Что я знаю о тебе? - Вера Ард

– Паша, ты что застрял? – из гостиной донесся голос отца.

– Иду, – он занес торт и направился к себе в комнату. Здесь никто не жил, пока его не было, комната была его пристанищем с детства и оставалась таковым во все приезды во Владимир. Мать очень надеялась, что он вернется, но Москва не отпустила. А теперь и возвращаться некуда. Он будет здесь чужим. А может, оно и к лучшему? Отцу давно надо перестать жить прошлым. Они с матерью еще со старших классов школы встречались. Она его из армии ждала, поженились, а через год и он сам родился. Такая типичная советская семья. Он сел на колени и облокотился на постель, положив голову на подушку и вспоминая, как мать застилала ее свежим бельем, когда он приезжал к ним поздним пятничным вечером. Первое время после переезда он каждые выходные был здесь, хотя ему было уже двадцать семь, не хватало родного дома. Всё было: деньги, интересная работа, но дома не было.

– Тебе ничего не нужно? Белье я после твоего отъезда менял, – сказал отец, незаметно появившийся в дверях.

– Нет, всё хорошо. Спасибо!

Отец подошел к нему и опустился рядом на корточки.

– Мне ее тоже безумно не хватает, – тихо сказал он. – Но вы с Дашкой далеко, у меня никого больше нет. Я устал быть один.

– Вы давно знакомы?

– Пару лет уже. Она тут с подругой ездила в отпуск по Золотому кольцу. У нее на парковке в центре машина сломалась. Стояла, не знала, что делать. А я как раз мимо проходил. Ну я им и помог. А она меня за это пообедать пригласила. Вот и начали общаться, пока она в отпуске была. А потом всё по интернету с ней переписывались. Она пару раз ко мне приезжала. С мужем она уже много лет не живет. А сейчас и дочь в институт в Питере поступила. Ну она и решила переехать.

– Ты из-за нее решил ремонт сделать?

– Ну, в какой-то степени. Сынок, мне хорошо с ней, – отец вздохнул и после паузы добавил. – Как с мамой, такого уже не будет. Я всегда буду помнить о ней. Но я-то еще жив.

– Я знаю, – Павел почувствовал, как отец, всегда скупой на эмоции, положил руку ему на плечо. Он в ответ похлопал его по спине. Они поднялись и вместе пошли в гостиную.

Галина сидела на диване и делала вид, что смотрит телевизор, но понятно было, что она ждала их возвращения. Увидев Павла, она быстро поднялась и сказала:

– А я тут уже чай налила.

И действительно, на журнальном столике уже стоял торт и три чашки. Павел сказал «спасибо» и потянулся к чашке, но едва взяв ее в руку, замер. Его взгляд вдруг упал на фотографию, стоявшую на полке над телевизором. Рядом с фото Павла и его дочки появилась новая рамочка, из которой на него весело смотрели отец и Галина. Но его привлекли не их улыбки, а задний фон, на котором была отчетливо видна Чаша Олимпийского огня из Сочи. Похожее фото он видел у отца, после того как он ездил на Олимпиаду, получив путевку на своей работе. Тогда среди лучших сотрудников провели лотерею. Он ездил с коллегой, которому также повезло. И это было в феврале 2014-го, за полгода до маминой смерти.

Отец поймал его взгляд и сразу всё понял. Он знал, что его сын с детства был очень внимательным.

– Ты ведь не был с тех пор в Сочи, – медленно произнес Павел, взяв фотографию в руки.

– Сынок… – отец не знал, что сказать, – прости. Я не хотел тебя разочаровывать, – в глазах стояла боль. – И зачем ты распечатала это фото? Я же говорил тебе, – он зло посмотрел на Галину.

– Как ты можешь! Ложь, грязь, даже здесь, – Павел бросил фото на пол, забежал в комнату за сумкой и быстро пошел в прихожую.

