Кроты ГРУ в НАТО - Михаил Болтунов

В Москве их уже ждали у трапа.

Домой ни Чередеева, ни Любимова не отпустили. Из аэропорта дежурная машина их домчала до Гоголевского бульвара, где тогда располагалось Главное разведывательное управление.

С порога развели в разные кабинеты. Любимов попал под опеку начальника управления генерал-лейтенанта Коновалова. И с этих минут Коновалов не выпускал его из своей приемной. Даже на обед взял с собой в «генеральскую столовую». Хотя капитану 3-го ранга не по чину хлебать генеральский борщ.

Чувствовалось, Центр был не на шутку встревожен. Несмотря на его запрет, встреча с «доброжелателем» состоялась, и документы были приняты. Если это провокация контрразведки — жди крупный скандал.

Во все времена, с тех пор как человечество придумало первый, примитивный шифр, главной задачей разведки было овладение этим шифром и ключом к нему.

Примеров тому в истории немало. Так, 26 августа 1914 года Департамент полиции России — главный орган политического сыска — получил депешу от военного губернатора Архангельска. В ней сообщалось, что задержан немецкий пароход и в каюте радиста обнаружена шифротелеграмма. К депеше прилагался текст этой телеграммы.

Ответ архангельскому губернатору пришлось ждать долго. Только через полгода из Москвы сообщили: «Эксперт пришел к заключению, что означенная телеграмма составлена на условном языке (зашифрована) и без ключа не может быть прочитана».

Кстати говоря, в вопросах криптографии в Первую мировую войну царская Россия так и не смогла стать вровень с другими воюющими странами. После прихода к власти большевики учли этот горький опыт и с первых годов существования Советов занялись проблемами криптографии в разведывательных целях.

В архивах сохранилась записка Предсовнаркома В. Ленина. В 1922 году он писал: «Сообщают об английском изобретении в области радиотелеграфии, передающем радиограммы тайно. Если бы удалось купить это изобретение, то радиотелеграфная и радиотелефонная связь получили бы еще более громадное значение для военного дела».

А за год до этого, в мае 1921 года, постановлением Советского правительства была создана криптографическая служба, так называемый Спецотдел. Его возглавил член партии с 1900 года, участник революций 1905 и 1917 годов, который двенадцать раз сидел в царских тюрьмах и дважды ссылался в Сибирь, — Глеб Бокий. Личность весьма авторитетная в партии и ЧК. Достаточно сказать, что работать в ЧК Бокий пришел по личному приглашению Феликса Дзержинского.

Уже через месяц после создания, несмотря на все трудности, Спецотдел провел «разработку» дипломатического кода германского посла в России. С тех пор вся переписка, направляемая из Москвы в Берлин, проходила дешифровку в Спецотделе.

Еще через два месяца успешно прошла дешифровка дипломатических телеграмм турецкого посольства.

В 1924 году были вскрыты польские шифры, через три года — японские, а потом и американские.

Однако как бы эффективно ни работала криптографическая служба, дешифровка кодов — это титанический труд. И если существует хотя бы малейшая возможность похитить, захватить, перекупить шифры, на осуществление этой задачи бросаются все наличные силы резидентуры, а уж о деньгах и говорить не приходится. В таком деле не принято экономить. Ибо выигрыш в любом случае будет несравним с затратами.

В подтверждение этого расскажу весьма занимательный случай, произошедший в 1939 году в Риге. Двое эмигрантов, некие супруги Азаровы, тайно вывезли из Советского Союза книгу шифров. В судебном исковом заявлении она была названа «кодовой книгой секретного характера, содержащей действующий в СССР код для обмена шифроперепиской».

Вещи супругов пропали с борта судна «Балтабор» при выгрузке в Риге. Азаровы потребовали возмещения убытков от пароходной компании. Интересно, что все свое имущество они оценили в 11 900 долларов, а «кодовую книгу» в 500 000 долларов. Более того, господин Азаров заявил, что сумма иска «точно соответствовала стоимости кодовой книги на мировом рынке во время ее продажи».

Это необычное дело было улажено без суда. Трудно сказать, сколько отступного выплатила пароходная компания, но уж всяко не менее запрашиваемой суммы, то есть полмиллиона долларов.

Со времени иска господ Азаровых до появления Гектора на пороге советского посольства в Париже прошло ни много ни мало — более 20 лет. Можно лишь констатировать, что за эти десятилетия шифры, коды и другая «криптографическая продукция» значительно выросли в цене. А трудности добывания этой продукции оказались столь высоки, что в Центре поначалу не могли поверить в такую неожиданную удачу. Словом, московское начальство ГРУ действовало по-старому, проверенному принципу: «лучше перебдеть, чем недобдеть».

Хотя процедура расселения по отдельным кабинетам, пристрастные беседы были делом не совсем приятным, но необходимым. И Любимов прекрасно понимал это. Поэтому после подробного доклада, похлебав генеральского супчика, капитан 3-го ранга терпеливо ждал своей участи в приемной начальника управления.

Где находился сейчас его парижский шеф — генерал Че-редеев, он не знал. А с Чередеевым происходило примерно то же самое, только на более высоком уровне. Ведь Иван Николаевич был руководителем разведаппарата. Так сказать, «голова» парижской резидентуры. И потому ошибка могла стоить ему если уж не головы собственной (к счастью, прошло то время), то уж высокой должности — точно.

Начальство думало долго. Были изучены и подвергнуты тщательной экспертизе документы, которые генерал Чередеев доставил в Москву в своем дипломатическом кейсе.

Наконец в середине следующего дня Любимова вызвал начальник управления. Приказал возвращаться назад, в Париж. Дал инструктаж по разработке Гектора: теперь из «доброжелателя» Хелмича, который решил продать документы и сказать «до свидания», надлежало сделать агента ГРУ. О том, что Джозеф был крайне ценен, Любимову объяснять не приходилось.

Генерал предупредил: в подробности этой связи в Центре будет посвящен один человек, в резидентуре, кроме него, — двое — резидент и его заместитель. Другие сотрудники могут видеть Гектора при обеспечении мероприятий, но знать о характере его связей, содержании и уровне секретной документации не должны.

С таким напутствием Любимов и покинул московскую землю. Все закончилось вроде бы благополучно. Центр не высек за непослушание и инициативу, поддержал их с Чередеевым мнение о том, что Хелмич не подстава контрразведки. Более того, скупой на похвалу генерал Коновалов сказал: «Хорошо».

И все же, все же… Вдушу к человеку не залезешь. Кто он, этот уорнет-офицер армии США Джозеф Хелмич? Что знал о нем Любимов? По существу, ничего.

Да, завербовать агента — тяжкая работа. Но в ходе этой работы узнаешь человека: чем дышит он, что думает, как смотрит на мир. Выплывают его слабые и сильные стороны. Это вроде бега на длинную дистанцию, есть время распределить силы, оглядеться. А тут чистый спринт с одной стороны и чистый лист, как говорят французы, с другой. Нет, скорее всего, кросс по пересеченной местности с одной стороны и темный лес, как шутят русские, с другой.