Александр Невский - Алексей Шишов

Крестоносные завоеватели сжигали деревни, угоняли крестьянский скот, уводили в полон женщин и детей, разоряли боярские и купеческие имения. Сопротивлявшихся безжалостно убивали в назидание другим. Погорельцы бежали в вольный город из многих волостей, ища помощи и защиты от ворогов.

Древнерусский летописец с печалью пишет о приходе орденских братьев на новгородские земли: «А на волость Новгородскую наидаша немцы, литва, чюдь и поимаша на Луге вси кони и скот, и нельзе бяше фати по селам и нечем». Сельская местность подвергалась полному разграблению отрядами ливонских рыцарей. В самом Новгороде вскоре возникли большие трудности с доставкой в город продовольствия, началось голодное время.

Орденские братья, окрыленные своими успехами на землях Великого Новгорода, по словам летописца, с уверенностью заявили: «Упорим (то есть подчиним) славянский язык себе», то есть русских людей, еще не плативших дань Золотой Орде. Как славян-пруссов, ливов, эстов…

Вскоре Ливонский орден официально причислил Водскую и Ижорскую земли к владениям Папы Римского. Тот любезно передал свои новые владения на европейском Севере эзельскому епископу Генриху, который, в свою очередь, поделился ими с рыцарями меча и креста.

Простой люд новгородский, да и многочисленное купечество, на вечевых сходах стали требовать от боярства вернуть на княжение Ярославича. Не осталась в стороне и церковь — «латыняне» вновь грозили русскому православию. Именитые горожане и боярство, не без принуждения черного люда, с покорностью обратилось к великому князю владимирскому Ярославу Всеволодовичу с просьбой отпустить своего сына на княжение в город на Волхове. Но не Александра, а младшего — Андрея.

Ярослав Всеволодович отпустил того на княжение с малой дружиной. Новгородцы, «сдумавше» хитрость боярскую, уже сурово потребовали от бояр выполнить вечевое решение: вернуть Александра. Боярской верхушке пришлось подчиниться — терпение черного люда испытывать не приходилось. В противном случае простой народ мог разгромить в одночасье их хоромы, пожечь дворы под звон вечевого колокола, а то и «побить» знать с их слугами, побросать с моста в глубокие и холодные воды Волхова.

Новгородское посольство в Переяславль-Залесский возглавил сам архиепископ новгородский Спиридон. Он с горечью сообщил Александру Невскому о разорении немецкими рыцарями новгородских и псковских земель и привел кичливые слова орденских братьев: «Славяне не могут быть никем иным, как только нашими рабами».

Забыв недавние обиды и помня о ратном долге перед Русской землей, князь Александр Невский летом 1241 года вместе с посольством вернулся на княжеский престол в вольный город Новгород. Новгородцы встретили его с радушием и надеждой: враг стоял уже не на границе, а на подступах к вольному городу, всего в дне верховой езды от его ворот.

Радостно встреченный горожанами их «излюбленный» князь-полководец сразу же стал принимать дела правителя средневековой боярской республики. Дело, собственно говоря, перед ним на первых порах стояло одно — изгнать незванных гостей из Копорья, с Водской пятины. Именно оттуда нависала над Новгородщиной смертельная опасность ливонского нашествия. «Псы-рыцари» стояли на пороге родной земли и уже вовсю хозяйничали там, не встречая пока вооруженного отпора со стороны Великого Новгорода, у которого до возвращения князя Александра Невского так и не нашлось испытанного и решительного воеводы.

Александр Ярославич без промедления стал собирать новгородское — городское и сельское — ополчение. Теперь уже большое — не то, что он год назад водил на шведов-крестоносцев. В ополчение вошли новгородцы и ладожане, многие из которых участвовали в битве на невском берегу. Карелы и ижоряне прислали в помощь свои дружины. В час смертельной опасности вольный город демонстрировал всем свою военную мощь.

