Опрокинутый горизонт - Марк Леви

Учитывая локализацию опухоли, операцию будут делать под местной анестезией. Хоуп будет засыпать только на стадиях вскрытия и закрытия черепной коробки, а все остальное время проведет в состоянии бодрствования. Цель заключается в том, чтобы во время удаления опухоли она могла реагировать на тесты. Эта старинная операционная методика была предана забвению после появления анестезии, но при операциях на мозге обладала рядом достоинств.

– Каждый мозг индивидуален, его пластичность удивительна, – объяснял Бергер нравоучительным тоном. – Медицина не располагает универсальной картографией, которая позволила бы четко определить роль той или иной зоны. Поэтому до любого надреза мы прибегаем к электрической стимуляции. В это время мы задаем вам вопросы, просим совершать различные движения, что-то вспоминать, беседовать с нами, делать нехитрые мысленные подсчеты. Если электроиндукция не позволяет вам правильно отвечать, мы тут же помечаем зону, которую не следует трогать. Догадываюсь, что идея бодрствования может тревожить, но боли вы не испытаете. Такая техника существенно сокращает риск осложнений. Сегодня они возникают менее чем в одном проценте случаев. Мне рассказал о вас мой добрый друг профессор Флинч. Операционная будет в нашем распоряжении утром в субботу. Вы поступите ко мне накануне для предварительного обследования. На этом закончу. Скажу лишь, что после операции ваши головные боли станут дурным воспоминанием.

Хирург осклабился, довольный своим выступлением, и попрощался с Хоуп и Джошем.

Они покинули больницу ошарашенные. На Хоуп хирург произвел неважное впечатление.

Люк позвал их к себе, и Хоуп, входя в квартиру, испытала ностальгическое чувство.

В лофте им с Джошем было просторнее, там им проще было оставаться наедине, но она порой скучала по вечерам, проведенным в этой студии. Ей нравилось служить ферматой в сюите дружбы, за которую сражались Люк и Джош, нравились бесконечные споры, из-за которых они иногда забывали лечь спать. Она сожалела о беззаботности былых времен, когда и представить себе не могла, что ей станут вскрывать череп, да еще займется этим такой самодовольный субъект, как Бергер.

Люк заказал на всех пиццу, достал из холодильника три банки пива и открыл свой ноутбук.

– Прежде чем принять решение, мы проверим послужной список этого хирурга, – сказал он нарочито уверенным тоном.

Джош пожалел, что это не пришло в голову ему самому и что события вообще застали его врасплох; он подозревал, что для Хоуп это не осталось незамеченным. Он подошел к монитору и попросил Люку уступить ему место. Хоуп улыбнулась. Иногда ей казалось, что она знает Джоша лучше, чем знает себя он сам. Сев с ним рядом, она обняла его за талию.

– А давайте смотреть все вместе, – предложила она. – В конце концов, это моя голова.

В полночь Люк достал из шкафа две подушки и одеяло и устроил Хоуп и Джоша спать на диване, как в старые добрые времена, которые на самом деле были совсем недавними.

Назавтра, вернувшись домой, Хоуп встала под целебный душ. На диване Люка она отлежала спину. Когда она искала, что надеть, ею вдруг овладело желание привести все в порядок.

Сначала она разбирала свои вещи, потом одежду Джоша. Все, что, по ее мнению, уже нельзя было носить, отправилось в помойку. Под стопкой футболок она обнаружила его переписку с одной из прежних возлюбленных и отправила ее в надежное место – в мусорный бак на кухне. Теперь на очереди были посудные полки. Решив на этом не останавливаться, она отправилась на ближайший базарчик и вернулась с ведром, шваброй-губкой и баллоном воска.

Натянув резиновые перчатки по локоть, она принялась драить паркет. От этого занятия ее оторвал звонок в дверь. Наверное, Джош опять забыл ключи.

Она решила заставить его подождать, чтобы успел высохнуть пол, но сдалась после третьего звонка. Открыв дверь, она увидела на пороге отца с чемоданчиком в руке.

Сэм решительно вошел, поставил чемодан на пол, многозначительно посмотрел на дочь и крепко ее обнял.

– Признавайся, ты здесь, потому что тебя бросила Амелия! – воскликнула Хоуп.

– Нет, мы приехали, потому что твой отец ни жив ни мертв от тревоги, – раздался голос входящей Амелии. – Но не беспокойся, я не останусь. Я за ним увязалась, потому что, собирая чемодан, он весь дрожал и даже не мог его закрыть. Я испугалась, как бы по пути в аэропорт он не угодил в аварию, а у стойки регистрации побоялась, что в полете, отправившись в туалет, он ошибется дверью. Поэтому я купила билет и поднялась с ним на борт, потому что, честно говоря, и сама умираю от волнения.

Все это Амелия выпалила на одном дыхании. Это вместе с ее горящими щеками немного смягчило Хоуп, а от мысли, что отец способен спутать кабину пилотов с туалетом, она даже прыснула. Еще больше ее расположило к Амелии то, что та всерьез за него переживала, больше даже, чем она сама.

– Как ты узнал? – спросила Хоуп.

– Какая разница? – буркнул Сэм. – Ты собиралась лечь на операционный стол, не посоветовавшись со мной? Черт возьми, Хоуп, все-таки я твой отец и в придачу врач!

– Ты педиатр, папа, а у меня не ангина.

Сэм бросил на дочь испепеляющий взгляд.

– Вот именно, педиатр, да к тому же терапевт. Терапевты не так надменны, как хирурги, для которых пациент – всего лишь плоть, которую следует разрезать.

– Успокойся, Сэм, – вмешалась Амелия, – сейчас неподходящий момент нянчить свои комплексы.

Хоуп позабавили ее слова: оказалось, Амелия знает ее отца гораздо лучше, чем она думала.

– Вы собираетесь пробыть в городе до операции?

Ответ был настолько очевиден, что Сэм не соизволил его дать.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила Амелия.

– Как могу. Мне было бы гораздо лучше, если бы мой отец держался поспокойнее, а то у него такое лицо, что мне остается только поверить, будто я умираю.

– Ничего похожего! – взвился Сэм. – Я врач и говорю тебе: это не страшно, не страшно!

Хоуп подошла к отцу и взяла обе его ладони в свои.

– Папа, отрицание болезни – известный симптом опухоли мозга. Но этот симптом должен проявляться у больного, а не у его отца.

В замочную скважину вставили ключ. В дом влетел запыхавшийся Джош. Увидев Сэма и Амели, он замер.

– Сюрприз!.. – пробурчала Хоуп, закатив глаза.

– Вам я скажу два слова, – сердито начал Сэм. – Ладно еще, что моя дочь недостаточно разумна и не вызывает при подобных обстоятельствах отца, но то, что со мной не связались вы, совершенно непростительно.

– Здравствуйте, сэр, – сухо ответил Джош, снимая куртку.

– Всем немедленно успокоиться, это мне важнее всего остального! – распорядилась Хоуп. – У вас есть сегодня место для ночлега? – обратилась она к Амелии.

Амелия догадалась заранее заказать номер в гостинице неподалеку от университетской клиники. Ей удалось, хоть и с большим трудом, убедить Сэма дать дочери отдохнуть. И хотя она с ног валилась после долгого перелета, она уговорила Хоуп разрешить отцу сопровождать ее в больницу.