — всхлипывал Игнатик.

— Да кто же, дьявол забери? Кому какое дело? Кто посмел?!

— Эти… ты не знаешь, что ли?

— Ни черта я не знаю! — ликуя в душе, отозвался Яр. Игнатик был е г о. Его братишка, его сын и друг — на остальное плевать.

— Ну, кто же, Тик? Перестань плакать… Ты же понимаешь, я многого не знаю. Что им нужно от нас? Кто они такие?

— Это… те самые люди… которые приходят и всё велят…

— Откуда приходят? Они здешние?

— Да нет же, — опять всхлипнул Игнатик и повозился, вытирая о рубашку Яра мокрое лицо. — Они не такие… Все говорят, что их нет, а знают, что есть…

— Чушь какая-то…

— Я тоже сперва думал, что чушь. А он пришёл и сказал, чтобы я не смел…

— Что не смел?

— Приходить к тебе.

— Но почему? Почему?!

Игнатик глянул влажными умоляющими глазами.

— Я не знаю… Говорит, если будем видеться, они убьют…

— Кого? Тебя? — подобравшись, как для атаки, спросил Яр.