Ливонцы было забеспокоились, но из-за самоуверенности не придали большого значения военным приготовлениям вернувшегося на княжение переяславского князя. Они заявляли: «Пойдем и победим Александра и возьмем его руками», на что Александр Ярославич сказал: «Рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом». Он, как никто другой, верил в скорую победу и изгнание крестоносного рыцарства с Русской земли. В этой вере и заключалась сила великого полководца Древней Руси.

Общая беда «смирила» вольный город. Вечевой колокол теперь призывал только к отпору иноземным захватчикам. На время утихли распри между боярскими родами и теперь совет господ послушно, с пониманием относился ко всем требованиям князя, которому были «рады все новгородцы». Ополчение собиралось быстро, на его вооружение шло все, что имелось в запасах у самых богатых горожан. Кузницы работали с восхода до захода солнца — большие деньги тратились на то, чтобы как можно лучше вооружить городских и особенно сельских ратников новгородского ополчения.

Собрав достаточные силы, князь Александр Невский выступил в поход. Новгородская рать шла на крепость Копорье через Тосно стремительным маршем. Засевшие за каменной стеной немецкие рыцари не успели получить помощи ни от ордена, ни от католических епископов Прибалтики. По пути уничтожались разбойные отряды ливонцев, насаждавшие новую власть и религию в округе.

Подойдя к Копорью, новгородское ополчение осадило крепость на известковой горе, окруженной глубокими оврагами. Разбив стенобитными машинами еще не затвердевшие каменные стены, русское войско штурмом овладело замком. Часть рыцарского гарнизона была истреблена в бою, часть попала в плен. Многих плененных крестоносцев князь Александр Невский приказал отпустить в Ливонию — там в заложниках еще находились дети знатных псковичей.

По его же приказу изменники из племен чудь и водь были казнены — повешены на крепостных воротах. С помощью таких переметчиков ливонцы грабили русские села и слободы, предательски захватили Псков. Впоследствии этот факт даст повод некоторым «радетелям» отечественной истории рассуждать о жестокости князя Александра Ярославича Невского.

Сам каменный замок, все его укрепления новгородцы разрушили до основания, поскольку оставлять в нем гарнизон не было смысла. Об этом ратном успехе летописец скажет предельно кратко: «И изиде вскоре с Новгородци, и с Ладожаны, и с Карелою, и с Ижоряны на град Копорию, и изверже град из основания».

Полководец Александр Невский возвратился в Новгород с победой, которой так долго ждали в вольном городе. Немецкие рыцари были полностью изгнаны из Водской земли. В Новгороде князь отпустил еще часть пленных, чем подчеркнул лишний раз гуманность победителя. Ливонские же рыцари, величавшие себя «слугами Божьими», со взятыми в полон обращались совсем иначе.

Казнь изменников в Копорье говорила о том, что молодому новгородскому князю были ненавистны «крамолы» в собственном доме. С другой стороны, возвращение плененным рыцарям свободы свидетельствовало не о его великодушии, а о дипломатическом шаге, предполагавшем будущие переговоры с немецким орденом. Последний поступок Александра Невского не вызвал одобрения у многих современников. Милостив был «паче меры!» — как бы с легким укором замечает по этому поводу древнерусский летописец.

Теперь предстояло освобождать новгородского «брата меньшого» — город-крепость Псков и его земли. Сил для этого, однако, было явно недостаточно. Александр Ярославич обратился за помощью к отцу, великому князю владимирскому, сам съездив в Суздальскую землю. Ярослав Всеволодович, понимая опасность, которая грозила Новгородской Руси из Ливонии, согласился отпустить свои полки на войну. Он без промедления отправил на помощь вольному городу Новгороду суздальские полки, хорошо обученные и вооруженные. Пришли воины и из стольного Владимира с Переяславлем. Подмогу привел младший брат новгородского князя Андрей Ярославич.