Костотряс - Чери Прист

Сейчас ее задача — попасть наверх. Добраться до улицы, разыскать дорожные указатели, определиться с местоположением, а потом уж можно трогаться… куда? Что ж. Домой, куда же еще.

Особняк на склоне холма был ее домом совсем недолго, каких-то несколько месяцев. Как удалось ей сегодня выяснить, за стеной и вправду обитали люди, а значит, не подлежало сомнению, что его обчистили до нитки. Однако кое-что полезное там могло остаться. Левитикус понаделал великое множество машин; самые удачные и любимые из них он попрятал в хорошо замаскированных тайниках, проглядеть которые было проще простого.

К тому же о намерениях Иезекииля она знала лишь одно: мальчик хотел наведаться в отцовскую лабораторию и разыскать там улики, снимающие вину с изобретателя Костотряса.

Зик хотя бы представляет, где расположен этот дом?

Брайар склонна была считать, что не представляет; с другой стороны, в его способности пробраться за стену она тоже сомневалась — и совершенно напрасно. Чего-чего, а находчивости у мальчугана не отнять. Сейчас разумнее всего предположить, что ему улыбнулась удача.

Затаившись у подножия выщербленной каменной лестницы, будто на дне колодца, Брайар не торопясь перевела дух, восстанавливая душевные силы. Никто не рвался распахнуть дверь и сцапать ее. До ее ушей не доносилось ни звука — даже лязга и грохота механизмов, оставшихся позади.

Может, не все так плохо.

Выставив ногу вперед, она неслышно опустила подошву на ступеньку. Следующая ступенька была преодолена с той же бесшумностью и плавностью. Пока позволяла ненавистная маска, Брайар краешком глаза посматривала на дверь, медленно уплывающую из виду.

Она слышала немало россказней о трухляках, а в первые дни Гнили видела нескольких собственнолично. Но сколько их еще оставалось в городе? Право слово, рано или поздно даже трухляку полагается издохнуть, выбиться из сил, сгнить или попросту пасть жертвой времени и стихий. Надо думать, сейчас они в ужасном состоянии и слабы, как котята, если вообще способны ползать или как-то передвигать ноги.

Такие примерно мысли внушала себе Брайар, взбираясь по лестнице.

Ближе к вершине она перешла на четвереньки и до последнего мгновения не поднимала головы. Потом вытянула шею и осторожно выглянула за кромку мостовой, чтобы узнать, что ее ждет.

Никаких ярких тонов, все цвета приглушены. В городе было не настолько темно, чтобы доставать фонарь, но угольно-черные тени стен и крыш грозили в самом скором будущем обратить пейзаж в кромешную полночь.

На уровне ее глаз тянулась развороченная улица, слякотная и скользкая от частых дождей и оседающей Гнили. Кирпичи потрескались и местами расползлись. Мостовая изобиловала ухабами и кочками и была завалена мусором. Разбитые повозки лежали кверху дном, грудами валялись давно истлевшие и основательно расчлененные трупы лошадей и собак — горки липких костей, непрочно связанных серо-зелеными волокнами плоти.

Брайар неспешно повернула голову влево, потом вправо. Видимость в обоих направлениях была так себе. Улица просматривалась самое большее на половину квартала, дальше все скрадывала густая пелена тумана. Куда ее могли завести эти проулки, неизвестно. Север и юг, восток и запад теряют смысл там, куда не заглядывает солнце.

Ни единого дуновения не касалось ее волос. Не было слышно ни шума волн, ни птичьего гама. Некогда тут обитали тысячи птиц — по большей части вороны да чайки, все как одна горластые. Сводный хор пернатых издавал ошеломительный гвалт. Нынешняя тишина неприятно поражала. Ни птиц, ни людей. Ни лошадей, ни машин.

Никакого движения.

Упершись левой рукой, Брайар выбралась из укрытия. Ее кожаные подошвы ступали мягко, не нарушая тревожного безмолвия.

Наконец она встала во весь рост у спуска в подвал.

Единственным звуком был шелест ее же волос, трущихся о ремни и бока маски. Стоило замереть, исчез и этот последний намек на шум.

Она стояла на каком-то склоне. Чуть поодаль тот обрывался и резко уходил вниз. На краю косогора располагались опустевшие торговые ряды. А на обочине, немного повыше, Брайар приметила завалившийся указатель и огромные часы без стрелок.

Значит, это…

— Рынок. Я где-то рядом с Пайк-стрит.

Она чуть не произнесла это вслух, но сдержалась и разве что шевельнула губами. Улица упиралась в рынок. А по ту сторону рынка находился залив… пока стена не отрезала его от набережной.

Очевидно, здание за ее спиной выходило фасадом на Коммершл-авеню. Та когда-то шла вдоль океана, теперь же — вдоль стены. В ближайших нескольких кварталах можно выбирать любую улицу, параллельную Пайк-стрит, и та приведет ее в более или менее нужном направлении.

Она начала потихоньку смещаться вбок, держась поближе к зданию и переводя взгляд — а заодно и винтовку — то влево, то вправо. Дышать легче не стало, но понемногу Брайар привыкала к маске… собственно, выбора и не было. Чтобы легкие работали нормально, приходилось напрягать мышцы сильнее обычного, и в груди из-за этого саднило. А в уголке одной из линз скапливалась влага, застилая ей обзор.

Мало-помалу женщина отдалялась от стены, которой даже и не видела. Та по-прежнему высилась темной громадой позади, но давно уже пропала из виду. Чтобы забыть про нее, достаточно было отвернуться.

В голове Брайар крутились бесконечные подсчеты. Как далеко отсюда до лилового дома на холме? За какое время можно туда добраться бегом? Прогулочным шагом? А вот так, крадучись, пробираясь между щупальцами зловонного тумана, стелющимися по мостовой?

Она дернула щекой, пытаясь стряхнуть со стекла капли влаги.

Не помогло. Линза упорно запотевала.

Брайар вздохнула, и тут же причудливым эхом донесся еще один вздох.

Она в растерянности помотала головой. Наверное, что-то неладно с ремешками или маска неплотно прилегает ко лбу. Может, неприбранные волосы наползли на респиратор, отсюда и шорох. Или подошва неудачно чиркнула по булыжнику. Да мало ли откуда взялся этот звук! И вообще, он был почти не слышен. Не звук даже, а так, одно название.

Ее ноги застыли как вкопанные. Оцепенели и руки, крепко обхватившие винтовку. Она не решалась даже повернуть голову, опасаясь вновь наделать шуму… или не наделать. Если звук раздастся вновь, это еще полбеды. Страшнее услышать его и понять, что ее собственные движения тут ни при чем.

Брайар черепашьим шагом двинулась назад — до того медленно, что полы длинного пальто совсем не задевали ног. Нащупывая себе подошвами путь, она молилась, чтобы позади ее не поджидало никаких сюрпризов. Почувствовав под каблуком бордюр, она остановилась.

Потом ступила на тротуар.

Снова послышался тот же звук, то ли стон, то ли свист. Словно придушенный вздох. При всем при том он был очень тихим и доносился словно бы ниоткуда.

Как вкрадчивый шепот.

Брайар попыталась определить его источник, раз уж ей точно не почудилось. Кажется, тот располагался левее и ниже, невдалеке от стены — посреди торговых рядов, где вот уже шестнадцать лет никто ничего не продавал и не покупал.