Ударом на удар! Сталин в XXI веке - Анатолий Логинов

– Не помогает. Попробую сесть на то поле на востоке. Если сумею починить – догоню.

– Фриц, – съязвил Ганс, – тебя, наверно, сбили русские зенитчики! Ты слишком выделяешься на общем фоне.

– Тогда меня возьмут в плен, – отшутился Фриц, – и будут поить «русиш водка» вместо «сыворотки правды».

Красно-белый самолет сбросил скорость и пошел вниз, уклоняясь влево. Но вместо того чтобы сесть, пролетел над полем и снова начал набирать высоту, уходя на юго-восток.

Сел Фриц только через час. На почти точно таком же лугу, как и собирался. Разве что на самом краю располагалась небольшая деревушка. Пилот открыл дверцу, выпрыгнул наружу, с удовольствием потянулся и помог выбраться из кабины девушке, прячущей под банданой разноцветные лохмы.

– Ну что, Танька? – спросил Федька Брусникин. – Пойдем, глянем на родину Ургросcфатера?..

г. Смоленск.

Кирилл и Иван Неустроевы

– Нет, Ванька! Ну как ты здесь живешь? А? – Кирилл в упор уставился на прадеда. – Ну как?

Иван оторвал мутный взор от столешницы:

– Кирюха! Не гунди! Хорошо живу! Как все живут, вот! Ты это, наливай, контра проклятая!

– Что «хорошо», что «хорошо»?! – кипятился Кирилл. – Компьютера нет! Видака нет! Даже говняного телевизора, пусть черно-белого – и того нет! Горячей воды нет! Газовая колонка, и та сломана! Втроем в одной комнате! Ты когда с Ленкой любовью занимаешься, Серега что, трубу на паровозе изображает?

– А мне по барабану, – упрямо произнес Иван, опрокидывая стакан. – Мне твой «кампутир» не нужен! Вот! Ты эти буржуйские штучки брось! Я хто? Я совейский проли… пролю… пролетарият я, понятно! Рабочий класс!

– Точно, и тебе нечего терять, кроме своих цепей!

– Нечего, – согласился Иван. – Ты прав.

Разговор шел уже третий день. Пьянка и разговор. В четверг у Неустроева-старшего был выходной. На следующие три дня взял отгулы. Или как там это называлось? Кирилл толком не понял. В связи с приездом из будущего правнука. Прабабушка с десятилетним дедом уехали на море, и никто не мешал мужицкому досугу. И агитации.

Вот только объект не поддавался. Не брали Ивана ни красочное описание благ мира будущего, ни красивые фотки, собранные в ноутбуке, ни матерный отзыв о его, Ванькином, существовании. Все, чего удалось добиться Кириллу, так это постоянного обращения к себе – «контра проклятая».

– Мне терять нечего! – декларировал «пролетарий». – Зато получу я весь мир! Так товарищ Ленин сказал. Или товарищ Троцкий, когда еще был товарищем…

Иван поднял большой палец вверх и шепотом просипел:

– Только об этом тс-с-с! Товарищ Троцкий нам совсем не товарищ! Это сам товарищ Сталин сказал!

Кирилл попытался вернуть предка на грешную землю. Пока тот совсем не запутался в товарищах вождях.

– Я тебе что предлагаю, а, Вань? Ты послушай!

Иван согласно мотнул головой:

– Говори, контра проклятая!

– Никто тебя не заставляет бежать из страны навечно. Я что предлагаю? Съезди, посмотри, как люди живут. Не понравится – вернешься.

– Зачем?

– Шоб було!

Ванька посмотрел на Кирилла сквозь стакан.

– А меня выпустят?

– Ты же свободный человек! – поддел Кирилл. – Пролетарий! Кто тебя остановит?

– Никто! А обратно впустят?

– Ты же сво…

– Э! – перебил потомка Иван. – У нас милиция не лаптем щи хлебает! Это тебе не ваша продажная девка капитализма!

– Кто? – вылупился от неожиданности Кирилл.

– Полиция ваша! – пояснил прадед. – Слушай, контра проклятая, а чего я на тебя до сих пор милицию не вызвал?

– Я твой правнук!

– А, ну да! Точно… Тогда наливай!..

г. Мариуполь.

А.Е. Огурцов, лейтенант, уполномоченный РКМ НКВД

На подъем «полуторка» тянула плохо, а толкать как-то не солидно, хотя Феофанов, сунувшийся в окно, предлагал такой выход из положения. Лейтенант отмахнулся. Толкать в одиночку – бессмысленно. А вылезать всем, оставив задержанных и водителя, значит уделаться в грязи по уши. Вчерашний дождь все же наследил, оставив в выемках между брусчаткой лужицы воды. Так и плелись, преодолев крутой подъем как бы не минут за двадцать. Огурцов даже пожалел, что забыл засечь время. Дальше, по ровной шоссейке, пошло ловчее и к райотделу они подъехали, не потратив, считай, и часа. Огурцов вылез из машины и удивился. На крыльце стоял дежурный милиционер, то и дело вытирая вспотевший лоб.

– Здравия желаю, тарищ лейтенант! – обрадованно затараторил он. – Хорошо, что вы прибыли. А то у нас такое дело, а все разъехались. Один я остался, а тут такое дело…

У него за спиной завозились сержант с Феофановым, выгружая задержанных и мешки. Мешки слесарь-ударник аккуратно передал сержанту. А вот задержанным пришлось прыгать самим. Отчего старший расквасил нос и теперь мотал головой, разбрызгивая во все стороны капельки крови.

– Сержант, ты чего творишь?!

– Нельзя по-другому, товарищ лейтенант! – пояснил сержант, вытащив из кармана задержанного замызганный носовой платок и промокая его же разбитый нос. – Меня эта падла ругательски «ментом» обзывала. И к взятке склоняла. У меня даже свидетель есть, Серега, подтверди!

– Так точно, товарищ лейтенант! – перегнулся через край Феофанов. – И мне предлагал.

Огурцов хмыкнул и покачал головой. Потом кивнул дежурному, так и стоящему на крыльце:

– Слушаю!

– Сперва на Слободке, в пивной, что на выходе, морячки порезались, что-то не поделили, так наши все туда выехали. А с полчаса назад позвонили, что Краеведческий музей обокрали! – выпалил милиционер. – Ночью с черного входа забрались. Смотритель только что узнал!

Лейтенант покосился на задержанных. Тот, что с разбитым носом и фингалом, молчал. А второй, по которому сразу было видно, несмотря на фигуру ломового грузчика, что хлипковат, ощутимо побледнел.

– Феофанов, Прокофьев! – Огурцов наконец-то вспомнил фамилию сержанта, упорно вылетавшую из головы. – Мазуриков заводите. Вещественные доказательства – куда положено. Еще кто есть в отделе, или ты тут сам казакуешь? – уточнил на всякий случай у дежурного.

Тот развел руками:

– Говорю же, все уехали. Один как перст, не разорваться.

Огурцов кивнул дежурному и поманил водителя, так и не выбравшегося, несмотря на духоту, из кабины:

– Дуй на Слободку, докладывай капитану, что так мол и так. Ну и не забудь доложить, что похищенное частично найдено.

«Полуторка» прочихалась, обдав всех черным дымом, и умчалась, расплескивая лужи.