Путь в тысячу ли - Степан Вартанов

— Тебе хорошо и спокойно, — произнес Гастон, переводя переключатель калибра на максимум и делая пять быстрых выстрелов по клумбе, которая решила подползти поближе к его позиции. Клумба разлетелась на куски, а скрывавшийся за ней бандит ретировался. Целая обойма!

— Твое тело окутывает приятное тепло…

Тра-та-та! — очереди скрестились на его пальме, и несчастное дерево рухнуло прямо на расслабляемого.

— Твои ноги становятся, — бах-бах, — тяжелыми и теплыми, как становится тяжелой и теплой губка…

Тра-та-та! — теперь они переключились на кадку. Ну ничего, кадка большая. Любопытно, пока что они используют «узи», но если они подстрелили Кувалду и если они догадаются взять его «никон»…

— …пропитываемая горячей водой… Ты слышишь только мой голос. Ах, мать вашу! Только мой голос… блин, да что же они себе позволяют, эти… ну, получайте!

Бах-бах-бах!

— Ты вспоминаешь, ты…

И вдруг Тим вспомнил. Вот он сидит в баре, и все дела с контрабандой уже завершены, и он доволен, вот только девушка напротив… Ну почему они не вместе… Такая красивая. Надо бы познакомиться, но как… Словно почувствовав его взгляд, девушка обернулась и поманила его пальцем. Боже, вот это фигура. Подойти. Девушка поднимает глаза и что-то шепчет… Что-то вроде «передай»… Но тут Тима скручивает волна ужаса, он забывает обо всем на свете, кроме ее глаз — желтых глаз с невозможным, неправильным, вертикальным зрачком…

— Хороший я все-таки гипнотизер, — произнес Гастон таким тоном, словно пытался убедить самого себя. Он быстро прошел мимо лежащих вповалку бандитов, надеясь, что сумеет догнать этого ненормального. Надо же, как он их. Ага, а вон и Кувалда… Жив по крайней мере…

Он уже почти добежал до двери, когда один из лежащих упруго вскочил на ноги, вскидывая автомат. Спасти шпиона могло только чудо. Однако вместо чуда открылась дверь стенного шкафа, и оттуда на голову стрелку опустилась рука, сжимающая непривычной формы оружие. Ниндзя! Не дожидаясь, пока «воин тени» примется за него, Гастон пулей вылетел за дверь и помчался по лестнице.

В это самое время в аэропорту садился самолет с двумя боевиками из России — похожим на монолитную скалу Быковым и хрупкой, напоминающей нежный цветок Ириной. О существовании друг друга эта парочка не знала, в противном случае до аэропорта назначения долетел бы лишь один из них.

Тима он нашел там, где и предполагал — на пляже. До этого, правда, он предполагал стадион, кафе в центре города и городской парк… Мелочи, это будни шпиона.

Тим был не один. Прямо перед ним стояла Шила Конери, и в руках у нее был пистолет. С некоторым сожалением Гастон констатировал, что его шеф нашла клиента быстрее, чем он. Наверное, она не искала в городском парке…

— Гастон, — произнесла Шила устало. — Ну наконец-то. Пригоните сюда какую-нибудь машину.

— Гастон… — беспомощно сказал Тим.

— Все в порядке, шеф, — сказал Гастон. — Мы уже успели… подружиться. Тим, это Шила, мой шеф. Шила, это Тим.

— Что ты успел узнать? — Похоже, этот маленький спектакль не произвел на «железную леди» ни малейшего впечатления. Пистолет ни на микрон не отклонился от цели. Вообще-то это было правильно — с таким-то нервным клиентом.

— Он ничего не помнил, а потом… Почему ты побежал? — поинтересовался Гастон.

— Не знаю, — признался Тим. — Ты меня загипнотизировал…

— Загипнотизировал? — недоверчиво произнесла Шила.

— Я — профессионал.

— И?..

— И я вспомнил что-то насчет… не знаю, наверное, это всего лишь…

— Предоставьте нам решать. — Пистолет Шила по-прежнему не опускала. Она тоже была профессионалом. — Просто расскажите, что вы помните.

— Я увидел девушку с какими-то странными глазами… — неуверенно произнес Тим.

— Вертикальный кошачий зрачок. — Шила не спрашивала, она констатировала факт.

— Могу ли я поинтересоваться, — осторожно произнес Гастон, — что все это, собственно, означает?

— Это не подменыш. — Шила опустила пистолет, извлекла из сумочки сотовый телефон и принялась поспешно набирать номер. — Это курьер.

— Объясняю последний раз. — Гастон вывел машину на шоссе и теперь гнал ее на максимальной скорости, игнорируя дорожные знаки. — Та, кого ты встретил в этом баре, — это не женщина. Кошка.

— Из Кошачьего Мира?

— Да. И кстати, в следующий раз она вполне может быть ребенком или даже мужиком. Маскировка.

— И чего она хотела? Ведь… ну, я думал, что после того инцидента в России кошки оставили Землю в покое.

— В основном — да, — согласилась Шила. — Но иногда возникают случаи вроде твоего. Они обрабатывают человека, так что он выполняет какую-то миссию. Тем важнее для нас понять, о чем идет речь. Ведь ни для кого не секрет, насколько они превосходят нас по развитию.

— Это… — Тим с надеждой посмотрел на Гастона. — Это опасно?

— Вообще-то да, — признался тот. — Но и твоя способность к выживанию тоже сильно повышена. Главное, от нас не отрывайся, за тобой ведь еще кое-кто охотится.

— А что такое подменыш?

— А вот это слово я вам советую забыть, — ледяным голосом отозвалась Шила.

Так уж устроена жизнь — все жрут друг друга, а в результате рождается гармония…

Генерал производил впечатление. Это действительно был военный, как их изображают в голливудских фильмах — подтянутый, решительный и тупой. Соответственно выглядел и снятый им номер люкс на четвертом этаже роскошного отеля и превращенный в штаб-квартиру операции. Четверо в странной форме, больше похожей на доспехи из фильма про звездные войны, постоянно держали Тима на прицеле. Его, правда, заверили, что оружие это стреляет растворяющимися в кровотоке снотворными иглами, но все равно — Тим потел. Он потел уже почти час, ненавидел себя за это и ничего с собой не мог поделать.

Сначала он сидел в кресле и был опутан датчиками и проводами. Затем осматривающий его ученый произнес слово «шестнадцать», свернул свои шмотки и ушел, оставив один лишь тяжеленный браслет у Тима на правом запястье. Тим потребовал объяснений, и он их получил.

Почти сразу же после того, как кошки стали вышвыривать из своего мира непрошеных гостей — бандитов, телеоператоров, политиков и тому подобное, появился термин «наказанные». Странным образом кошачья технология была способна модифицировать человека, добавив ему некие непредсказуемые довески, которые иначе как магическими было просто и не назвать. Как правило, это воспринималось людьми как наказание, хотя бывали, конечно, исключения.

— Я это знаю, — прервал рассказчиков Тим. — А при чем тут «шестнадцать»?

Оказалось, что наказанные обладали очень сильным полем, получившим, еще задолго до открытия Кошачьего Мира, название «резинового». Назвали его так потому, что и открыто-то оно было при поднесении куска резинового шланга к какому-то там сверхчувствительному прибору. «Шестнадцать» означало шестнадцать процентов по некой неведомой шкале, а при восемнадцати «наказанные» начинали творить такое, что хоть святых выноси. Браслет же был монитором: при переходе напряженности поля за отметку семнадцати процентов он должен был поднять шум.