Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов

Наконец из-за сарая показалась долговязая фигура, и Язьва – именно так звали этого человека – отступил на пару шагов назад, всем своим видом делаясь похожим на усталого путника. Для разнообразия он хотел попробовать попасть внутрь естественным путем.

Гулко стукнула приставляемая лестница, и над частоколом возникла растрепанная черноволосая голова с изъеденным оспой лицом и всклокоченной бородой. Маленькие свиные глазки с подозрением уставились на мнимого пилигрима, а тот, в свою очередь, с удивлением ощутил легкое покалывание в шраме на затылке.

Так случалось всегда, когда Язьве грозила опасность.

– Че надо? – наконец выплюнула пару слов голова.

– Д-долог был путь мой, а конец его еще дальше. За горами П-предков хочу милости у тамошних жрецов испросить, для р-рода своего, для детей, почивших… Устал я, да и вечереет уже. С-сразу признал, ты, хозяин – добрый человек! П-пусти сумрак переждать в защите твоей. – Лжепаломник пытался произносить слова нараспев, однако, когда губы сводила судорога, слегка заикался.

Поросячьи глазки бондаря ощупали Язьву с ног до головы, а затем пробежались по дороге за его спиной. Убедившись, что странник путешествует в одиночестве, борода тем не менее почему-то мешкал. То ли что-то не приглянулось ему в паломнике, то ли просто не хотел пускать в дом пришлого человека.

– Дык, это… Деревня там есть. – Возле головы появилась жилистая худая рука и помахала в сторону рощи. – Иди туда.

Язьва не согласился. Исказив губы в улыбке, он вновь заюлил:

– Не гони прочь, отец милостивый! Смотри сюда – обувки мои совсем в негодность пришли, чинить нужно. Боюсь, не дойду до деревни. – В качестве подтверждения Язьва приподнял подол балахона и выставил на всеобщее обозрение худые бугристые ноги и дышащие на ладан сапоги. – Пусти на постой! В сарае соломки насыплешь – благодарен буду! Не дармоед я. Вот! Монеткой серебряной оплачу заботу твою…

Похоже, с этого стоило начать. В глазах бородатого промелькнуло что-то похожее на интерес, и он торопливо буркнул:

– Покажь!

У Язьвы уже чесались руки наказать деревенщину, но пришлось усилием воли растворить гнев в вечерней прохладе. Всему свое время.

– Вот! Смотри, кормилец! – В пальцах лжепаломника мелькнула полоска серебра. Язьва специально покрутил ее поближе к носу бондаря, чтобы тот непременно увидел заозерную чеканку, что косвенно должно было подтвердить долгое странствие путника. – За ее половинку, изволь, хозяин, соломы настелить да обедом накормить.

– Будет тебе обед, – после секунды колебаний и с неким странным подтекстом усмехнулась голова над забором.

Прошла еще минута, прежде чем распахнулась одна из створок, и Язьва гордо прошествовал внутрь.

Изнутри хутор также не произвел впечатления на повидавшего виды странника. Серо, грязно. Свиной дух забивал даже слабый отголосок чего-то мясного с кухни. Взгляд Язьвы пробежал по распахнутому настежь сараю с крышей из дерна и задержался на откидной решетке, под углом врезанной в небольшой пригорок. На входе в ледник висел большой черный замок.

На хуторе было подозрительно тихо. Кроме хозяина и крупной женщины, промелькнувшей в дверном проеме избы, странник никого не увидел. Может, остальные в деревенскую корчму отправились?

Устроив пилигрима в одном из сараев, служившем хозяевам помещением для хранения огородного инвентаря, бородач показал, где находится нужник, и убежал, напоследок наказав Язьве явиться на кухню за ужином. А также строго предупредил – нигде не бродить и не тревожить хозяев. Впрочем, у путника были свои планы на этот счет.

Первым делом он подпер дверь найденным на полу бруском и уселся прямо на утоптанную землю в центре помещения, скрестив ноги на манер санданирских заклинателей чумы. Именно в жарком и скупом на дожди халифате, расположенном в долине оазисов прямо посреди огромной пустыни, Язьва впервые опробовал науку быстрого сосредоточения. Полученные знания весьма пригодились ему в дальнейшем при погружении в мастерство алхимии.

Настроившись на нужный лад, «аптекарь» извлек из сумки флакончик с толстыми стеклянными стенками, в котором на самом дне плескалась коричневая жижа. Н-да, не густо… Вытяжки из безглазого ворона живорезов хватит не более чем на пару раз.

Вытащив зубами деревянную пробку, Язьва запрокинул голову и отпил ровно половину.

Попав в желудок, а оттуда разбежавшись по жилам, эссенция ударила в голову, стенобитным тараном выталкивая сознание в вечернюю прохладу. Взмывая над полом, Язьва увидел сначала собственное, будто разбитое параличом тело, потом крышу сарая, затем неровную окружность частокола, осиновую рощу и даже квадраты деревенских огородов далеко за ней.

Сложив воображаемые крылья, он камнем метнулся вниз и на бреющем полете сделал круг над хутором, стремясь ощутить отголоски мыслей и эмоций, запах крови, пульсирующей по жилам, и трепетание сердец.

Однако! Вернувшись в тело, Язьва выждал несколько секунд, пока не прошло головокружение. Планы кардинально менялись прямо на ходу. Ритуал призыва сущностей Шуйтара в человеческие тела для последующего извлечения полезной вытяжки не имел смысла – хутор уже оказался заражен живорезами.

Язьва ехидно ощерился. Его позабавила комичность ситуации – жертва возомнила себя охотником. Пружинисто поднявшись с холодного пола, лжепаломник решил действовать незамедлительно.

Но, как оказалось, инициативой уже завладела противная сторона. Вылетев из сарая словно разъяренный дабр из зарослей багульника, Язьва обнаружил лишь пустые надворные постройки. Проверять запертый снаружи ледник не имело смысла.

Непостижимым образом хозяева догадались, что за рыбина попалась в их сети, и успели укрыться в земле. Странник ощущал многочисленные пустоты и каверны под ногами, источавшие ауру ожесточения и крайней озлобленности. Гнилостные отражения чужеродных эмоций были сосредоточены конкретно на нем.

Язьва презрительно приподнял верхнюю губу. Ему ли было не знать, как люто живорезы ненавидели черных алхимиков за их умение извлекать и поглощать эссенцию сущностей мира Шуйтара… И если обычных людей твари рутинно отлавливали и использовали как рабов или для восполнения потерь роя, то алхимиков считали кровными врагами наравне с ведьмами.

Окружившая хутор тишина подсказала Язьве, что теперь все будет немного сложнее, а последний лучик солнца, отразившийся от флюгера на крыше избы, известил о скорой смене декораций.

– Безмозглые твари… совсем страха лишились. К-курвы! – зло цыкнул языком Язьва. – Только силы на вас тратить…

Но ничего не поделаешь, по-другому не выпустят. Запланированный алхимический ритуал с целью пополнения запасов эликсиров уже не имел смысла. Одно дело – изловить ничего не подозревающую сущность в теле жертвы, распятой на хирургическом столе, и совсем другое – столкнуться с нею, разъяренной и полностью контролирующей тело носителя.

В своей блеклой и невыразительной жизни до Ритуала, перевернувшего мир и его собственную душу, Язьва частично имел доступ к архивам Собора. Он знал, что согласно исследованиям в подобном человеческом гнезде живорезов должна присутствовать главенствующая особь. В первую очередь следовало уничтожить именно ее.