Левант - Роман Мороз

Грави. Вопрос был не в этом, вопрос в том, как вы считаете надо поступить и чего вы хотите? — поморщился Роберт, моральных сил парировать нападки рыжеволосой не было.

— Должен быть более быстрый способ попасть на Левант, служба в этом корпусе опасна. Но сейчас верным будет посмотреть на происходящее, довериться судьбе, мой мастер, — Онвир спокойно проговорила, осматривая лезвие своего меча.

— Ха, судьбе довериться. Ты, я смотрю, много судьбе доверяла, теперь и вовсе не можешь принять решение за себя. Я думаю, судьба это все чушь, и мы сами выбираем, как нам жить и что будет. И если тебе, о господин мой величайший из всех, важно мое мнение, то оно заключается в том, что надо рвать когти отсюда. Чушь эти все предложения, что тебе говорили. Если хочешь знать, что я хочу, то мне надоело быть твоей подневольной. Онвир это видимо устраивает, а меня от этого уже тошнит. И ни в какие судьбы я не верю и доверять привыкла только себе, — раздраженно протараторила Грави.

— Надеяться на судьбу, доверять ей или принимать ее. Это все разные вещи. И если ты этого еще не поняла, то будь ты хоть с контрактом, хоть без него. Ты всегда будешь в клетке! — Онвир стала разговорчива как никогда.

— Да смотрите, кто заговорил и сказал больше пяти слов за раз. Завязывай с этой философией своей, в мире все проще. Либо тебя, либо ты. И ты, черт возьми, ничуть не пример того, как успешно жить, — Каритас даже приподнялась немного от возмущения, говоря это.

— Отчего же не пример, у меня есть мой мастер, который появился, и я приняла это. У меня есть цель и на пути к ней я доверяю выбору своего мастера и судьбе, что ведет нас. Я могу созерцать мир, видеть его краски, жить и чувствовать жизнь. И при этом я спокойна, принимаю все, что приходит в мою жизнь, события и людей. При этом я остаюсь собой, именно такой, какой хочу быть. А теперь подумай о себе и реши, кто ты, — Онвир специально прижалась ближе к Роберту плечом и поймала на себе раздраженный взгляд Грави.

— Все понятно. Тебя просто устраивает быть чей-то собственностью, это же проще, в конце концов. Сказали «беги» — ты бежишь. Сказали «прыгай в огонь» — и ты прыгнула. Думать не надо, переживать не надо. Есть твой мастер, он-то пусть и думает. И судьба конечно, как я могла забыть. Вот такая податливая ты, мадам. А я, черт возьми, нет. И привыкла сама решать, куда мне идти и что делать. И незачем сравнивать меня с собой, — янтарные глаза Каритас запылали.

— Сопротивляться судьбе и принимать ее — стороны одной монеты. Как ни крути — итог один, придешь ты к нему через боль или нет, решать тебе. Ты такая же, как и я. У нас один мастер и путь тоже. И не думай, что я тебе это говорю, пытаясь что-то доказать, в моих интересах чтобы мы были слажены. Так мы защитим мастера на его пути, — Онвир холодно и безжалостно проговорила это.

— Пока я связана — защитим. А как только буду свободна, я сама вас порешу так, что капли крови даже не останется. И тебя первой, вспомни потом про свою судьбу эту, — прошипела Грави и отвернулась в другую сторону.

— Ну, кажется, наша команда стала еще дружней и сплочённей. На этом давайте остановимся и постараемся как следует отдохнуть, — прервал тишину после перепалки Роберт, сам едва отойдя от удивления, что Онвир выдала столько слов.

На улице уже было за полночь. Стало еще прохладнее, нежели было днем. Постовые в лагере с горящими факелами проходили то тут, то там. Небо затянуло густыми тучами, звезды померкли во мраке ночи. Гул ветра разносился тревожным воем по лагерю. Роберт в палатке уже лег рядом с походной армейской печью, пытаясь согреться. Палатку продувало из-под щелей. Грави закуталась, как только могла, и пыталась спать, а Онвир сидела в неподвижной позе с закрытыми глазами. За время совместного пути странник уже не раз видел, как вместо сна дева неба выбирала эту позу и будто медитировала. Возможно, это отпечаток десятилетий, проведенных в ларце, где в такой позе неподвижно она и находилась или это был её исключительный способ для отдыха. Это был один из тех вопросов, ответов на которые у Роберта не было. Он лежал, пытаясь согреться, и смотрел на деву неба. Под слабым светом огня игра света и тени, слабо освещали её лицо. Путнику казалось, что она так близко, и в то же время так далеко от него, погруженная в свой сон, она словно находилась не рядом. Рассматривая каждую её черту лица, он в пустоте ночи потерялся во времени. И неожиданно открывшиеся ясные глаза Онвир выдернули странника из очарованного забытья.

— Мой мастер, рядом с этим местом появляются все новые тропы. Кольцо смыкается. Тут нельзя оставаться, — это были первые слова Онвир после пробуждения.

— Как скоро? — после недолгого молчания, выйдя из ступора, заговорил Роберт, наконец.

— К утру шансов выйти не останется, — спокойно проговорила девушка.

— Гадство, — проговорил, не сдержавшись, странник.

— Когти рвать надо, как я и говорила, — из угла пробубнила Грави, которая только делала вид, что спит.

Все трое после поспешных сборов покинули палатку, в которой так хотелось им остаться до утра и отдохнуть. Мимо проходили очередные двое патрульных гвардейцев. В серых стеганых доспехах, они устало шли с оружием на плече, а кольчуги, что прикрывали все ниже пояса, позвякивали в такт шагам. Роберт замер на месте, ожидая их реакции на него и его спутниц. Солдаты прошли мимо, не обратив на него никакого внимания. Видимо, их заданием было следить, чтоб в лагере не было незваных гостей. Те, кого пустили, гвардейцев патруля не интересовали.

— И что? За нами даже не следят, — прошептал Роберт.

— Кому ты нужен? Отличный шанс спасти свои шкуры, — тихо проговорила Гравии в ответ.

Пробираясь сквозь густо усыпанные палатки солдат, обходя стороной места, где служивые сидели у костров, троица двигалась к своим лошадям, стараясь. чтобы их не заметили.

— Надо предупредить Лиреда. Просто так нельзя уходить, — Роберт резко остановился и сказал это девушкам.

— Ты что, все же нормально было, господин мой мудрейший. По-тихому уходим и спасаемся. Без суматохи, которая тут начнется, только мы скажи это. А если нас не отпустят, то уйти не успеем, — Грави заговорила шепотом, приблизившись к Роберту вплотную.

— Столько людей может погибнуть. Если хочешь идти, иди,