Отец что-то говорил ему, пытаясь объяснить. Что они так и познакомились, как он рассказал, только в Сочи, что он всё время был с мамой, когда она заболела, и еще что-то, но Павел не слушал. Он быстро обулся и, накинув куртку, выбежал на улицу. Отец еще кричал вслед. Через пару домов Павел остановился, увидев, что за ним никто не идет. Рухнуло последнее, что давало ему надежду на незыблемость этого мира, на то, что есть семьи, где люди любят друг друга и всю жизнь проводят вместе, где нет места лжи и предательству. То, чего он так хотел в своей семье, но так и не получил. Значит, даже у родителей было не так. Отец, которому досталась лучшая женщина в мире, и он мог предать. Павел хотел поскорее уехать отсюда, из дома, который казался ему теперь оскверненной святыней. Замерзшей рукой он достал телефон и вызвал такси до ближайшей гостиницы.

Саша, 23:20

Саша подъехал к дому, где жила теща. Разумеется, места для парковки во дворе уже не было. Он сделал пару кругов и в итоге свернул на одну из соседних улочек, оставив машину на дороге. Завтра она будет в грязи от брызг, в которые превратят свежий снег проезжающие мимо автомобили. Он направился к дому: типичная панельная девятиэтажка в спальном районе, всё старенькое и убогое. Именно сюда одиннадцать лет назад пришлось возвращаться из Москвы его будущей жене. Наташа забеременела, учась на последнем курсе института. Она уже тогда успевала подрабатывать консультантом в салоне сотовой связи. Дописав диплом на последних месяцах беременности, рожать она приехала во Владимир, где жили родители. В Москве, как она когда-то мечтала, ей остаться не удалось. Родители не были рады, что их дочь стала матерью-одиночкой, но тем не менее ее не бросили. Для самой Наташи растить ребенка одной стало серьезным вызовом. Но она не сдалась, а наоборот, стала сильнее: воспитывала сына, много работала, сделала успешную карьеру, даже сама купила квартиру, хоть маленькую, но свою.

А теперь ей пришлось вновь вернуться к матери, только еще и с мужем в придачу. Отца уже не было в живых. Нет, жить здесь Саша не хотел. Деньги, деньги, как много в них упиралось. Когда они только поженились, Саше пришлось жить в квартире жены. Своего жилья у него не было. Он как раз только начал откладывать деньги на ипотеку. Зарабатывали они почти одинаково, Наташа даже чуть больше. А вот теперь он остался единственным кормильцем. И ему так не хотелось, чтобы жена рано возвращалась из декрета на работу. Нет, он же мужчина, она родит ему сына, а он должен ее обеспечить, построить дом, ну или как минимум заплатить за новую квартиру. В последние пару недель Наташа очень часто была не в настроении, срывалась из-за пустяков, хотя подобного не было даже в первые месяцы беременности. Он старался не спрашивать ее ни о чем, понимая, насколько ее напрягает, что в тридцать с лишним лет пришлось вернуться жить к матери. И это временное решение становилось всё более длительным. Но как же дорого всё было! Если в придачу к ипотеке взять кредит еще на ремонт, ему, работая одному, пришлось бы отдавать большую часть зарплаты, на жизнь с двумя детьми едва хватало бы. Саше хотелось как можно скорее переехать от тещи. Он очень рассчитывал на повышение, но всё пошло не так. Пришлось искать другой способ.

Телефонный разговор помог немного успокоиться. Собеседнику тоже было что скрывать. Он его не сдаст. Они теперь оба повязаны. Отвратительное слово. Какое же презрение у него всегда вызывали люди, которые поступают так. Но нет, он не виноват. Уже завтра что-то будет, он точно знал. Представил себе лица коллег, если бы они узнали, что он это сделал. Что было бы? Он бы всё отрицал. Но нет, этого не будет. Он всё продумал. А если и узнают… Пусть. Теперь все тайны известны. Во всем виновата Лена. Он так и скажет.