Неуловимая Констанция Данлап - Артур Рив

— Станцуем шейк? — поклонился Стелле Броден.

— Да, станцуем, — кивнула та, захваченная танцевальным безумием этого места.

Таким образом, Констанция и Уоррингтон остались за столиком вместе с Верой. Констанция внимательно следила за грациозной фигуркой маленькой актрисы, а Уоррингтон спросил:

— Вы танцуете?

— Нет, спасибо, — ответила она, пытаясь его испытать. — У меня нет времени, чтобы разучивать эти новые па. Кроме того, у меня был сегодня неудачный день на бирже. «Стил», «Рединг» — все пошло не так. Не то чтобы я много потеряла — но и не заработала.

Уоррингтон, собиравшийся задать тот же самый вопрос Вере, внезапно снова повернулся к Констанции. Для него встреча с такой женщиной была внове. Если она разбирается в акциях, она должна знать и о каучуковом синдикате. Его уже влекло к Констанции физически; он видел в ней привлекательность зрелости, которая иногда впечатляет больше, чем очарование мотылька вроде Стеллы. Во всяком случае, беседа с такой женщиной куда интереснее легкомысленной болтовни.

Итак, Уоррингтон не попросил Веру пойти с ним потанцевать. Вместо этого он начал обсуждать Уолл-стрит — и через пять минут выяснил, что Констанция действительно знает о некоторых аспектах биржевой игры столько же, сколько знает он сам. Она ясно видела, что Альфред Уоррингтон, азартный игрок, светский лев, поражен ее знаниями и характером.

Время от времени Констанция замечала, что Стелла исподтишка наблюдает за ней. Как и многие другие ее подруги, маленькая актриса имела кое-какие сбережения, которые можно было вложить в спекуляции на бирже. Ее метод заработка заключался в том, чтобы сделать быстрые деньги благодаря подсказке какого-нибудь приятеля с Уолл-стрит. Часто, если подсказка оказывалась неправильной, приятель возвращал деньги несведущей маленькой девочке, невнятно извиняясь за то, что не смог вовремя их вложить. А потом, когда акции начинали идти вниз, добавлял поздравления, что хотя бы основной капитал удалось сохранить, пусть и без процентов.

Самолюбие актрисы было явно задето. Она видела (хоть и не понимала причин), что Констанция отличается от других игроков на бирже, за представительницу которых она приняла было ее в салоне красоты «Шарман». И, вместо того чтобы соревноваться с Констанцией на ее поприще, Стелла удвоила усилия, сражаясь на привычном для себя поле. Неужели Уоррингтон, этот прожигатель жизни, ускользнет из ее лапок ради какой-то случайной знакомой?

Еще один танец. На этот раз танцевали Стелла и Уоррингтон. Броден, служивший неплохим товарищем в эскападах Уоррингтона, обычно сиявший его отраженным светом, остался совершенно один. Все женщины в этой компании обращали внимание только на его приятеля. Открыто ничего не было сказано или сделано, но Констанция, будучи женщиной, чувствовала витающий в воздухе запах соперничества. И она едва заметно улыбнулась, когда натанцевавшаяся пара села и Уоррингтон тут же возобновил беседу с Констанцией на том самом месте, на котором прервал его. Даже вызывающе низкий вырез платья Стеллы и подчеркнутая близость ее изящной фигурки не оказали на этот раз своего обычного воздействия.

Радостно болтая, Констанция полностью насладилась своим триумфом. Да, она видела, что Стелла неистово ревнует, но не собиралась отступать. Теперь это было частью плана, сложившегося в ее голове, когда она нырнула — вернее, была впутана — в эту игру.

Вечер шел, танцы становились все более неистовыми, и Уоррингтон как будто заразился витающим в воздухе духом безрассудства. Он говорил все более рискованно, временами с горечью, ни на кого конкретно не направленной, но все-таки задевавшей остальных. В этой горечи был жгучий сарказм того, кто многое в жизни повидал и для кого самый быстрый темп существования кажется слишком медленным.

Но для Констанции, когда она пыталась разгадать характер этого человека, его речи имели совершенно другое значение. Например, она спросила себя: почему он так быстро переключил внимание со Стеллы на нее? Потому ли, что, освободившись когда-то от моральных уз по отношению к одной женщине, он чувствует себя в полном праве точно так же рвать и с остальными? Возможно, то же самое свойство характера не ограничивать себя никакими моральными принципами и втравило его в игру на бирже, заставив идти по краю опасно близкой пропасти? Та же самая безрассудная бравада взыграла в нем, когда нынче вечером он подстрекал водителя такси к дикой гонке, нарушающей правила дорожного движения, чтобы вырваться из плотного потока машин на площади перед театром?

Уоррингтон был игроком. Однако в нем чувствовалось нечто отличавшее его от других известных Констанции азартных людей. Похоже, у него еще оставалась совесть, которую он так и не смог сдать в утиль.

И Стелла тоже оказалась не такой уж обычной актрисой-мотыльком. Констанция не раз была готова пересмотреть свои первые впечатления об этой женщине. Связывали ли ее с Уоррингтоном лишь корыстные мотивы? Относилась ли к нему Стелла всего лишь как к богатому прожигателю жизни, которого она не могла позволить себе потерять? Или это красивое, изящное создание просто оказалось захваченным безжалостным вихрем жизни, в который ее швырнули? Понимает ли она, в каком опасном положении очутилась?

Компания Уоррингтона покинула кабаре в числе последних посетителей, и Вера с Броденом предложили подвезти Констанцию домой в машине Алмазного Джека. Тем временем Стелла ухитрилась на время завладеть Уоррингтоном, помогающим ей накинуть плащ. Из-за этой маленькой уловки компании пришлось разделиться — как того и добивалась Стелла. Торжествуя, она не смогла удержаться, чтобы на прощание не пропеть:

— Надеюсь скоро увидеться с вами у Веры, моя дорогая.

Всю ночь — или, по крайней мере, весь остаток ночи — Констанция пыталась разобраться в вихре своих сумбурных мыслей. К утру ей так и не удалось сделать этого. Теперь, когда возбуждение от красочной и веселой ночной жизни слегка улеглось, ей очень захотелось повидаться со Стеллой.

Было еще рано, но, когда Констанция позвонила в отель, чтобы осведомиться о Стелле, актрисы там не оказалось. Где же она?

Констанция поехала на такси в «Шарман» на тот случай, если Стелла уже в салоне. Вера поздоровалась с Констанцией довольно холодно, но, возможно, эта холодность не была связана с тем, что случилось вчера ночью в «Монмартре».

— Нет, Стеллы тут нет, — заявила мадам.

И все равно Констанция решила подождать.

— Я вся разбита, призналась она, с вялым видом падая в кресло.

Шарман, такая свежая и бодрая, будто ее только что вынули из подарочной коробки, понимающе кивнула.

— Турецкие бани, массаж и душ, чтобы взбодриться, — посоветовала она.

Констанция терпеливо вынесла все необходимые процедуры сперва в исходящей паром комнате, где накануне познакомилась со Стеллой, а потом и в восхитительно прохладном душе. Мягкий массаж завершил дело.

У одного из маленьких белых столиков маникюрш сидела хорошенькая женщина с печальным лицом. Что-то в ней привлекло внимание Констанции, хотя она не могла сказать точно, что именно.