Девушка под сенью оливы - Лия Флеминг

Ко всем бедам добавилась новая. Немецкие самолеты стали целенаправленно бомбить их санитарные станции. Поначалу Пенни была уверена, что большой знак Красного Креста на крышах палаток – надежная защита от вражеских налетов. На деле же оказалось иначе: немцы бомбили все подряд. А потому при виде самолетов приходилось срочно перетаскивать раненых в укрытия, прятаться в канавах и оврагах. Что они творят, думала Пенни. Ведь здесь же оказывают помощь всем, не разбирая, кто враг, кто свой. А после таких налетов участились самосуды. Солдаты, конвоировавшие пленных, не всегда могли обуздать эмоции.

Ночами сестры сидели с отрешенными лицами и молчали. Как могло случиться, что Греция пала? И так быстро!

Врач вздыхал и даже пытался шутить:

– На Рождество я все подрассчитал точно! И рождественский ужин встречал в кругу семьи в Афинах. А вот где мне придется разговляться пасхальным яйцом, гадать не берусь. Сие лишь одному Богу известно.

Йоланду пугали слухи, доходившие до них из пограничных районов. Якобы там уже начались массовые аресты евреев и даже казни. Конечно, причин для беспокойства у нее было больше, чем у остальных, но на войне неприятные неожиданности подстерегают каждого. В любую минуту может случиться все что угодно. Их телега сломалась, развалилась на части, и они все попадали на землю. На Пенни не было живого места от синяков и ссадин. Болело все тело, даже кожа на голове. Она всерьез опасалась, что отбила копчик и больше никогда не сумеет сесть. Но времени на то, чтобы жалеть себя, не было. Вокруг столько раненых, и все просят о помощи. Когда же кончится эта проклятая дорога?

* * *

Но вот наконец они приблизились к местам, овеянным легендарной славой. Фермопилы! Именно в этом узком ущелье царь Леонид и его мужественные спартанцы сумели остановить когда-то персидского царя Ксеркса и его армию. Персонал Красного Креста двигался в общем потоке отступающих армий. Все стремились на юг. И вскоре они оказались в Кифисии. В городе царил хаос. Пенни попыталась заняться размещением раненых: отели, пустующие здания, просто палатки, что угодно, но где раненых можно было бы уложить и начать оказывать им квалифицированную помощь. В общей сложности на всю дорогу с севера у них ушло более семи дней. За это время состояние многих тяжелораненых приблизилось к критической отметке. Землянки, превращенные в больничные палаты, давали лишь кратковременное облегчение, спасая больных от дождя и зноя. Люди были настолько измучены, что многие не выдерживали и кончали жизнь самоубийством. Врачи были вынуждены ходить по палатам с револьверами, на случай, если ситуация вдруг выйдет из-под контроля и солдаты начнут бунтовать. Греки были благодарны сотрудникам Красного Креста. Все понимали, что их присутствие в стране – это лишь вопрос времени. Персонал, в основном сформированный из британских подданных, уже в ближайшее время будет эвакуирован в Египет. Туда же постараются вывезти и самых тяжелых из числа раненых. Хотя, с учетом постоянных бомбежек с воздуха, едва ли грядущая эвакуация будет простым делом. Ведь даже добраться до порта практически невозможно.

Еще никогда Пасху не встречали в столь мрачном настроении, хотя все старались сохранить торжественность и праздничный настрой, присущий этому самому великому и святому дню церковного календаря. Правда, не было ни музыки, ни танцев. Слишком много вокруг вдов и сирот, чтобы петь и плясать. Отступающих солдат провожали достойно. Девушки бросали им цветы и кричали вслед: «Возвращайтесь с победой! Берегите себя! Благослови вас Бог!»

Во время одного из дежурств к Пенни наведался сотрудник британского посольства мистер Говард. Когда-то он работал вместе с Уолтером.

– Уолтер забронировал вам место на ближайшем судне. Надеюсь, вещи у вас собраны. Конечно, тут такая кутерьма, рейс может задержаться. Но в любом случае, все бумаги на ваше имя готовы. Надо только подписать их.

Пенни помолчала, раскуривая сигарету, потом жадно затянулась и сказала:

– Вот это новость! Как вы себе это представляете? Вы же видите, что здесь творится. Я медсестра. Мне что, по-вашему, бросить все и бежать?

– Началась эвакуация раненых британских солдат. Вместе с ними уезжают и медсестры-англичанки. Что касается греческого персонала, то они остаются здесь.

Пенни почувствовала, как в ней закипает ярость. И это после стольких усилий, когда все они, сотрудники Красного Креста, отчаянно пытались спасти как можно больше жизней.

– То есть вы их здесь бросаете? И моих раненых из числа греков тоже?

– О них будет заботиться уже их правительство. А наше правительство в данный момент занимается эвакуацией наших людей, военных, гражданских, сотрудников дипмиссии. Эвакуация должна быть проведена в кратчайшие сроки.

– Спасибо за информацию! – Разговаривать было больше не о чем. – Меня ждут больные, извините. Я остаюсь здесь!

– Не глупите! Вы что, хотите попасть в плен? У вас же британский паспорт.

– У меня сейчас греческая фамилия. Я вполне могу сойти за греческую медсестру.

– Да это же просто детский лепет, мисс Георг! Детский лепет! Потом, не забывайте, вы еще несовершеннолетняя.

– Вообще-то меня зовут мисс Георгиос. Прошу простить меня, но я в самом деле должна вернуться к своим обязанностям! Я уеду только тогда, когда прикажет мое непосредственное начальство, и ни минутой раньше!

Мистер Говард выскочил от нее как ошпаренный, бормоча себе под нос, что носятся тут со всякими девчонками, пекутся о них, а они…

Но Пенни вовсе не желала, чтобы о ней пеклись. К тому же дипломат ошибся. Она и сама спохватилась только сейчас. Ей уже исполнился двадцать один год. Совершеннолетняя! Просто она была настолько замотана последние недели, что сама забыла о своем дне рождения. И он прошел незамеченным, без традиционного торта и цветов. Как же она могла пропустить такую важную дату? Можно сказать, судьбоносную. Двадцать один год, краеугольный камень на ее жизненном пути. Ведь сейчас она имеет полное право делать все, что ей угодно, может сама принимать любые решения и отвечать за них. Что ж, первое решение она уже приняла, и мистер Говард ушел от нее ни с чем. Как же она изменилась за прошедшие месяцы. Пенни и сама удивлялась тому, как мало в ней осталось от той прежней девочки, которая когда-то приехала в Афины учиться археологии. Нет больше бунтующей дебютантки, нет больше страдающей от неразделенной любви юной девы. И все же забыть про собственный день рождения! Это уж совсем из ряда вон! Должна же она угостить своих напарниц хотя бы традиционными греческими сладостями. Впрочем, легче сказать, чем сделать! Где их раздобудешь в этом хаосе?

И все же она послала свободного дневального на поиски угощения. Тот обошел несколько бакалейных лавок и вернулся с кульком медового печенья и бутылкой вина. Что ж, на войне как на войне. Пенни устроила небольшое пиршество для коллег и раненых из своей палаты.

– Многие лета, chronia Polla ! – хором кричали присутствующие и пили за ее здоровье.

Позже, когда они сидели с Йоландой на улице, потягивая какао, вглядываясь в ночное небо с мириадами звезд и вслушиваясь в отдаленные раскаты артиллерийской канонады, Пенни рассказала подруге о разговоре с сотрудником посольства.