Я все еще мечтаю о тебе... - Фэнни Флэгг

У Мэгги уже шея разболелась от того, что целый час пришлось просидеть, задрав голову, а она еще не видела дервишей. После длинного двадцатиминутного перерыва вышли те же самые мужчины и давай играть по новой. Зрители не знали, что делать, они были слишком воспитанны, чтобы свистеть, топать ногами и кричать: «Где дервиши?» — тем не менее по залу побежал шелест. Слава богу, после четырех или пяти музыкальных номеров Бренда снова ткнула ее локтем в бок и кивнула на правое крыло кулис. На этот раз Мэгги увидела мужчин в длинных черных плащах и высоких шапках. Наконец, после очередного бесконечного музыкального этюда, один из них вышел к краю сцены и разложил что-то наподобие двух больших ковриков для ванной комнаты, а затем снова удалился.

Нечего и говорить, более странного представления Мэгги видеть еще не доводилось. Но по крайней мере, что-то начало происходить. Через некоторое время двое самых старших в высоких конусообразных шапках вышли и опустились коленями на коврики. Посидели. Время шло. Но вот один за другим на сцену вышли дервиши помоложе, без улыбки подошли к первой парочке и тоже сели на колени — в ровный ряд с ними. Все так обрадовались им после столь изнурительного ожидания, что с удовольствием бы похлопали, но у мужчин был до того серьезный вид, что публика не решилась. Непонятно, что они там делали, сидя на коленях, но делали они это довольно долго, потом внезапно вскочили и сбросили на пол плащи, дабы явить публике свой наряд: белая рубашка с маленькой белой жилеткой, широкая белая юбка и полуботинки из коричневой кожи. Потом очень медленно, друг за дружкой, начали кружиться, все быстрее и быстрее. Поначалу Мэгги сказала бы, что зрелище и в самом деле красивое: высокие, приятные лицом, грациозные мужчины вращаются в едином ритме, юбки взлетают и опадают, как волны в океане. К сожалению, Бренда и Мэгги видели только ту часть дервишей, что находилась под юбками, — свободные белые штаны и коричневые ботинки. И чем стремительнее они вращались, чем сильнее взвихрялись и опадали юбки, тем больше пыли летело на сидящих в первом ряду. Но даже та малая толика вращения, доступная их взглядам, была волнующе прекрасна. Но кружение длилось и длилось, и теперь Мэгги не могла дождаться, когда же это закончится. Шея зверски болела, глаза жгло от того, что она смотрела все время вверх, на рампы, а от пыли, летящей в лицо, першило в горле. Мэгги прикинула, что если бы дервиши вращались не по кругу, а по прямой, то оказались бы уже в Атланте. Она с надеждой ждала, что, возможно, следующий круг уже будет последним, а потом вдруг начала понимать логику их движений. После каждого круга каждый из дервишей возвращался ровно в то место, с которого начинал. В какой-то мере это походило на ее жизнь. Крутишься, крутишься и в результате никуда не приходишь.

Спустя еще сорок мучительных минут вращение все же иссякло, дервиши надели свои черные плащи и так же медленно и беззвучно покинули сцену, в сопровождении музыкантов, оставив шесть пустых деревянных стульев и благодарную, но недоумевающую аудиторию. Зрители хотели было похлопать, но побоялись, что это неуместно. Это явно был мрачный религиозный обряд, а не развеселое шоу, которого они ждали.

Бренда была глубоко разочарована.

— Я думала, будет весело, — шепнула она.

Мэгги кивнула, с трудом ворочая затекшей шеей:

— Я тоже. Ну ладно, кто ж знал.

Увидев в фойе Кэти Гилмор, Бренда спросила:

— Фуршет для актеров будет?

— Нет. Они уезжают сразу после представления.

— Черт, ну что за фигня. Ты хоть встречалась с ними до выступления?

— Я встретила автобус.

— Во что они были одеты? — спросила Бренда.

— Одеты? Обыкновенно, как все. А что?

Бренда бросила взгляд на Мэгги.

— Да так, просто любопытно.

По дороге домой Мэгги потихоньку открыла сумку Бренды и сунула туда счастливую монетку Хейзел — прощальный подарок. Высаживая ее возле дома, Бренда сказала со смехом:

— Да, бинокли я брала зря, верно?

— Что верно, то верно.

— Несколько неожиданное, надо сказать, представление.

— Да… В любом случае, я рада, что мы сходили.

— Я тоже. По крайней мере, теперь не надо ехать в Турцию.

— Точно, не надо.

— Ну ладно, утром увидимся.

— Вообще-то не увидимся. Я беру завтра отгул, помнишь?

— А, точно. Забыла. А что у тебя за дела-то такие завтра?

— Так, кое-чем нужно заняться.

— А-а… Ну ладно, развлекайся. Тогда до вторника.

Бренда уже тронулась с места, когда Мэгги сказала:

— Подожди.

Бренда остановилась:

— Что?

Мэгги долго молча смотрела на нее, потом проговорила:

— Ладно, ничего, наверное. Я просто хотела… еще раз пожелать спокойной ночи.

Бренда улыбнулась:

— Ну, спокойной ночи. — И крикнула, отъезжая: — Чтоб тебя клопы не закусали!

Мэгги смотрела ей вслед, пока машина не скрылась из виду. Грустно, что представление не оправдало ее ожиданий, но хорошо, что последний вечер она провела с Брендой.

Дома она разделась, положила платье и туфли в коробку и уже в постели просмотрела последний список на завтра.

НУЖНО СДЕЛАТЬ

3 ноября, в понедельник

1. Отказаться от подписки на «Бирмингем ньюс»

2. Освободить холодильник и морозилку

3. Вынести мусор

4. Позвонить Дотти Фигг и сказать о квартире

5. Позвонить в телефонную компанию, чтобы отключили телефон

6. Оставить деньги и часы для Люп

7. Постелить постель, постирать

8. Проверить под раковиной, нет ли муравьев

9. Подмести задний двор, почистить птичьи кормушки

10. Не забыть оставить письмо на стойке

11. Оставить запасные ключи под ковриком, когда буду уходить

Лежа в постели, она удивилась: а с чего это ей так хорошо на душе? Как-то неправильно это, Господи. При данных обстоятельствах ей должно быть сейчас очень и очень паршиво. Ан нет. Она заметила, что чем ближе намеченный день, тем лучше она себя чувствует. Может, оттого, что больше не смотрит новостей? Она давно не спала так крепко. Удивительно, до чего приятно не беспокоиться о будущем. Только подумать — собралась умирать, и тут-то ей стало как никогда хорошо жить. Ну, что поделать.

Понедельник, 3 ноября

Мэгги проснулась рано, сняла постель и сунула в машинку, собралась было в душ, да вдруг поняла, что незачем без необходимости тратить воду. Поставила кофе, кинула в тостер пару кусков хлеба, совершила первый звонок — Дотти, оставила на автоответчике сообщение, что скоро освобождается дом с одной спальней. Она не хотела, чтобы Бебс ухватила еще одну сделку, прежде чем Дотти покажет жилье своим клиентам. Потом позвонила в «Бирмингем ньюс» и отказалась от подписки. Потом в телефонную компанию, чтобы отключили телефон. У телефонной дамы был разобиженный голос, но что тут поделаешь. Потом сполоснула посуду и кофеварку и поставила в посудомоечную машину.