Грешные удовольствия - Джессика Трапп

Мальчик все еще сонно моргал. Джеймс подошел к нему и, схватив его за шиворот, поднял на ноги.

— Я спросил, где, черт побери, ты был?

— Я был здесь, — мальчик задрожал, увидев лежащую на кровати Бренну. — О Господи!

— Тебе было велено охранять ее!

— Н-но я был здесь!

У Джеймса появилось желание вырвать усы мальчика волосок за волоском, но он лишь дернул за них и отпустил мальчика.

— Если бы ты не был братом Мейрионы… — прорычал он.

— Но я ее брат! — Мальчик отчаянно затряс головой.

— Ты все равно заслуживаешь хорошей взбучки.

Но, верный своему характеру, Деймиан отвесил вычурный поклон.

— Милорд, покорно прошу прощения, если я что-нибудь сделал не так. Но хозяйка была так ко мне добра, что я готов дать на отсечение правую руку, чтобы спасти ее.

Джеймс сердито взглянул на мальчика:

— Я не хочу отрубать тебе руку. Я просто хочу, чтобы ты выполнял приказы.

— Но, милорд, я был здесь… весь вечер… лежал под самой дверью. А до этого я ходил с вашей супругой по дому, как вы велели. Я не покидал своего поста… ни за что не покинул бы его. — Он ударил себя в грудь кулаком.

Прежде чем Джеймс успел отругать Деймиана так, как он этого заслуживал, он услышал, как застонала Бренна.

В одно мгновение оба уже были возле кровати. Бренна сидела с широко открытыми глазами и выглядела, как никогда, здоровой, а не слабой, как он ожидал. Волосы цвета рассветного неба вились вокруг ее головы подобно туманному рыжему облаку. А грязь на лице делала ее похожей на какую-то принцессу преступного мира.

Она дрожала от негодования.

Деймиан опустился перед ней на колени.

— Простите меня, миледи.

— Это не его вина, — решительно заявила Бренна, глядя на мужа. Голос был громким и сильным, будто она только что не лежала на лестнице без сознания. — Это вы виноваты, что оставили меня закованной в цепи на целый месяц.

Слова Бренны не на шутку разозлили Джеймса. Неужели он только что пожалел ее? Неужели ему могло прийти в голову, что она невинна, что она, возможно, пострадала?

Не сделала ли она все специально?

— Да, я был дураком, но не потому, что оставил такую бандитку, как ты, в кандалах. Почему ты была без своего охранника?

Она соскочила с кровати, чуть не оступившись на валявшихся на полу кандалах, и погромила ему кулаком.

— Может быть, я устала оттого, что за мной весь день кто-то ходит, будто того, что я в цепях, недостаточно!

В комнате стало тихо. Слуги перестали наливать воду в ванну и уставились на свою хозяйку. Ее волосы были в ужасном беспорядке, короткие пряди торчали в разные стороны, лицо было в грязи, поношенное платье было не только в пятнах от краски, но грязным и мятым.

Но в своем негодовании она выглядела… величественно. Глаза сверкали так, будто она могла всех их сжечь одним своим взглядом. Она стояла возле кровати, гордо расправив плечи.

Потом подошла к Джеймсу и ткнула его кулаком в грудь.

— Неужели вам не стыдно так со мной обращаться? Я не могла даже искупаться! Я грязная. Отвратительно!

Его губы задрожали в еле сдерживаемой улыбке. Только женщина может рассуждать о том, что ей надо искупаться, когда вся округа кишмя кишит мятежниками.

— Ну так иди купайся, — сказал он, подталкивая ее к ванне.

Она указала на дверь королевским жестом, будто позабыв, что всего несколько минут назад была в наручниках, словно рабыня.

— Убирайтесь, — приказала она слугам, глазевшим на нее с раскрытыми ртами. — Убирайтесь все и сейчас же!

Ее смелость вызвала у него раздражение. Он стоял не шевелясь, скрестив руки на груди.

Слуги стали по одному выходить. Деймиан отвесил несколько низких поклонов и тоже вышел, пятясь назад, как это принято делать в присутствии королевской особы.

Джеймс подавил желание отругать мальчика. Было ясно, что не он виноват в том, что Бренна спокойно разгуливала по дому. Она, несомненно, также одурачила Деймиана, как и его самого.

Дверь с шумом захлопнулась, и они остались одни.

Она топнула ногой:

— Я сказала — все!

— Нет. Если ты хочешь искупаться, будешь это делать при мне.

Ее глаза сверкнули.

— Ничего подобного. Вы отвратительный монстр. Убирайтесь, или я опять ударю вас, сукин сын.

Он подошел к ней и сгреб в охапку. Она уже не один раз пробила брешь в его гордости. С него хватит. Сегодня здесь будет только один хозяин.

Она извивалась, пытаясь освободиться, но все ее усилия были напрасны.

— Отпустите меня!

— Как скажешь, — ответил он и чуть ли не бросил ее в ванну, так что она ушла под воду с головой. Вода намочила его рубашку и разлилась по полу.

Она вынырнула, отдуваясь. Ее кожа покрылась красными пятнами, и стал отчетливо виден шрам на щеке.

— Придурок! Скотина!

Капли стекали с ее волос, а вода помутнела от грязи.

Чувство вины вдруг обрушилось на Джеймса. Он вспомнил, как однажды в прошлом его отец запер его в каморке на семь долгих дней за то, что он зарылся в учебники, вместо того чтобы упражняться с мечом. Он был напуган и думал, что умрет. Поэтому, когда дверь каморки, наконец, открылась, он в ярости набросился на первого же человека, которого увидел. А это была Молли, старая женщина, которая часто подкармливала его сладостями, пока он занимался. Он толкнул ее, и она упала, оцарапав локти и колени и сломав палец.

Сейчас он увидел себя в Бренне.

Пока он гонялся за ее отцом, она была в цепях. Слуги пялились на нее и презирали, а она даже не знала, когда он вернется. Он даже не открыл сундук с красками и кистями и запретил ей общаться со своими сестрами.

— Бренна.

Она не пыталась встать, хотя он видел, что она не хочет оставаться в воде.

— Я не думал, что задержусь так надолго, — сказал он.

При этих словах она с силой ударила руками по краю ванны. Было похоже, что она вот-вот закричит.

— Успокойся, девочка.

— Успокоиться?

Он потер шею. Сколько бы ему ни хотелось испытывать к ней жалость, он не мог позволить ей взять над ним верх. Его людям необходим лидер, а не человек, которого может обвести вокруг пальца женщина.

— Купайся, жена, или я сам тебя искупаю.

Она бросила на него злой взгляд, но начала развязывать тесемки платья, а потом с размаху швырнула его прямо ему в лицо. В нос ему ударила вонь. Он бросил мокрое платье на пол рядом с кандалами. Жест Бренны все же больше развеселил его, чем вызвал раздражение.