Стервы - Джиллиан Ларкин

— Тебе уже стало так скучно?

Клара открыла глаза, привыкая к полной тьме, царившей теперь в зале. Эту тьму прорезал луч кинопроектора — начинался фильм. Маркус скользнул на соседнее место, держа в руках огромный кулек с маслянистым попкорном.

— По мне, фильм хорош настолько, насколько вкусные лакомства можно под него жевать. — Потом наклонился ближе к Кларе и прошептал в самое ухо: — Дай мне свои руки.

На его лице плясали тени. Клара пожалела, что у нее нет фотоаппарата — запечатлеть навеки, как выглядит Маркус в эту самую минуту.

— Это зачем?

— Ты все еще мне не доверяешь? — Он протянул руку и насыпал в обе ладошки Клары горки маленьких, гладких на ощупь пирамидок.

Клара опустила глаза и посмотрела. «Поцелуи Херши».

— Попкорн с шоколадом — самое лучшее сочетание. Немножко сладкого, немножко соленого.

— Ш-ш-ш! — Клара показала на экран. — Уже начинается.

Весь экран заполнило знакомое перепуганное лицо Бастера Китона. Его персонажа звали Вилли Маккей, и этого парня — почти как саму Клару — отправили жить к тетке. Правда, по иронии судьбы, Бастера послали жить в Нью-Йорк. Очень скоро Клара стала хохотать так, как ей не приходилось уже много и много недель.

Фильм был просто великолепным, однако Кларе не так-то легко было сосредоточиться на действии, когда рядом сидит Маркус. Всякий раз, когда он смеялся — издавая замечательные четкие звуки «Ха! Ха! Ха!» — он подавался вперед, и его брюки касались Клариной ноги.

Однако всякий раз, когда Клара против воли подавалась к нему, не в силах сопротивляться его магнетическому притяжению — давая ему тем самым возможность обвить рукой ее плечи, если захочется, — Маркус выпрямлялся и отклонялся от нее.

От всего этого Клара потихоньку стала заводиться. Для чего же он тогда тащил ее сюда? Вокруг них все парочки уже обнимались по полной программе. Клара положила ногу на ногу, а лежавшую на них руку передвинула повыше, открывая взгляду Маркуса колено…

Он и ухом не повел.

На экране за Вилли гнался убийца, они оба свалились в бурную реку и полетели вверх тормашками в водопад. Клара смеялась не переставая, но в голове у нее крутился один вопрос: может, она с самого начала не так поняла намерения Маркуса?

Или она считает себя такой жутко неотразимой, что каждый встречный парень должен непременно влюбиться в нее? Да у Маркуса миллион других девчонок. Отчего это она решила, что он без ума от нее? Именно в ту минуту до нее и дошло: она желает, чтобы он был от нее без ума. С ним весело, он очарователен, немного рисуется, конечно, но ничего плохого в том нет. Ей хотелось, чтобы он погладил ее колено, притянул к себе. Поцеловал ее.

Вдруг Клара почувствовала, как он наклоняется к ней — похоже, мечты начинали сбываться. Она затаила дыхание.

— Вот видишь? — прошептал Маркус, поправляя Кларе выбившуюся из-за уха прядь волос. — Я же говорил, что Джинни больше похожа на мужчину, чем Китон.

В эту минуту Кларе хотелось одного-единственного — прижаться к нему губами. Но тут ей вспомнились тетка, исправительная школа, появившиеся надежды сделаться светской львицей здесь, в Чикаго. Вспомнила она и о тех загадочных посланиях, которые стали приходить в последнее время, — они грозили ей разоблачением, грозили затянуть ее снова в омут прежней нью-йоркской жизни. Не здесь ли он, этот таинственный автор записок? Не следит ли за нею?

Клара задрожала и приковала взгляд к экрану.

***

Маркус с Кларой вышли из кинотеатра и пошли пешком по городу. Казалось, все жители Чикаго одновременно пришли на свидания: навстречу одна за другой шли парочки, держась за руки, лакомясь мороженым, целуясь. Кларе прежде и в голову не приходило, что Чикаго настолько юный город. И ей захотелось стать участницей происходящего действа, а не наблюдать его со стороны, с благоразумного расстояния.

Живя в Нью-Йорке, она на свиданиях вечно неслась вперед. Предстоящие развлечения занимали ее куда больше, чем тот, кто шел рядом с нею. Она не могла припомнить, когда в последний раз встречалась с парнем без того, чтобы не прикидываться кем-то другим, не тем, кто она есть на самом деле, не изображать из себя ужасно крутую девицу. А сейчас, с Маркусом, хотя она по-прежнему была в образе Простушки Клары, она держалась на удивление естественно. Непринужденно. Спокойно. С Маркусом она чувствовала себя так, словно вышла погулять с близким другом — если бы только у нее когда-то был такой друг, шикарный мужчина, при виде которого сладко замирает сердце.

— У меня родилась мысль, — обратился к ней Маркус. — Что ты скажешь, если мы завершим это сви… — тут он оборвал сам себя. — Я хочу сказать, этот вечер…

— Ты же собирался выговорить слово на «с», — поддела его Клара.

— Да, собирался, — не стал спорить Маркус, поправляя котелок, — но потом подумал, что наша прогулка меньше всего похожа на любовное свидание.

— Разумеется, — подтвердила Клара, хотя какая-то частица ее была бы рада, если бы Маркус назвал это свиданием, пусть сама Клара и стала бы возражать ему. Она чувствовала себя так, как бывает на свидании. На настоящем хорошем свидании.

— Ты права. Э-э-э, так что я хотел сказать-то? — Маркус издал нервный смешок, и Кларе это очень понравилось.

— Хотел закончить слово на «с»?..

— Именно! Мне думается, было бы вполне логично завершить этот вечер стаканчиком.

— Маркус, ты же знаешь, что я не пью, — заупрямилась Клара, хотя Маркус словно прочитал ее мысли: ей до смерти хотелось выпить бокал мартини. — Это незаконно, а кроме того, нам ведь обоим нет еще двадцати одного. — Она посмотрела на часики. — И мне нужно вовремя вернуться домой.

— Красивые часики, — сказал Маркус и взял ее за обнаженное запястье.

Она рассмеялась, Маркус — вслед за ней. Фонарь отбрасывал желтый свет на его гладко выбритые щеки. А голубые глаза притягивали ее, как два магнита.

— Со мною, когда бы ты ни вернулась, всегда будет «вовремя». Миссис Кармоди, в отличие от тебя, доверяет мне целиком и полностью.

Клара с трудом удержалась, чтобы не усмехнуться. Похоже, тетка так и увивалась вокруг Маркуса.

— Это потому, что у тебя есть подход к женщинам. То есть ты умеешь пустить пыль им в глаза.

— Но ты же не похожа на других девушек, Клара, — сказал он. — Или ты думаешь, я этого не понимаю?

В его голосе звучала глубокая искренность, как сквозила она и в открытом взгляде умных, внимательных глаз.

— Ну-у, не знаю.

— Пойдем, я провожу тебя домой. — Маркус стремительно двинулся вперед.

— Погоди! — окликнула его Клара, и он обернулся на ее зов. От огорчения на лбу у него собрались морщины, в уголках рта залегли складки. — Один бокал.