Адмирал Джоул и Красная королева - Лоис МакМастер Буджолд

Он открыл было рот, собираясь возмутиться. Потом закрыл, плотно сжал губы. И пробормотал растерянно:

– Это… другой взгляд. Это могло так выглядеть со стороны?.. то есть, для тебя именно так все и выглядело?

– Я видела один успех, много неудач. А как в остальное время, когда ты уходил в рейсы сопровождения торгового флота? Там ты, я полагаю, не придерживался бесполезной моногамии?

– О нет, но… я не считаю себя переборчивым, у меня просто было слишком много работы. Особенно после того, как я получил свой корабль.

Что ж, похоже, он слишком сознательный. Да и эти передвижки во флоте не предполагают чего-либо долговременного.

– Ладно, а что бы ты хотел? Кто тебе самому нравится?

Он выпрямился и скрестил руки на груди. И резко ответил:

– Форкосиганы, видимо. Хотя, похоже, это слишком выборочное предпочтение, и мой вкус вряд ли может эволюционировать.

Она вздохнула. «Мне тоже отчаянно не хватает Эйрела».

– Не могу тебя в этом винить. А что бы тебе хотелось из того, что ты мог бы иметь? Можешь сказать?

– Как это ни странно, не могу озвучить это. Сегодня не могу.

Она взмахнула рукой.

– Ну что ж, попробуем взглянуть на проблему с другой стороны. Попытайся описать своего идеального партнера. Или увлечение, допустим. Парень, я полагаю. Возраст, внешность, характер, что угодно. Имя, ранг, серийный номер?.. Думаю, это может быть любая информация.

Судя по выражению его лица, она его неприятно удивила, но он лишь покачал головой, как будто не веря. Хотя и добавил:

– Знаешь… после Эйрела я думал, что это должен быть мужчина, хотя до этого у меня были подруги. Немного, но из них была одна или две… я представлял, что это навсегда. Но всё получилось иначе. А еще был тот герм. Замечательный человек, капитан Торн. Но знаешь ли, лучшее, что мне дал этот роман, – это то, что я целую неделю мог не заморачиваться по поводу своей треклятой ориентации. – Он вдруг оживился, как будто понял вдруг что-то для себя новое.

– Думаешь, ты на самом деле би? Как Эйрел?

– Ну… в этом больше смысла, чем западать на гермафродитов. И после того случая я не стал искать что-либо подобное.

Она сделала еще одну попытку.

– Ладно, а кем было твое первое западение?

У него вырвался удивленный смешок:

– Мое что?

– Ты упомянул о том, на что ты западаешь. У большинства людей есть такие вещи, я имею в виду, это прошито в психике, а не просто предпочтения. Корни всего можно отследить в подростковом возрасте.

Он схватился за голову, не переставая смеяться.

– Бог ты мой! Это превращается в очередной бетанский разговор? Хотя, надо признать, гермафродит был не так плох – для бетанца, конечно. Только он бесконечно расспрашивал о Барраяре и барраярцах, и вопросы какие-то диковинные.

– Но я хочу помочь тебе, Оливер! Если смогу. – И, не удержавшись, добавила: – Хотя мне и вправду хотелось бы как-нибудь услышать про этого герма.

– Да ты просто любишь непристойные сплетни, как я погляжу?

Она лучезарно улыбнулась: приятно встретить столь полное понимание.

– Да… но так мало людей, с кем с могу это обсудить. – Она вздохнула.

– О, конечно… – Он хмыкнул и поспешно уткнулся в стакан с чаем, чтобы скрыть фривольную ухмылку.

– Так на кого ты запал в первый раз? – строго напомнила она.

– Ты вцепились в эту тему, как терьер в крысу. Почему ты думаешь, что человек может помнить то, что было… – у него вдруг на миг перехватило дыхание, взгляд стал отрешенным, – …так давно?

– Давай рассказывай, – велела она, устроившись поудобнее и приготовившись с интересом слушать.

– Экскурс в подсознание? Откуда ты знала? Да. Еще когда я учился в нашем округе, в начальной школе, у нас в классе все мальчишки изнывали по хорошенькой девочке с третьей парты, все они мучительно, по-щенячьи, в нее втюрились. А я всегда страдал – и я не случайно употребляю именно это слово – от того, что с сокрушительной силой влюблялся в учителей. – И добавил, пробормотав еле слышно: – Боже, Оливер, кто же знал?..

– А! – воскликнула довольная Корделия. – Кажется, я поняла, в чем дело. Ты западаешь на авторитет, Оливер. Или, возможно, на власть. – «И стало быть, ничего удивительного, что его сманил Эйрел». – В этой ретроспективе все очень логично.

– Для тебя, быть может.

– Это были учителя? Или учительницы тоже?

– Хм… и те, и другие. Теперь я задумался. Впервые за все эти годы. – Он посмотрел так на нее так, будто это ее вина.

– Что ж, многие задвиги ортогональны гендеру. Ты же понимаешь, что для сексуальных предпочтений у человека категорий больше, чем три, и все три по одной оси. Похоже, ты просто страдаешь от нехватки категорий.

– А я-то думал, что их, черт возьми, слишком много. Больше одной оси? Как вы, бетанцы, их отображаете – с помощью мнимых чисел?

– Возможно. То есть я хочу сказать, что не так уж много знаю, как у профессиональных секс-терапевтов, но точно знаю, что они используют довольно сложные расчеты. В любом случае я вижу, что структурная проблема у тебя возрастает с годами и с повышением ранга. По крайней мере с теми пирамидами возраста и социальных рангов, которые теперь существуют на Барраяре. У тебя все меньше и меньше возможностей, так как авторитетов над тобой становится всё меньше. Тебя же не заводят подчиненные?

Он помотал головой. Вот только не совсем понятно, он соглашается или не в силах поверить.

– И то, что в конечном итоге тебе остается, не представляет никакого интереса, недоступно и неаппетитно. Я имею в виду нынешний состав Генштаба, Совета графов или Кабинета министров, к примеру. Не говоря уже об их благоверных драконшах… – Она скривилась, припомнив наиболее отвратные экземпляры в этой выборке.

Он зажмурился в притворном ужасе, очевидно, представив себе тех самых сильных личностей.

– Кошмар какой! Тут я с тобой согласен.

Она покачала указательным пальцем, все больше убеждаясь в правильности своей догадки и довольная внезапным озарением. Не растеряла еще нюх!

– Ничего «не того» с тобой не происходит, Оливер. Ты просто оказался в той среде, где практически отсутствуют цели, только и всего.

– И при таком коротком списке…

– Что?

Он решительно поставил свою чашку. Встал, обогнул стол, взял ее лицо в ладони, наклонился и поцеловал.

– Оу, круто! – выдохнула она, распахнув глаза.

Его лицо так близко, что черты не в фокусе и словно расплываются, и все равно его голубые глаза закрылись, когда поцелуй сделался настойчивее. Она почувствовала, что отвечает ему, приоткрыв губы навстречу. У него был вкус солнца, и дождя, и чая. И Оливера. Такой чудесный вкус…