Искусство бега под дождем - Гарт Стайн

— Они очень богаты.

— А как у тебя с деньгами?

— На замену масла хватит.

— Тут подобными вещами не обойдешься, Дэнни. Я беру четыре с половиной в час. С тебя аванс в две с половиной тысячи. Они у тебя есть?

— Я достану.

— Когда? Сегодня? В конце недели? В начале следующей?

Дэнни посмотрел на него тяжелым взглядом:

— Марк, я верну тебе каждый потраченный на меня цент. Речь идет о моей дочери, Зое. Душой клянусь, все тебе верну и никогда не забуду твоей помощи. И прошу тебя, не называй ее в своих бумагах просто ребенком. Если нельзя по имени, так хоть укажи, что дело касается девочки.

Марк снова причмокнул, отпивая кофе, и кивнул:

— Я все понимаю, Дэнни. Речь идет о девочке, о твоей дочери, которую зовут Зоя. Я знаю, что ты порядочный человек, хороший друг и никогда не обманываешь. Я тебе верю. Извини, если чем-то тебя задел. Но знаешь, иногда встречаются такие типы… Только между нами. — Он вдруг замолчал, затем продолжил: — Знай: все дело будет тебе стоить семь-восемь тысяч. Сможешь достать? Хорошо, хорошо, вижу — сможешь. Из уважения к тебе я даже от аванса отказываюсь. Ну все тогда. — Он начал вставать вместе с креслом, в которое едва втиснулся. Приподнявшись, он ударом ладоней по подлокотникам стряхнул его с себя, лишив сидящих за другими столиками посетителей и прохожих возможности изумиться потрясающему зрелищу. — Клянусь тебе, Дэннис, они проиграют дело, — сказал он, нимало не смущаясь. — Не понимаю, на кой черт они вообще эту галиматью затеяли? Все. Позвони тестю, свекру, свояченице, черт подери, как там их правильно, я все путаюсь, и скажи — все дела веду я. А я сообщу своему помощнику, он примет у них информацию. Извини, если чем-то тебя обидел, это все издержки профессии. И верь — кукиш они увидят, а не Зою. Все сосунков ищут. Но ты же ведь не сосунок, правда? Ты — чемпион! — Он потрепал Дэнни по щеке. — Да, и не груби им. Не злись. Будь хладнокровен. Помни: ты действуешь в интересах Зои. Всегда только это им и повторяй. Ясно?

— Ясно, — ответил Дэнни.

Затем Марк выдержал торжественную паузу и спросил:

— Ну а вообще как дела?

— Отлично.

— Отдыхаешь, прогуливаешься? Правильно, мозг нужно проветривать. Кстати, как зовут твоего пса?

— Энцо.

— Хорошее имя. И пес хороший. Симпатичный.

— Он горюет. Я постоянно беру его с собой, не могу одного оставлять. Боюсь, скулить будет.

— Может, тебе отпуск небольшой взять? — предложил Марк. — Тяжело ведь. Только-только жена умерла, а тут еще эта чушь. Поговори с Крейгом, он тебя отпустит. А не отпустит, я его по судам затаскаю за нарушение трудовых прав.

— Спасибо, Марк. Мне сейчас как раз лучше работать. Дома не могу сидеть, все время воспоминания одолевают.

— Понимаю. — Адвокат поднял свою сумку. — Должен признать, — он улыбнулся, — лихо ты выиграл прошлогодние гонки. Я их по телевизору смотрел. Позавчера. Где они проходили?

— В Уоткинс-Глен, — подсказал Дэнни.

— Да, точно. В Уоткинс-Глен. Отлично ты там выступил. Мы как раз принимали гостей, я готовил барбекю, жена рядом крутилась. Я включил переносной телевизор, и мы все смотрели. Круто, круто.

Дэнни улыбнулся, но улыбка вышла неубедительная.

— Хороший ты парень, Дэннис, — вздохнул Марк. — Думай о чем угодно, только не о суде. Обо всем, что с ним связано, позабочусь я.

— Спасибо.

Марк, словно большой мяч, покатился по улице, а когда исчез за углом, Дэнни посмотрел на меня и вытянул перед собой руки. Они заметно дрожали. Он ничего не говорил — просто смотрел на них, на то, как они подергиваются, затем перевел взгляд на меня, и я догадался, о чем он думает. Он думал о том, что, если бы он сейчас взялся за руль, дрожь сразу прошла бы. Все было бы нормально.

Большую часть дня я проводил в гараже в обществе автомехаников, поскольку владельцы автосалона не хотели, чтобы я валялся на полу в вестибюле, где меня могли увидеть покупатели.

Со временем я перезнакомился со всеми в гараже. Дэнни брал меня на работу не очень часто, но достаточно, чтобы автомеханики свыклись с моим присутствием. Иногда они подшучивали надо мной, и довольно глупо. Скажем, зашвырнет кто-нибудь тяжеленный гаечный ключ в угол и давай кричать: «Энцо, принеси!» Подобные забавы меня сильно раздражали, я отказывался бежать за ключом, а механики смеялись и восторгались моим умом. Был среди них один, Фенн, симпатичный малый, который всякий раз, проходя мимо меня, спрашивал: «Кончил или нет еще?» Сначала я не понимал, о чем он говорит, но в конце концов догадался — этот вопрос ему самому частенько задавал один из владельцев автосалона, Крейг, поторапливая с наладкой машины. Таким образом, Фенн переадресовывал его по нисходящей, а поскольку ниже его был только я, на мне он и отыгрывался.

Ну вот, опять. «Ну что? Кончил или нет еще?» — раздалось надо мной.

Весь тот день я чувствовал странное волнение, в самом человеческом смысле этого слова. Людей постоянно тревожит, что случится в следующую минуту. Им часто невмоготу спокойно жить в настоящем, не заботясь о будущем. Люди всегда неудовлетворены тем, что у них есть, у них вечно душа болит о том, что с ними случится и чего бы им еще поиметь. Собака же в любой момент может отключить свою психику, свести на нет метаболизм предвосхищения — как Дэвид Блейн, попытавшийся установить рекорд по задержке дыхания на дне плавательного бассейна, — и тем самым изменить ритм мира вокруг нее.

В обычный собачий день я способен без труда пролежать неподвижно несколько часов. Однако в тот день я был крайне возбужден — нервничал и волновался, суетился и отвлекался. Я беспрестанно мотался по гаражу и не находил себе места. Необычное состояние не обеспокоило меня, я даже счел его естественным признаком роста зарождавшейся во мне человеческой души, поэтому не только не старался прогнать его, я упивался им. Одна из дверей гаража была открыта, и внутрь залетал дождь, наполнявший воздух парами воды. Скип, забавный высокий парень с длинной бородой, тщательно мыл машины, хотя приезжали они к нам с улицы совершенно чистые.

— Дождь — не грязь, грязный не дождь, а грязь, — повторял он про себя нашу местную присказку.

Он сдавил пальцами губку, и по лобовому стеклу ухоженного, английского производства гоночного «БМВ» выпуска две тысячи второго года, зеленого цвета, рекой хлынула мыльная вода. Я лежал, положив морду между передними лапами, и наблюдал за Скипом.

Тот день, казалось мне, никогда не кончится, как вдруг перед автосалоном остановилась полицейская машина. Двое мужчин вышли из нее и зашли в гараж.

— Заехали помыть машину? Это — пожалуйста, — улыбнулся им Скип.

— Нет, все равно дождь.

— А дождь — не грязь. Грязный не дождь, а грязь.