Исполняющий обязанности - Фридрих Незнанский

— Чего ж тут отличного, Александр Борисович, я тебя не понял? — вмешался молчавший доселе Поремский.

— А тем, что на похоронах обычно бывают провожающие. Не отрицаешь?

— Не отрицаю, иначе гроб некому нести.

— Правильно. А еще многие стараются при этом запечатлеть свой лик на память для потомков. Мол, он-то уже того, а мы еще ого-го! Фотографы-то, поди, были, куда от них сегодня денешься? Особенно если провожали «верные друзья»?

— Согласен.

— Вот и посмотрим на их скорбные лица… Алло? Ева Абрамовна? Извините, не могу вам сказать «добрый вечер». Какой уж он добрый!.. Да-да, я знаю… Примите мои самые искренние соболезнования… Простите, я, кажется, не представился… — Турецкий зажал ладонью микрофон трубки и сказал громким шепотом: — Ребята, просто охренеть, какой голос! — И продолжил в трубку: — Я первый помощник Генерального прокурора России Турецкий, а зовут меня Александр Борисович, и я готов предвосхитить ваш вопрос и объяснить, какое отношение имеет Генеральная прокуратура к безвременной и трагической гибели вашего супруга…

Он снова зажал микрофон ладонью.

— Сейчас она вытрет слезы и продолжит слушать… Дело в том… — В голосе Турецкого вдруг появились такие глубокие и взволнованные нотки, что Грязнов с Поремским изумленно переглянулись. — Дело в том, — повторил Турецкий, — что гибель вашего супруга рассматривается нами в контексте целого ряда преступлений, совершенных в последнее время одной опасной мафиозной группой. И этот факт стал немедленно предметом рассмотрения следственных органов. Вот в этой связи, прекрасно понимая при этом ваше нелегкое душевное состояние… да, мне известно, что вы его недавно похоронили… но я, как руководитель следственно-оперативной группы, просто вынужден вас побеспокоить. Надо задать несколько вопросов, которые, могу искренне обещать, не будут вам в тягость… Как, разве уже поздно? — искренне удивился Турецкий. — А мы у себя еще пашем вовсю! Нет, но, если вы продиктуете мне адрес, по которому находитесь, я постараюсь быть у вас ну, скажем, в течение ближайшего получаса… Где это? Ах ну да, на «Семеновской», разумеется, это же фактически рядом. Но мне необходимы все ваши дверные коды, чтобы еще раз не беспокоить напрасно… Записываю! Благодарю, еду!

Турецкий положил трубку, подумал, оглядел товарищей несколько отсутствующим уже взором и сказал:

— Пожелайте мне удачи. Иду на растерзание, так мне почему-то кажется…

— А может, не стоит? Может, запустим вперед молодежь? — подначил Грязнов.

— Старый конь борозды не испортит.

— Но и глубоко не вспашет…

— А поглядим. Голос вдовы, во всяком случае, волнует. А потом ее приятно удивило, я чувствую, что разговаривал с ней сам помощник генерального. Ну как послать после этого к ней обыкновенного «важняка»? А никак! Раньше надо было думать!

И Турецкий вышел, сопровождаемый нахальным смехом Вячеслава Ивановича и Владимира Дмитриевича.

1

Подруга обманула, не появилась в условленное время. И настал момент уже, когда Варвара, истомленная не таким уж долгим, впрочем, ожиданием, была готова, кажется, ознаменовать самым недвусмысленным образом их знакомство прямо здесь же, на лестнице, не отходя от запертой двери.

Некоторые рукотворные действия девушки, которая еще в машине — в «Жигулях» шестой модели, которые были выделены Яковлеву по указанию Грязнова из гаража МВД, — успели убедить ее, что у капитана милиции, правда одетого в гражданскую одежду, все в порядке с его мужскими достоинствами. И ей попросту не терпелось. И тогда Володя предложил ей свой вариант.

Ключ от конспиративной квартиры в Северном Бутове у него давно «томился» в кармане, и, если бы не упрямство девушки, пожелавшей отметить их первое знакомство почему-то в гостях у подруги, все давно бы уже получилось самым распрекрасным образом. И главное — можно было бы перейти к тому главному делу, ради которого Яковлев и решился на это знакомство.

Словом, желание поломало заранее выстроенные планы, и через полчаса парочка входила в однокомнатную квартиру на первом этаже с окном на зимний лес. Занавески и плотные шторы были немедленно задернуты, зажжен ночник у изголовья разложенного широкого дивана, случайная простыня найдена в платяном шкафу, а больше ничего и не потребовалось. Даже рюмки для общего настроя…

Время, отмечаемое лишь утомленными стонами да прерывистыми вздохами, летело незаметно. Но его опять же было достаточно, и Володя прилагал все усилия к тому, чтобы Варвара, потребовавшая, чтобы он звал ее только Варькой — так, мол, она больше возбуждается, — поскорее выбилась из сил. Но, увы, девушка была неутомимой…

Только под утро она стала зевать, собираясь, видимо, отдохнуть перед уходом на работу. Володя представил себе на миг, как она будет сегодня весь день зевать у себя за столом в диспансере, проклиная бесконечных посетителей, а после рваться домой, под крылышко строгих родителей, так и не сумевших справиться со своей упрямой дочерью, и, по-своему искренне, даже жалел ее. Но служба требовала полной ясности. И он неожиданно «вспомнил».

— У меня сегодня тоже будет длинный и тяжелейший день, — заметил он, как бы намекая, что и сам не возражал бы немного вздремнуть. Но — дело! Проклятое дело!

И стало видно, что он сильно расстроился.

Благодарная девица, каким бы черствым ни было ее сердце — в отличие от всего остального, — не могла не спросить, чем он озабочен. И спросила, как тут же подумал Володя, на свою голову. А он, словно воспользовавшись удобным случаем, стал ей рассказывать о своих оперативных заботах, суть которых сводилась к тому, что он обязан в буквальном смысле отследить знакомых, друзей и недругов доктора Баранова, чтобы суметь сделать вывод, кто из них может быть причастен к покушению на него.

Поворот темы для девицы был неожиданным, и она заинтересовалась подробностями — опять-таки на собственную голову. И вскоре, совершенно потеряв сон, под неуловимым нажимом Володи стала обозначать обширный круг знакомств своего шефа. Яковлев старательно запоминал — было бы большой ошибкой вытащить сейчас из кармана брюк, валявшихся на другом конце комнаты, как, впрочем, и платье его дамы, блокнот с авторучкой и производить записи. Нет, память, исключительно память!

Ну еще, чтобы быть до конца уже честным, то маленькая коробочка японского диктофона, которую вручил ему на всякий случай Вячеслав Иванович Грязнов, напутствуя перед важной операцией, тоже присутствовала и работала совершенно неслышно, фиксируя каждое сказанное слово.

И вот теперь Яковлев аккуратно подвел Варьку к тому понедельнику, который стал днем похорон доктора Артемовой, где, естественно, присутствовал и доктор Баранов. Этот день она помнила — еще бы, в первый раз Вячеслав Сергеевич провел с нею всю ночь и так старался! Девушка была отчасти совестливая и не стала называть вещи своими именами новому любовнику, но сладость, с которой она вспоминала ту ночь, была явной. Так что еще произошло тогда?