Пожалуйста, только живи! - Ольга Карпович

– Еле вырвалась, – затараторила Наташа. – Виолетта, сука, наша управляющая типа, меня выпускать не хотела, может, почуяла что, курва… А я ей…

– Держи! – резко оборвала ее Рита, незаметно сунув Наташе в руку паспорт, в который вложены были деньги, половину Гнусного улова она оставила себе – за труды, но и оставшегося должно было хватить Наташке надолго. – Ты билет взяла?

– Ага. Через двадцать минут поезд отходит, – кивнула Наташа.

– Отлично, – кивнула Рита. – Идем!

Они быстро двинулись вперед, свернули в нужный подземный переход, поднялись по лестнице, вышли на платформу. На путях застыл, готовясь к отправлению, поезд. В вагоны загружались гомонящие пассажиры. Люди толкались, переругивались. Взвизгнула какая-то тетка, которой на ногу случайно опустили раздутую сумку.

– Значит, слушай сюда, – на ходу объясняла Рита. – Дома сидишь тише воды, ниже травы. Лучше, конечно, вообще на некоторое время съехать куда-нибудь к подружке. Главное, ни во что не ввязывайся, не привлекай к себе внимания. И в Москву пока не суйся. Если Гнус тебя найдет, я тебе не позавидую. Поняла?

– Ага, – кивнула Наташа и спросила, заглядывая Рите в лицо блестящими карими глазами: – А если он тебя найдет? В смысле, если догадается, что это ты?

– Может, – согласилась Рита. – Но тем интереснее. Все, Наташка, давай, целоваться некогда. Ща поезд тронется уже. Пока! – Она вскинула ладонь, прощаясь.

– Погоди, – удержала ее Наташа. – Слушай… А зачем ты это сделала? Ну, зачем влезла во все это ради меня? Мы ж с тобой только месяц назад познакомились…

В ее темных глазах действительно светилось непонимание, некая озадаченность. Рита рассмеялась.

– Потому что у Гнуса очень рожа противная, – доверительно сказала она. А про себя добавила: «И потому, что ты мне отчего-то понравилась. Захотелось помочь тебе. Помочь вернуться в родной город, к дочке, которая тебя ждет и этой осенью уже пошла в первый класс. К тому же Гнус позволил себе держаться со мной снисходительно, покровительственно. И мне тут же захотелось обыграть его».

– Хорошая ты девка, – внезапно расчувствовалась Наташа. – Спасибо тебе!

– Да брось, это я только прикидываюсь, – отмахнулась Рита. – Так, значит, твой адрес и телефон мариупольский ты мне записала. Если что, будем на связи.

– Если тебе что понадобится, ты обращайся! И даже не думай ничего такого – просто обращайся, и все. Я для тебя на куски порвусь, а сделаю! – принялась изливаться Наташа.

И Рита, не терпевшая сантиментов, начала подталкивать расчувствовавшуюся знакомую к вагонной двери:

– Давай, давай. Вон уже отправление объявили. Все, подруга, счастливого пути!

Наташка еще раз помахала ей, уже из вагона. Рита видела, как она протискивается по коридору в поисках своей плацкарты. Потом Рита отвернулась и пошла прочь.

Как всегда, после удачно завершенного приключения, на смену адреналиновой эйфории пришла апатия. Рита вдруг почувствовала, что очень устала. Хотелось поскорее добраться хоть куда-нибудь, свернуться калачиком на кровати и провалиться в сон на ближайшие часов десять. Сообразив, что в общежитии ей это вряд ли удастся, Рита решила и эту ночь провести у Левы. Существовала, конечно, вероятность, что вместе с Левкой притащится Гнус, распаленный свиданием, но, прикинув, Рита решила, что возможность такого поворота событий очень невелика. Левка приложит все силы, чтобы отделаться от навязчивого поклонника до завершения ночи. А даже если Гнусу удастся пробудить его интерес – что очень вряд ли, Левка, скорее всего, захочет ехать к нему. Что в принципе тоже неплохой расклад, потому что в таком случае, попав домой, Гнус, по крайней мере, первые несколько часов будет довольно сильно занят и, может быть, не сразу ринется искать пропавшую собаку и выяснять, что же произошло в квартире в его отсутствие.

Рита едва успела в последний поезд метро. Была уже ночь. В вагоне, кроме нее, не было ни одного человека. Лишь через две остановки в поезд вошла какая-то девушка и, увидев Риту, неуверенно ей улыбнулась. Наверное, боялась пустынных перегонов и станций и обрадовалась, что не придется ехать одной. Рита сонно подумала про себя, что, наверное, знай эта девушка, что ее случайная попутчица только что грабанула незадачливого сутенера, она бы вряд ли обрадовалась такому соседству.

На Пятницкой было малолюдно. Лишь у дверей модного молодежного кафе топталось несколько подгулявших студентов. Остальные заведения были уже закрыты. Во влажной сырости осенней ночи мерцали, расплываясь, огни реклам и светящихся вывесок. Рита, плотнее завернувшись в плащ, пробиралась сквозь эту туманную, мигающую разноцветными размытыми пятнами, влажную морось. Свернула в знакомую подворотню, вошла в подъезд, вдыхая знакомый запах краски и недавно заново покрытых лаком деревянных перил, поднялась на четвертый этаж.

Лампочка на Левкиной площадке не горела, лишь сверху, с пятого этажа, лился размытый зеленоватый свет. Рита остановилась перед дверью, пытаясь отыскать в сумке ключ от Левкиной квартиры и, как назло, вместо него натыкаясь все время на ключи от жилища Гнуса. «Нужно было сразу их выбросить. Палево же! Ладно, завтра, все завтра. Сейчас спать!»

Поставив сумку на бедро, она снова и снова перерывала ее содержимое. Взгляд рассеянно скользнул выше – и Рита увидела на площадке между этажами темную, привалившуюся к стене фигуру. Кто-то спал, сидя на полу, уронив голову и руки на согнутые колени. Рита не удивилась. Все-таки центр Москвы – какого только народу здесь не водится, и среди него довольно часто попадаются люди, которым по той или иной причине негде переночевать. А Левкин подъезд, теплый и относительно тихий, бездомные давно облюбовали.

Она уже готова была отвернуться – тем более что пальцы наконец-то нашарили в сумке ключ, когда спящий человек вдруг пошевелился во сне, сонно потерся щекой о собственное плечо. И это движение показалось Рите таким знакомым, что сердце тревожно защемило. Она вдруг почувствовала, как холодеют, судорожно сжимаясь, ее пальцы, как кровь отливает от лица, а воздух отказывается вырываться наружу из легких – и распирает, разрывает грудную клетку. Она хотела окликнуть его, но голос отказался ей повиноваться. И тогда Рита, бессильно уронив сумку на пол, на нетвердых ногах преодолела несколько ступенек, опустилась перед спящим на колени и взяла в ладони его лицо.

Широкие плечи под ее руками дрогнули, голова вздернулась вверх, и глаза в одно мгновение распахнулись. Светлые, холодные и блестящие, как речная вода, твердые, стальные глаза Марата.

Марат слышал треск вертушек над головой. Лопасти хлопали, разрезая горячий воздух. Грохнул разрыв, и взметнувшаяся земля пылью осела на губах. Отрывистые команды, камни под ногами. Он бежал вперед, задыхаясь, а потом ворвался в тот разгромленный дом. И там все было огнем и кровью. Этот запах запекшейся плоти, такой густой, что, казалось, его можно резать ножом. И снова грохнуло за окном, и все вокруг задрожало, завибрировала земля под ногами. Он рухнул на каменный пол, прикрывая руками голову.