Безрассудный - Конни Брокуэй

Рейн не стал озираться кругом. Он солгал. Здесь негде было прятаться. Единственное, что можно было сделать, это укрыться за какой-нибудь шкаф, чтобы выиграть время. Через несколько минут он услышал, как открылась дверь, а потом медленные, мелкие шажки.

Кто бы это ни был, он не должен следовать за Фейвор. Рейн выскочил из своего укрытия с занесенным кулаком, готовый нанести удар…

Маленькая, скрюченная женщина стояла перед ним прямо в луче света, падающего сквозь розетку в потолке.

– Рейн! – Ганна осела на пол.

– Ганна! – Рейн прыгнул к старой женщине и осторожно взял ее на руки. Она слабо отбивалась. Она почти ничего не весила. Ее плотная домашняя одежда только создавала ощущение тяжести.

Черная мантилья по-прежнему оставляла открытой лишь одну сторону обезображенного лица. Она смотрела на него запавшим глазом, но уже не казалась такой уродливой, какой он ее помнил. Всего лишь печально искаженное лицо подобно акварельному портрету, побывавшему под дождем.

– Это действительно ты, Рейн Меррик, а не призрак? – прошептала она. Слезы потекли по ее старому лицу.

Он поцеловал ее в щеку.

– Не призрак, старуха. Тот же самый мальчишка вернулся, чтобы снова портить тебе жизнь.

Уголок беззубого рта приподнялся в слабой улыбке. Она с тихой радостью закрыла глаза и опустила голову ему на грудь. Он смотрел на маленькую старую женщину, растроганный и смущенный. Та Ганна, которую он помнил, всегда была слишком занята, чтобы тратить время на проявление чувств.

Словно прочитав его мысли, она открыла глаз, и ее нежная улыбка погасла. Она заерзала, стараясь высвободиться из его объятий, шлепнула его ладонью и пробормотала:

– Отпусти меня! Я слышала, что ты был в тюрьме. Что это за тюрьма, позволь спросить, если ты там стал здоровым, как призовой бык?

Она явно не особенно изменилась.

Рейн опустил ее на пол. Она тут же уничтожила все следы слез тыльной стороной ладони. Эти изящно вылепленные руки всегда были единственным притязанием Ганны на красоту. Сейчас она уперлась ими в бока и сердито смотрела на него.

– Ну? И как давно ты вышел из этой французской тюрьмы?

– Шесть месяцев назад. Почти семь.

– А здесь? Как давно ты здесь без… Как давно ты здесь?

Его поразила мысль, что она обижена, по-настоящему, искренне обижена. Он не сообщил ей о своем присутствии. Ему никогда не приходило в голову, что она может из-за него волноваться.

– Несколько недель.

Она поджала губы.

– Прости меня.

После его прочувствованной просьбы о прощении с ее лица исчез гнев.

– Не за что просить прощения, Рейн. Я просто так… – Она осеклась, смущенная таким проявлением чувств. И начала снова: – Я рада, что ты здесь, здоров и силен. Твой брат написал, что поехал заплатить за тебя выкуп, но тебя там уже не было. Я… мы боялись, что французы убили тебя.

– Эш поехал во Францию, чтобы меня выкупить? – переспросил Рейн.

Старая женщина еще раз поразила его. За несколько минут Рейн узнал сразу о двух людях, которым не была безразлична его судьба все эти мрачные годы его заключения. Интимность такой привязанности действовала ему на нервы.

– Да, – кивнула Ганна. – Карр выкупил его примерно год назад. Эш сразу же начал зарабатывать деньги, чтобы выкупить тебя. И преуспел, к большому огорчению Карра, а попутно добыл себе невесту.

– Невесту? – изумленно переспросил Рейн.

Его старший брат едва ли годился в мужья.

– Да. Она воспитанница твоего отца. Эш спас ее от тех планов, которые строил на ее счет Карр. Видел бы ты своего брата, Рейн. Он просто без ума от этой девушки, а она от него. И к тому же она из семьи Расселов. – Ганна покачала головой и захихикала с явным удовольствием. – Расселы входили в число тех, кто откликнулся на призыв Макларенов встать под знамена красавца принца Чарли.

– Якобиты? – спросил удивленный Рейн. – Должно быть, отец был в восторге.

Ганна скорчила гримасу.

– Я буду удивлена, если он еще помнит имя той девушки. То, что не имеет отношения к твоему папаше, все равно что не существует, так он считает. После женитьбы Эша… ну, в общем, твой отец не настолько глуп, чтобы встречаться теперь со своим старшим сыном, – она фыркнула, – по крайней мере в этой жизни.

Поколебавшись, Рейн спросил:

– А Фиа?

Она была очень красивым ребенком с черными волосами и розовыми губками. И еще она была маленькой тенью отца. Интересно, кому Карр ее продал? Какому герцогу, графу или иностранному принцу. Ведь он явно строил такие планы.

– Она еще здесь. И будет еще несколько месяцев. Потом ее отправят в Лондон. И он тоже поедет. Так он говорит.

– Я думал, что король Георг запретил Карру возвращаться в Лондон.

– Запретил. Последняя жена твоего папаши была крестницей самой королевы, и твой отец очень жалеет, что узнал об этом только после ее смерти… Но нельзя повесить пэра за убийство без доказательств, а кто выступил бы против Карра? Поэтому король сослал Карра сюда, – объяснила Ганна. – Но теперь Карр клянется, что Фиа этой весной уедет отсюда. – Она бросила на него взгляд. – Ты уже говорил с ней?

– Нет. Я даже не мог себе представить, что она еще не замужем. – «Видел ли я ее?» – спросил себя Рейн, удивленный собственным волнением.

Он выдергивал из своей памяти женские лица. Он видел многих на балу, но похожих на маленькую – такой он ее помнил – Фиа там не было. Интересно, узнает ли она его? Ведь для ребенка четыре года – огромный временной отрезок. Волнение сменилось печалью.

– Никто не знает, что я здесь, Ганна. И мне бы хотелось, чтобы никто не узнал.

– Я бы не слишком на это надеялась, Рейн. В последнее время Карру что-то мерещится, я имею в виду призраков, и теперь я думаю, это тебя он видел.

Рейн несколько секунд смотрел на нее, потом рассмеялся.

– Он думает, что я призрак? Как здорово. Он оставил меня гнить в тюрьме, а потом, мельком увидев меня, счел, что я умер и мой призрак появился, чтобы его преследовать? Он слишком много о себе воображает.

– По-моему, он не верит в появление твоего призрака, Рейн, – тихо сказала Ганна. – Он думает, что это другой призрак.

– Чей же?

– Его покойной жены.

– Вот как? И которой? – спросил Рейн с горькой усмешкой.

На это Ганна громко прищелкнула языком, на ее лице отразилось огорчение.

– Осторожнее отзывайся о мертвых, Рейн Меррик. Особенно о бедных, проклятых женах.