Суета вокруг кота - Татьяна Устименко

— Рано, Баргест[8], твой срок еще не пришел! — сердито прикрикнула она. — Не мешай мне!

И пес послушно рассыпался на клочья тьмы, которая торопливо отползла обратно — в свое надежное убежище, привычно втягиваясь в углы комнаты.

Судя по книгам, тетрадям и свиткам, разложенным на столе, — здесь кто-то работал, причем работал давно и усердно…

А сама затемненная комната, пусть и заставленная старинной резной мебелью, скорее напоминала кабинет маститого ученого, чем будуар томной красавицы, хотя внешняя привлекательность его владелицы мало вязалась с собранным здесь научным и химическим оборудованием. Такую яркую красоту следовало бы намеренно выставлять напоказ — подчеркивая мехами и бриллиантами да собирая восхищенные комплименты мужчин, а не прятать во тьму, утруждая непосильными заботами. Такая исключительная красота, наверное, вряд ли способна сочетаться с острым умом и железной силой воли, хотя хозяйка странного кабинета обладала и тем и другим, причем впору было бросать вызов не только всему свету, но и самой судьбе. Такая роковая красота встречается чрезвычайно редко и еще реже бывает врожденной, а потому — является еще более опасной и порочной… И если именно такая ужасная красота правит миром, то хотели бы вы жить в этом несчастном мире?..

Молодая черноволосая женщина звучно зевнула и провела рукой по лицу, пытаясь отогнать некстати навалившуюся сонливость. Хотя почему некстати? Время уже к трем часам ночи близится, вот организм и требует свое… А если учесть напряжение последних дней… Брюнетка иронично хмыкнула.

«Ничего, придется потерпеть, совсем немного осталось! — мысленно утешила себя она. — Носительница старшей крови попалась в расставленную ей ловушку. Теперь бы еще найти шестой рубин богини и Врата вечной жизни…»

Тонкие пальцы нервно расправили лежащий на столе свиток.

Однажды явится к нам та —

Способная раскрыть Врата,

Что путь из смерти в жизнь хранят

И жертву принести велят.

Нужна лишь старшей расы кровь —

Да запрещенная любовь,

Всему залог — безумный ход,

И некий сумасшедший… —

вслух продекламировала женщина и, как всегда, сбилась на последнем слове. Она уже не одну сотню раз читала это запутанное пророчество, начертанное на древнеирландском наречии, и каждый раз замолкала именно на последнем слове. А все дело в том, что именно в этом месте пергамент порвался, сделав непонятным окончание текста. Буквы стерлись, и теперь оставалось лишь гадать, какое слово стояло там раньше — то ли «год», то ли «кот»… Брюнетка испытующе прищурилась, поднеся свиток поближе к глазам.

— Нет, все-таки «кот»! — убежденно воскликнула она. — Но в таком случае это пророчество является настоящей бессмыслицей!..

Неожиданно тишину полутемного помещения нарушил негромкий стук.

— Войди! — разрешила женщина.

Дверь растворилась, и в комнату вошел рослый мужчина мощного телосложения, передвигающийся с грацией, откровенно не сочетающейся с его впечатляющими габаритами. Лысая голова этого гиганта казалась прямоугольной, фигура поражала своей непропорциональностью, длинные мускулистые руки спускались почти до колен. Его крепкую фигуру плотно обтягивал черный костюм военного покроя, бочкообразную грудную клетку прикрывал бронежилет. Мужчина чуть заметно поклонился, уродливое, покрытое ужасными шрамами лицо скривилось от мерзкой гримасы, должной означать услужливую улыбку.

— Привезли, госпожа, — коротко доложил он. — Поместили в подвал.

— Я немедленно хочу ее видеть! — Прекрасная брюнетка вскочила со стула и судорожно сжала кулаки. — Проводи меня…

— Она спит. — Голос монстра в человеческом облике скрипел, словно давно не смазанное колесо. — Девочка сопротивлялась, и я немного перестарался с хлороформом… Извини.

— Франк! — В грудном сопрано брюнетки прорезались угрожающие нотки, сильно смахивающие на змеиное шипение. — Если ты снова ошибся, если она не настоящая…

— Не волнуйся, Айвалин, на сей раз девушка — настоящая, — хохотнул монстр по имени Франк. — Она — истинная сидка! С такой внешностью она просто не может являться кем-то другим. К тому же — наша уловка сработала, ибо сиды неравнодушны ко всему прекрасному, а твоя песня притянула ее словно магнит.

— Хорошо! — сразу же успокоилась черноволосая Айвалин. Ее до предела напряженные мышцы расслабились, прекрасное лицо приняло умиротворенное выражение. — Тогда я подожду. Пусть выспится, ибо носительница старшей крови нужна мне живой и здоровой. Пока живой и здоровой… — хитро усмехнулась она. — Значит, Великая мать наконец-то услышала мои молитвы и послала нам долгожданную добычу. Как я и предполагала, принесенные ей жертвы оказались не напрасными.

— Возможно. — Франк неприязненно покривился. — Воля твоя, но как по мне, так подобный перевод первосортного материала — сущее расточительство. Да и в городе по твоей вине теперь неспокойно…

— Жалеешь тех трех девчонок? — удивленно приподняла соболью бровь Айвалин. — Нашел о чем печалиться…

— Я голоден! — исчерпывающе заявил мужчина. — При чем тут жалость? Ты торопилась, забрала только их кровь и не позволила мне прикоснуться ни к одной из девушек… — Франк с сожалением вздохнул и плотоядно облизнулся длинным синим языком. — Столько первосортного мяса пропало! Я голоден, — повторил он, извлекая из привешенных к поясу ножен пару узких кинжалов. — Пожалуй, выйду в город, поохочусь… Конечно, если я тебе пока не нужен, госпожа? — И монстр изобразил некое фамильярное подобие поклона.

— Иди! — напутственно махнула рукой Айвалин, подождала, пока дверь беззвучно захлопнулась за спиной уходящего Франка, подошла к поставцу и сняла покрывающий его платок.

На поставце стояла небольшая, высотой в локоть статуя, искусно выточенная из черного мрамора… Нет, возможно, и не из камня, ибо этот материал производил воистину удивительное впечатление! Именно так должен выглядеть полированный камень, но в некоторых местах он был прозрачен, словно стекло, внутри которого мерцали-переливались огненные искры. Благодаря им фигурка казалась настолько живой и одухотворенной, что Айвалин все время чудилось — еще миг, и высеченная из камня богиня вздохнет, заговорит, сойдет с постамента и заявит законные права на принадлежащий ей мир. Но, увы, этого не происходило. Пока не происходило…

Фигурка изображала женщину, облаченную в нарочито мешковатый плащ, полностью скрывающий ее фигуру. На свободе оставались только руки богини. В правой она сжимала нож серповидной формы, а левой удерживала за волосы отрубленную человеческую голову. Капюшон плаща едва прикрывал макушку статуэтки, позволяя рассмотреть черты ее лица — ужасные и вместе с тем притягательно чарующие. Глаз у фигурки не было, ибо она изображала Морриган — богиню смерти и вечного мрака, не различающую и не разделяющую своих жертв. Основание статуи, выполненное в виде конусообразного, полого изнутри постамента, украшали пять крупных, грубо ограненных рубинов, размещенных по кругу — в специально сделанных для них пазах. Мест под камни было шесть, а самих рубинов — пять. Последний паз оставался свободным…