Зеленый омут - Наталья Солнцева

Придя в себя, Сергей долго не мог понять, что привело его в такое исступление. Лежащее рядом красивое тело Алены вызвало у него приступ тошноты. Горький, вызывающий головокружение, запах трав напомнил ему увядшие, смятые венки, среди которых он пытался выловить Аленин, надоедливый ритм, доносящийся от высоко разгоревшихся костров, смоляной дым тлеющего чучела… Что с ним? Вялая мысль о колдовстве промелькнула и исчезла, уступив место резкому спазму в желудке.

Алена уже несколько минут что-то говорила ему, с беспокойством заглядывая в лицо. Она сбегала на кухню, не одеваясь, и эта фамильярность неприятно поразила его. Она уже считает его своим? Ну, нет! Это, мадам, у вас так просто не получится. Что это вообще на него нашло? Как будто он сто лет баб не видел! Набросился на девчонку, как маньяк, порвал белье. Кажется, у нее на теле ссадины… Господи, этого только не хватало! Придется заглаживать вину.

Девушка восприняла перемену в настроении Сергея по-своему. Наконец, подействовало зелье, которое она предусмотрительно добавила в коньяк. Теперь можно заводить разговор о женитьбе.

– У нас будет ребенок…

– В самом деле? – Сергей уже ничему не удивлялся. На этот крючок она его не поймает.

– Ты…

– Вот деньги, – он потянулся к стулу, на котором висел модный пиджак, достал несколько купюр. – Сделай все, что нужно, и больше не говори мне такого.

У Алены пропал дар речи. Из глаз горячими ручьями хлынули слезы. Он равнодушно слушал ее истерические вопли, просьбы и проклятия, потом повернулся на бок и заснул. – Никакого покоя в собственной квартире, – подумал он, уже в полудреме, проваливаясь в неспокойный, удушливый сон.

Ему снился Артур Корнилин, небритый, с мутными глазами, который уговаривал не бороться больше.

– Я пытался, и видишь, чем все закончилось? – Артур заплакал, размазывая слезы испачканными в краске руками. – Теперь твоя очередь. Но ты будь умнее, отдай им все, что они просят.

Сергей не понимал, что он должен отдать. Амулет из старинного золота качался перед глазами, как маятник. Какая-то женщина с глазами Царицы Змей наливала желтоватый напиток в два кубка. Напиток пах лилиями, или это через раскрытые настежь окна ветер приносил аромат нежного мирта и гранатовых деревьев?.. За окнами стояла густая чернота ночи, доносился затихающий грохот колес по вымощенным камнями мостовым, крики сторожей…

– Пей, не бойся, – шелестел шепот. Или это шелестели листья в оливковой роще? Или шелестело по плитам мраморного пола платье из золотой парчи, с корсажем из зеленого бархата, в которое одета стоящая рядом с ним женщина, испуганная и печальная?..

Она говорит ему что-то о ребенке. В светло-бездонных глазах отчаяние и решимость. Под мрачными сводами гулкого зала стоит шелест и запах смерти. Он берет бледную женщину за руку, и его сердце сладко замирает, как будто свершается магическое и интимное таинство, суть которого непостижима.

И вот он уже стоит между двумя женщинами, у одной из которых в волосах цветы, а у другой – змеи. Он должен сделать свой выбор. Невидимый наблюдатель следит за ним. Колеблющиеся темные контуры фигуры в плаще сменяются могучей статью Архангела, который целится из своего огромного лука в пространство между мужчиной и женщиной, у которой белые цветы в волосах. Ее тонкая текучая фигура, нежная и изящная, теряется в зеленоватой дымке…

Царица Змей протягивает мужчине золотой флорентийский амулет.

– Вы узнаете друг друга по нему…

– Кто кого должен узнать? О чем говорит эта женщина? – спрашивает Сергей у Артура Корнилина. – Ты же знаешь Царицу, объясни мне, что происходит?

Корнилин пьяно качает головой, отмахивается дрожащими руками. Не то, мол, спрашиваешь, не то…

Сергей просыпается с привкусом лилий во рту, с тяжелой головой и страхом смерти в сердце. Может быть, у него развивается сердечная болезнь? Где-то он читал, что все начинается с «черной меланхолии», с грызущей душу необъяснимой тоски.

«…аще пойду посреде скорби, живиши мя, на гнев враг моих простеря еси руку Твою и спасет мя десница Твоя! Господь воздаст за мя. Господи, милость Твоя во век, дел руку Твоею не презри…»

Горячий шепот Алены сменился ее долгими поцелуями, от которых снова все помутилось. Сергей на миг вспомнил Нину со свечой в руке, шепчущими губами, и свое смятение, замешательство… Он снова отдался сумасшедшей страсти, в угаре которой не ведал, что творит. Клялся в любви Алене, обещал жениться, быть верным до гроба, носить ее на руках, осыпать деньгами и ласками немерено, бормотал что-то о Флоренции, ее мандариновых садах, сладком инжире, прохладе фонтанов… Он словно сошел с ума, его куда-то несло, и не за что было уцепиться, чтобы остановить пьяный ураган желания, неутолимого, как жажда под раскаленным добела солнцем.

Ему показалось, что за эту ночь он прошел через горнило «геенны огненной», в гуле и пламени которой сгорело все, что еще оставалось в нем от того Сергея, который писал письмо о любви девочке с большими глазами и бантами в тоненьких косичках.

Утром, взглянув на Алену, он отшатнулся, в ужасе. Ненавистная красавица спала, прижавшись к нему гибким горячим телом, от которого хотелось отодвинуться подальше. Сергей вспомнил все, что говорил ей ночью, во время бешеных, больше похожих на насилие, ласк, и понял, что он сделал свой выбор, и уже не сможет отказаться от него. Роковой круг замкнулся, и в середине его была печать лилии. Странное сравнение несколько позабавило его.

О Лиде он так и не вспомнил. Находясь еще под влиянием сна, он потянулся рукой к амулету, который надел на шею перед отъездом в Москву, чтобы не оставлять дорогую вещь, да так и не снимал с тех пор. Украшения не было. Сергей вскочил, холодная волна прокатилась по позвоночнику, покрывая тело мурашками; в голове стало пусто до звона.

– Цепочка такая прочная, что порваться никак не могла, значит…

Он перерыл постель, не обращая внимания на недовольство Алены, обыскал свой единственный чемодан, одежду, карманы, потом ванную, и, наконец, всю квартиру. Медальон исчез бесследно.

– Где амулет? – он готов был убить проклятую девчонку. Если это ее рук дело…

– Чего ты орешь? – она лениво перевернулась на другой бок, не потрудившись даже прикрыться. И это взбесило его по-настоящему.

– Где подвеска, я спрашиваю? – действительно заорал он, теряя контроль над собой.

– Откуда я знаю? Ищи!

Сергей развернулся и отправился в ванную принимать душ и бриться. Лучше всего. если он встретится с Ниной, поговорит с ней. Впомнился пьяный Артур, который во сне плакал. Сергей набрал знакомый номер, но ему снова никто не ответил. Нина то ли уехала, то ли не подходила к телефону. Он понимал ее. Сейчас ему самому хотелось бежать, куда глаза глядят. Только тогда он сможет успокоиться, все обдумать. Поискать без нервов пропавший медальон. Куда он мог деться из квартиры?