Я еду домой! - Андрей Круз

Если начнёт, тогда надо искать альтернативное место, и желательно как можно дальше от главных дорог и населённых пунктов. А это где? На ум сразу приходит Прувинг Граунд — полигон. Там ведь до черта всяких малопонятных территорий, обычно почти брошенных. И вода есть на этом полигоне: там речка течёт. А в более влажные периоды вода поднимается в оврагах, а вокруг оврагов растёт много кустов. Что это значит? Кажется, то, что там можно колодцы копать: вода есть. Есть вода — есть жизнь. А где жить? Хотя с новым краденым фургоном… можно и в нём пожить, не вопрос. Одному много места не надо: бросить матрас на пол, а на него — спальник. Матрас у меня есть, кстати, и не один — на заднем дворе шезлонги стоят, с них можно снять. Вполне себе мягкие.

Тут я спохватился — а чего это я здесь жить собрался? И сам себе ответил: если введут военное положение, то до его окончания все поездки пойдут псу под хвост, особенно для меня — не гражданина и не резидента, с нелегальным оружием, которым я с головы до пят увешался. Не сойдёт мне это с рук, точно.

И что делать? А вот что — завтра же отправляться искать альтернативное место. Это раз. Про склад я уже Паблито сказал — там действительно укрепиться можно на какое-то время, но там трейлерные парки чрезмерно близко — не слишком хорошая идея. Да и на виду всё очень, это плохо. А вот полигон…

А ещё пора разжиться некими ценными и полезными предметами — у меня всё равно впереди дорога длинная. Так или иначе, но для того, чтобы покинуть Америку, сперва придётся покинуть округ Юма и штат Аризона. Как? На чём? Я вижу два пути, у которых есть плюсы и минусы. Путь первый — самолёт. Их хватает в аэропорту Юмы, да и ещё в нескольких местах. Если постараться, то вполне можно один заполучить. Но самолёт тоже штука такая — я долетел, а дальше рюкзак на плечи и «всё своё ношу с собой». А кто знает, что творится в конце моего маршрута?

Можно ехать медленнее, на фургоне. Добыть, скажем, бензина в бочках, а я знаю, где это сделать, да и загрузить в кузов. И мотоцикл туда же, закрепить только толково. Если что с машиной не так — всё безлошадным не останешься. Здравая идея, кстати.

Вещей набрать, подумать, что ещё пригодится, и рвануть по дорогам. Может быть, опаснее, но зато я прибываю в конечный пункт маршрута, который мне ещё предстоит наметить, во всеоружии, так сказать. Если там что-то не получается, могу изменить планы и ехать в другое место. Что лучше? А чёрт его знает. Лучше дождаться, когда военное положение объявят, и понять, во что это выльётся. А то украду самолёт, взлечу — а меня и сшибут вмах, как тарелочку на стрельбище. И что тогда? Да ничего. В смысле — вообще ничего, один дым и обломки.

А дороги могут перекрыть? Да запросто: эпидемия всё же — устроят санитарные кордоны и всё такое. Кстати, а почему раньше не начали? Понимают, что не поможет? Если бы это какая-нибудь «Лихорадка Эбола» была, как у писателя Тома Клэнси, то больные бы наперебой к врачам бежали лечиться. А нынешние больные если и побегут к врачам, то только с целью врачом закусить. Ох, нет у меня уверенности, что кордоны помогут. Умрёт кто-то за кордоном от естественных причин или под машину попадёт — и будет ещё мертвяк. А он уже кого-то покусает.

Кстати, а как так получается, что встают все мёртвые? Даже те, кого никто не кусал? Но говорят, что эпидемия. Это значит, что мы все уже заражены? Тогда какой смысл карантинов? Отстрел гобблеров… ну, может быть, почему нет… И опять вопрос: если мы все заражены, почему я так хорошо себя чувствую? Надо бы хоть температурой маяться для приличия, или ещё что. Или не заражён пока?

Так, «думой тяжкою томим», я дошёл до клаб-хауса. На стоянке перед ним стояло лишь несколько гольф-картов[34]и один серый «Додж Рэм 3500» — огромный пикап с раздутым длинным кузовом и двойными задними колёсами. Двери бара светились, и я вошёл внутрь, толкнув створки. И удивился многолюдству: здесь словно собралась половина населения Койотовой Купальни. Напряжение сбрасывают, что ли?

Было шумно, играла музыка, даже сидячих мест для всех не хватало — многие просто стояли со стаканами и пивными кружками в руках. Были и мужчины, и женщины, все вели себя шумно, слышались смех и крики.

Многие были с оружием, но сложили его на столик у входа, где собралась немалая куча. Видать, Скотт, высокий тощий блондин, который был сегодня за бармена, настоял на соблюдении закона для посетителей[35]. Но вдруг я заметил, что и сам откровенно завидую веселящимся. После последних моих приключений кружка-другая пивка, да ещё на рюмку чего-то крепкого, какой-нибудь «шот», показались мне чуть ли не пределом возможного в человеческих желаниях. Как неплохо было бы… а потом потолкаться в баре, поговорить со случайными собутыльниками о ерунде… чтобы не говорить о том, что на самом деле происходит вокруг. Неплохо было бы.

Я сглотнул слюну и направился к троим сидящим в углу за столиком и попивавшим колу. Одного из них я знал — Серхио Рамиреса, который жил через один дом от меня и работал в Первом городском банке Юмы. Несмотря на конторскую профессию, Серхио был хорошим спортсменом, а заодно и большим любителем пострелять. Мы регулярно сталкивались с ним на стрельбище, а несколько раз даже катались туда вместе. Сейчас он был одет в городской камуфляж серо-бело-чёрных оттенков, а у стены стояла винтовка «Винчестер 70» с мощной оптикой и сошками.

— Привет! — поздоровался я с ополченцами. — Том прислал меня к вам в подкрепление.

— Отлично, садись! — приподнявшись, пожал мне руку Серхио, отодвигая стул.

Я оказался между молодым бледнокожим парнем с чёрными короткими кудрявыми волосами, флегматично попивавшим колу, и средних лет худым дядькой, молча жевавшим сэндвич с индейкой, причём так сосредоточенно, словно он управлял космическим кораблём.

— Знакомьтесь. Это Андре. А это Майк и Боб, — представил нас друг другу Серхио.

Меня вообще все давно называли Андре, а я перестал их поправлять. Слишком утомительным оказалось каждый раз диктовать по буквам, как тебя зовут, и объяснять: «Finish with Y», — когда пишут твоё имя. Причём в большинстве случаев норовили закончить не с «уай», а с буквой «ай», на итальянский манер.

Мы обменялись рукопожатиями. К нашему столику подошёл Скотт, и я попросил у него клаб-сэндвич с салатом. Он удалился, а я спросил у Серхио, что у нас за задачи.

— Простые, — чуть пожал он плечами. — Если вот эта штука затребует помощи, мы выбегаем отсюда и чешем с адской силой к грузовику. Боб садится за руль, а остальные забрасывают свои задницы в кузов, и он везёт нас туда, откуда взмолились о помощи. А там действуем по обстоятельствам.

При этом он достал из кармана портативную радиостанцию «Моторола».

— Надо бы вообще обеспечиться связью, — сказал я. — Так не годится, когда одно радио на группу.