Зачарованные - Алисон Ноэль

А ведь были минуты, когда я едва не сдалась. Запихиваю книгу в сумку и мчусь к выходу, с удивлением обнаруживая Дэйса. Он придерживает для меня дверь. «Как мило с его стороны, особенно в такой мерзкий день», — думаю я и смягчаюсь. Случайно касаюсь его и чувствую, как у меня учащается пульс и моя кожа буквально воспламеняется.

— А как тебя зовут? — до боли знакомый голос Дэйса заставляет жаркую волну прокатиться по моему телу.

— Чокнутая поющая девчонка на лошади. Можно короче — Чокнутая, — выпаливаю я.

Он тянется ко мне, но, увидев укор на моем лице, отшатывается в сторону.

— Послушай, — продолжаю я. — У меня был плохой день. И мне предстоит еще триста восемь таких же, прежде чем я унесу отсюда ноги. Зови меня, как тебе удобнее. Все так делают. Не то чтобы это имело значение…

Мои щеки горят, глаза щиплет, я несу чушь, но не могу остановиться. Я самый бездарный в общении Искатель!

— Не давай им унизить себя, — серьезно и искренне говорит он. — А если что — меня нетрудно найти. Я — в классе, или в библиотеке, или ем ланч в Северном коридоре.

Бегло окидываю его взглядом: серая майка, джинсы, тяжеленные ботинки на толстой подошве… И прежде, чем он что-то скажет, убегаю, стараясь не игнорировать облако любви и доброты, окружившее меня.

По словам Паломы, погружение в чужую ауру поможет мне стать опытным Искателем, но если я не научусь контролировать свой дар в школе, то превращусь в ненормальную. Не то чтобы меня волновало мнение одноклассников: они не произвели на меня особого впечатления. Я толкаю двери и вылетаю на улицу.

Во дворе царит столпотворение. Прежде чем торопливо усесться в автобусы или в припаркованные автомобили, все обнимаются и прощаются, как будто расстаются навеки. Кое-кто отцепляет велосипеды. Пешком почти никто не передвигается. Зря я не согласилась, чтобы Чэй приехал за мной… Может, у меня есть талант шамана и моя магия растет, но, когда дело доходит до понимания правил средней школы, выгляжу я нелепо. Я способна преодолеть жестокий обряд инициации, но вот дожить до выпускного? Вряд ли. «Забавно», — проносится в моей голове, и я смеюсь. В ту же минуту раздается громкий хор:

— Пси-хо-пат-ка!

Опять знакомая компания — Лита с подружками. Она корчит презрительные рожи, другие угодливо хихикают. Но если девушки возненавидели меня, то парни с любопытством ко мне присматриваются. Однако они явно рискуют навлечь на себя гнев «королевы». Ладно, теперь мне предстоит новый раунд битвы с Литой и ее бандой, — вздыхаю я, но вдруг рядом со мной раздается возглас Кейда:

— Увы, в Милагро не любят новичков!

Я оборачиваюсь, а он подмигивает мне:

— Ступай к себе, отдохни. Утро вечера мудренее. А там видно будет, Дайра Сантос.

Внезапно он ухмыляется.

— Ты — Сантос, правильно? Не Лайонс?

Я ошеломлена. Встретив мое молчание самой умелой и сногсшибательной улыбкой, он уводит группу старшеклассниц, а я, оцепенев, обдумываю его слова. Разумеется, он осведомлен обо мне. А Паломе надо быть со мной пооткровенней!

Кейд скрывается на ученической парковке, а меня окликает девичий голосок:

— Эй, Дайра, тебя подвезти?

Сочиль! А почему она в курсе того, какое у меня имя? Что здесь вообще творится? И меня уже окрестили «психопаткой», и думаю, будут так называть и дальше.

— Ну, так как? Подвезти?

Сочиль терпеливо ждет, а я топчусь на месте. Я, конечно, не возражаю, чтобы меня подбросили до дома, но предложение Сочиль меня настораживает. У меня от нее бегут мурашки по коже.

— Я знаю, где ты живешь.

У меня что, нет выбора?

— Нам по дороге. Почти. Ты не волнуйся — я отличный водитель! — заявляет она. — Со зрением у меня проблемы, но остальные чувства с лихвой компенсируют недостаток. Кроме того, из пяти аварий меня признали виновной только в одной. По мне — неплохо!

Понятно, чего она добивается: пытается скрасить неловкость, связанную с ее инвалидностью, переводя все в шутку. Меня это глубоко трогает:

— Спасибо.

И Сочиль расцветает.

— У меня даже нет прав и разрешения управлять машиной, — вырывается у меня.

— Да, — кивает она. — Палома мне рассказала.

А я уже видела девочку с тростью! Именно ее Палома усаживала в пыльный седан. И случилось это как раз после нашей с Чэем прогулки верхом.

— Теперь понятно.

— Ты — ее внучка. Она очень волновалась из-за тебя и успела многое мне сообщить. А у тебя была гламурная жизнь, — произносит Сочиль и присвистывает: — Наверное, круто взрослеть на съемочной площадке?

Вопрос застигает меня врасплох. Большинство людей чрезмерно восторгаются Голливудом, он кажется им более эффектным, чем есть на самом деле. Поэтому самым правдивым ответом будет, если я скажу, что это — единственное, что я имела, и мне не с чем сравнивать. Но, не желая, чтобы Сочиль сорвалась с крючка, я спрашиваю:

— Но как ты догадалась, что это была я — утром в холле?

— Я читаю ауры, — охотно объясняет Сочиль. — Мне не нужно видеть человека, чтобы определить, в каком он расположении. Некоторые называют это интуитивным зрением или световосприятием слепых. Не хочу тебя обидеть, Дайра, но твой случай — классический! Синдром новичка! Твоя тревога была разлита в воздухе.

Она заразительно хохочет.

— Не буду отрицать, — говорю я. — Но откуда тебе известно, что Кейд настроен против меня?

Я тщательно изучаю ее лицо: любая информация о Кейде мне не повредит.

Сочиль хмурится и спешит к железным воротам, стуча перед собой тростью.

— Я читаю ауры, — повторяет она. — Поторопись, наш шофер заскучал.

Шофер Сочиль оказывается симпатичным парнем с песочными волосами и карими глазами. В его распоряжении — потрепанный универсал с откидными сиденьями. Несмотря на ветхое состояние, на машину куда приятнее смотреть, чем на новенькие джипы и внедорожники, заполонившие окрестности.

— А это — Дайра, — сообщает Сочиль, устраиваясь рядом с водителем, в то время как я располагаюсь позади.

— Значит, ты — знаменитая ньета Паломы!

У него отличное произношение, и он не похож на латиноамериканца. Впрочем, я тоже, а ведь во мне течет южная кровь.

— Я — Оден. Меня назвали в честь этого поэта[19]. Как прошел первый день в школе? Сочиль продемонстрировала тебе местные достопримечательности?

— А они здесь есть? — спрашиваю я, испытывая легкую душевную боль, когда он склоняется к Сочиль и нежно убирает ей челку со лба.