Рассудку вопреки - Миранда Невилл

— Ну как, Минни, ваше любопытство удовлетворено?

— Вполне. И не называйте меня так.

Минерве не удалось вложить в свой протест достаточно силы. К своему удивлению, она начала испытывать заслуживающее порицания удовольствие от этого уменьшительного, почти детского прозвища. Повинуясь неожиданному порыву, она коснулась руки Блейка.

— Спасибо, что привели меня сюда. Мне здесь очень нравится.

Мистер Томас Паркс никогда бы не решился привести ее в подобное заведение.

Эта мысль возникла как-то сама по себе, как и следующая, что с этим серьезным джентльменом она вряд ли стала бы обсуждать нижнее белье канатной плясуньи. Но ведь мистер Паркс не легкомысленный аристократ. Тем не менее именно этот легкомысленный аристократ вырвал ее из привычного, порядком надоевшего окружения и по ее просьбе привел в такое место, куда обычно не попадали дамы ее круга. Сколько Минерва помнила Блейка, он никогда не придавал большого значения своему высокому положению. Сначала она объясняла это тем, что он воспринимает свое положение как нечто само собой разумеющееся. И настолько уверен в своем превосходстве, что ему нет нужды лишний раз доказывать это. Но что, если его самооценка, напротив, совсем скромна? Тогда, как это ни парадоксально, ее собственная оценка маркиза Блейкни должна измениться, причем обязательно в сторону повышения.

Минерва почувствовала себя совсем сбитой с толку, ощущение было настолько непривычным, что она отнесла его на счет выпитого шампанского, которое стало еще одним открытием сегодняшнего вечера: ей оно действительно понравилось.

Официант, удалившийся после того, как принес спиртное, вновь вошел в ложу. Минерва с интересом, хотя и без особого удивления, слушала, как Блейк делал заказ официанту если не на совершенном, то на вполне приличном французском.

— Почему вы сказали мне, что не говорите по-французски? — спросила она супруга, когда официант вышел.

— Я не говорил вам ничего подобного.

— Но вы дали мне это понять.

— Мне нравится поддерживать у людей невысокое мнение о моих умственных способностях.

— Это кажется довольно глупым. Так или иначе, но я уже догадалась, что вы говорите по-французски. Несмотря на присутствие англичан, большинство разговоров в Шантильи наверняка велось на французском, и вы не могли бы получить нужную информацию, если бы не знали этого языка.

В ответ Блейк лишь улыбнулся и вновь наполнил ее бокал.

— Почему вы притворяетесь, что знаете меньше, чем это есть на самом деле?

— Из чувства противоречия, полагаю. Большинство людей делают вид, будто знают больше.

— Ко мне это не относится. — Минерва помолчала. — По крайней мере не думаю, что я делаю вид.

Блейк наклонился совсем близко к ней.

— Вы слишком много думаете, Минни, — сказал он.

Как завороженный он смотрел на ее губы, слегка раскрывшиеся в полуулыбке. Дыхание Минервы участилось, а губы приоткрылись чуть больше. В ту же минуту Блейк отстранился. Конечно, он ведь не станет целовать ее на публике, не так ли?

— Выпейте еще шампанского и запомните следующее: я и в самом деле настолько недалек, как вы обо мне думали.

— Я не считаю вас недалеким.

Он взглянул на нее с неприкрытым скепсисом. Хорошо, что в этот момент вернулся официант с полным подносом. Минерва не знала, что ответить Блейку.

В парижских кафе не подавали ужин в строгом смысле этого слова. Блейк заказал несколько блюд из предложенного официантом списка: различные закуски, сыры, мясо, выпечку и фрукты.

Давно убедившись, что пренебрежительные замечания мистера Фасселла о французской кухне были не чем иным, как псевдопатриотическим предрассудком, Минерва с удовольствием приступила к трапезе, надеясь, что еда впитает шампанское и остановит неуправляемую дрожь, беспокоившую ее тело.

На ней было самое простое вечернее платье, которое она привезла с собой. Наряд из кремового муслина вполне подходил для неофициального ужина в деревне, вот только рукава у платья были слишком короткие, и Минерва в этом легком, как паутинка, одеянии чувствовала себя словно выставленной напоказ. Ее кожа вдруг стала очень чувствительной, и это абсолютно новое для нее ощущение отдавалось внутри пульсирующим жаром. Она надеялась, что жар этот вызван игристым французским вином, а не близостью красавца маркиза, сидевшего в соседнем кресле и с легкой улыбкой наблюдавшего, как она поглощает оливки.

Чтобы успокоить нервно бьющееся сердце, она принялась разглядывать публику, которая с каждым новым номером распалялась все больше. Энергичная музыка разогревала кровь и заставляла посетителей живо реагировать на все происходящее. В центре зала какая-то женщина уже танцевала на большом круглом столе, демонстрируя не только свои щиколотки, но и значительную часть икр. Все сидевшие за столом подбадривали даму, громко хлопая в такт музыке. Но залихватский танец нисколько не взволновал мужчину, голова которого блаженно покоилась на едва прикрытой груди спутницы. К удивлению Минервы, сценка подействовала на нее так, что ее собственная грудь болезненно заныла от томления, а соски неожиданно затвердели под плотным лифом платья. Она смущенно отвела взгляд и вдруг поняла, что никто из присутствующих не обращает на увлекшуюся пару ровным счетом никакого внимания. Тривиальные поцелуи вряд ли могли заинтересовать посетителей этого своеобразного кафе.

— Как вы считаете, что все эти люди думают о нас? — обратилась Минерва к супругу.

— Что вы имеете в виду?

— Хотя на вас обычный наряд, видно, что он из отличного сукна и сшит у хорошего портного, следовательно, вы человек со средствами и следуете моде.

— А как насчет вас?

— Я слишком просто одета, чтобы быть женой такого представительного человека, и в то же время я едва ли похожу на присутствующих здесь «дам», большинство которых, как я полагаю, доступные женщины. Возможно, меня можно принять за выпускницу пансиона.

Минерве было весьма неприятно осознавать, что она производит впечатление наивной девицы, попавшей в это кафе по какой-то нелепой случайности, и пожалела, что не надела сегодня один из тех нарядов, которые сшила для нее французская модистка.

Блейк на минуту задумался. Когда он заговорил, голос его звучал невыразительно и даже сухо.

— Полагаю, большинство присутствующих здесь мужчин завидуют тому, что я могу позволить себе такую красавицу, которая не нуждается в украшениях.

На мгновение этот несколько вычурный комплимент привел Минерву в замешательство, но затем она уловила его смысл.

Минерва недоверчиво рассмеялась:

— Вы хотите сказать, что меня можно принять за куртизанку из-за моего простого платья?

— Разумеется, если наши отношения стали бы развиваться, я бы одарил вас дорогими украшениями, которые не стыдно выставить напоказ.