Ненависть Волка - Вадим Тарасенко

– И сколько это займет времени? – О’Кнопп даже не пытался скрыть своего раздражения.

– От сорока минут до часа, – оператор отвечал спокойным вежливым тоном.

– Баккара! И за что я вам такие деньги плачу?! Чтобы вы только через час мне машину отдавали?!

– Вы расположены в первом круге обслуживания. Неисправность второй категории. Согласно «Перечню неисправностей», прилагаемому к договору, вами подписанному, максимальное время ее устранения – час. – Тон оператора оставался неизменно вежливым.

– Черт с вами! Присылайте наконец бригаду!

– Они уже в пути.

Пританцовывая от нетерпения вокруг своего флайера, осыпая его проклятиями и пиная ногами, О’Кнопп Ворос вглядывался в небо, постоянно крутя головой.

Зеленый в красную полоску флайер технической службы парень увидел одновременно с флайером отца. Спутать было невозможно. Такого черного летательного аппарата марки «Карнивал» последней модели с серебристыми полосками на боках ни у кого еще не было в столице. Решение пришло мгновенно.

– Па, привет. Выручи меня! – выпалил О’Кнопп на одном дыхании.

– Что такое, Кнопп?

– Да у меня мой флайер поломался. А мне необходимо срочно в одно место.

– И что это за место?

– «Тихая лагуна»

– Та-ак…

– Па, ну честно очень нужно, – тон молодого человека стал заискивающе-просящим.

– Ладно, – наконец раздалось с небес, – ты дома?

– Да!

– Сейчас буду.

– Спасибо, па! Ну, наконец-то. Вас ждать, заснуть можно!

– Что?!

– Па, это не тебе, – торопливо ответил сын. – Это я техникам, которые прилетели мой флайер ремонтировать.

– Ладно, жди.

О’Кнопп Ворос увидел, как большой черный флайер плавно в развороте завалился на левый бок и взял курс на его дом.

Единственный сын Кнопп для Воросов был одновременно и большой радостью, и большим горем. А’Велле Ворос перенесла беременность с огромным трудом. Ее организм упорно отказывался от зародившейся и растущей в нем жизни. Да и зачать эту жизнь женский организм заставили насильно, буквально затащив его в беременность на толстом аркане, свитом из новейшей технологии искусственного оплодотворения и прошитом для прочности множеством пилюль и уколов. И таким же арканом тащили несчастное женское тело по беременности, утихомиривая его взбрыкивания все теми же таблетками и уколами. На шестом месяце не помогло и это. Задействовав все свои возможности, женское тело исторгло инородное для себя тело. Крохотный, девятнадцати граммов веса и семи сантиметров в длину живой кусочек плоти не мог не то что пищать, а даже дышать. Миниатюрные мышцы еще не в состоянии были сжимать и расправлять грудную клетку, а до конца еще не сформировавшийся мозг не знал даже, какие команды следует отдавать им.

За спасение будущей разумной жизни принялась умная, по многим параметрам превосходящая человеческий мозг, но не считающаяся разумной машина. Бесстрастно, десять раз в секунду сканируя все органы младенца, нет, не младенца, еще плода, она, как опытный дирижер настраивала их, заставляя играть одним оркестром и уча этот «оркестр» единственной мелодии, единственной симфонии, которую он должен играть всю жизнь – симфонии жизни. И постепенно какофония исчезла и прорезалась нужная мелодия, сначала тихая и робкая, но потом звучащая все громче, уверенней.

– А-а-а, – инкубатор с крохотной жизнью огласился тоненьким детским плачем. Человеческий плод превратился в младенца. Первый акт симфонии жизни был сыгран. Но это был лишь первый акт…

О’Кнопп Ворос рос слабеньким, вечно плачущим ребенком, постоянно требовавшим к себе внимания, которое ему и доставалось в избытке. Сонм обычных и электронных нянь постоянно толпился у его кроватки. А кто там остается без глаза при семи няньках? Правда, эта мудрость была сформулирована за сотни тысяч световых лет до маленького, капризного Кноппа. У воинственной, высокотехнологичной цивилизации кроков в ходу была другая пословица: «Много командиров – звездолету не летать». Но суть оставалась та же – опекаемый со всех сторон отпрыск Воросов, рос капризным, раздражительным от избыточного внимания мальчиком.

Пройдя такой ад, А’Велла Ворос наотрез отказалась иметь других детей. Да и муж ее, О’Ларри, не настаивал, всецело отдавшись строительству своей партийной карьеры. Через двадцать лет он стал старшим советником могучей партии «Справедливость и порядок», а главное, правой рукой человека, реально претендующего на президентский пост. А’Велла стала добропорядочной домохозяйкой, скрашивающей скуку будней необременительным участием во всевозможных попечительных фондах. А их сын, О’Кнопп Ворос, стал законченным эгоистом, стремящимся в жизни лишь к получению всевозможных удовольствий и знающим, как этого добиться. Поэтому младшего Вороса можно было чаще увидеть во всевозможных клубах, чем в университетских аудиториях, где его пытались научить профессии финансиста.

И мать, и отец сначала было пытались поставить сына на здравый жизненный путь, но потом махнули рукой, щадя свою энергию и нервы. Проще было купить единственному чаду хорошую квартиру и ежемесячно снабжать суммой, достаточной для того, чтобы оно несколько раз в неделю звонило им по телефону и сообщало, что у него все в порядке, дежурно перед этим спросив о том же.

«Ну ничего, когда я вместо Харка стану председателем партии, я за тебя возьмусь. У лидера такой известной партии должен быть сын, за которого, по крайней мере, не будет стыдно». – Старший Ворос уже видел сына, стоящего на крыше тридцатиэтажного здания и махающего ему рукой.

Жизнь складывалась просто замечательно. Нет, недаром десять лет назад тогда еще мелкий партийный функционер О’Ларри Ворос согласился на сотрудничество со спецслужбами. Согласился сразу, даже не пытаясь играть оскорбленную невинность. Согласился и не прогадал. За информацию о внутрипартийных делах и планах «Справедливости и порядка» спецслужбы аккуратно продвигали его все выше и выше по иерархической партийной лестнице. Возможные конкуренты на должность, на которую метил Ларри, неожиданно писали заявление о выходе из партии или их с позором из нее изгоняли. Или они попадали в такие жизненные обстоятельства, которые ставили невыводимое черное пятно на их репутации. Причины были разные. Одного уличали в коррупции, другого жена обвиняла в супружеской измене, и это неожиданно становилось достоянием газет. У третьих сын или дочь попадали в такие переделки, что человеку хватало времени лишь на то, чтобы уберечь любимое чадо от позора или тюрьмы. Последний конкурент на должность старшего советника партии «Справедливость и порядок» – пост, считающийся третьим после председателя партии и его первого заместителя, – просто умер от сердечного приступа на рабочем месте. Бывает.

Правда, путь к вожделенному креслу председателя партии «Справедливость и порядок» преграждал О’Кронни Висту – первый заместитель Харка. Но курировавший Ларри сотрудник управления государственной безопасности, и не просто сотрудник, а первый заместитель самого Сарба, генерал первой категории О’Тонни Кропи ему лично пообещал, что с этим, как всегда, проблем не будет. Висту привяжут к делу Харка. Логично. Кому, как не его первому заму, было знать о его планах. Так что через пару месяцев он, О’Ларри Ворос, будет председателем партии «Справедливость и порядок»!