Сумерки вампиров. Мифы и правда о вампиризме - Павел Горьковский

«Некронамикон» — слово, успевшее стать нарицательным, — еще одна удачная мистификация, принадлежащая перу создателя Ктулху и основателю жанра «темной литературы» — Говарду Лавкрафту. Сочинения Лавкрафта содержат многочисленные ссылки на некие тайные, магические фолианты и недоступные простым смертным гримуары, большинство из которых были придуманы самим писателем, но умелое сочетание ссылок на вымышленные источники тайного знания и книги, существующие в реальности, создает такое магическое ощущение подлинности, что заставляет миллионы поклонников писателя год за годом неутомимо искать легендарную книгу…[84]

Скверно вписывался в эстетическую парадигму романтиков и главный персонаж, о котором рассказывали леденящие кровь истории в сельских кабачках и постоялых дворах, — упырь. Если верить легендам, это был выбравшийся из гроба мертвец с налитыми кровью глазами, обломками ногтей, под которыми запеклась кровь и грязь, обросший отвратительной жесткой щетиной. Оголодавший в могиле труп кутался в обрывки истлевшего савана, а потом с одинаковой алчностью набрасывался на домашний скот, младенцев, девиц, старушек и просто зазевавшихся путников, чтобы с присвистом и чмоканьем насосаться крови, как комар или пиявка.

Прежде чем оказаться в гробу, а затем перекачивать на страницы поэм и романов, простонародному вурдалаку предстояло прослушать университетский курс, взять несколько уроков хороших манер, посетить респектабельного портного и модного парикмахера и, разумеется, обнаружить аристократические корни и переехать в готический замок. Вампир окончательно превратился в денди, скончавшегося от светской скуки. Теперь этому обладателю элегантной бледности и рокового взгляда предстояло целыми днями скучать в экстравагантных местах вроде гробов, усыпальниц и склепов, покидая свое мрачное убежище, лишь когда угаснет последний луч заката, предаваться губительной страсти к человеческой крови и погибнуть, отказавшись от роковой любви. На его челе лежала печать порочной чувственности — эротизма настолько потаенного, что наделенный фантазией читатель мог представить себе за авторскими недомолвками все что угодно — абсолютно все! А читатель, лишенный столь похвального качества, осуждающе поджимал губы, повторял «вампиров не существует» и хватался за альманах Королевского научного общества, чтобы унять необъяснимый испуг…

Образ вампира-аристократа кажется удивительно знакомым — такой тип героя принято называть «байроническим». Действительно, крестным отцом «вампира и джентльмена» стал не кто иной, как лорд Байрон.

Классика жанра: роковой герой. Полвека портреты лорда Байрона были неприметной частью домашнего интерьера светских львов и барышень на выданье, его книги расхватывали независимо от содержания, а стихи цитировали к случаю и без такового. Лорд Байрон ввел в европейскую моду собственный образ, как легендарный денди Джордж Браммел брюки со штрипками и крахмальные шейные платки. Подлинная жизнь «темного лорда» окутана слухами порочными и притягательными, как клубы опиумного дыма, — пагубное пристрастие к восточному зелью как раз начало покорять европейскую аристократию. Хромой, болезненно-бледный юноша смог возвести свои дефекты в эталон красоты: юноши из почтенных семей подражали его хромоте, денди принимали по утрам некоторое количество уксуса, чтобы обрести благородную бледность, а затем проводили у зеркала долгие часы, пытаясь стереть с лица улыбку и наполнить взгляд тоской и разочарованием. Но такая задача по силам лишь самой судьбе. Скука превратила Байрона в путешественника, а странствия сделали разочарованным в жизни. Шептались, что на Востоке он грабил корабли вместе с корсарами и содержал гарем, что в дороге его спутницей была юная девушка, переодетая юношей. Он не скрывал своих романов с замужними дамами, но его подозревали в противоестественной страсти к собственной сестре, а скандальный развод заставил помрачневшего лорда искать утешения в новых скитаниях. Он жаждал подвигов: вступался за разрушителей вязальных машин и помогал греческим повстанцам — но нашел лишь болезнь и раннюю смерть…

Вампир явился миру из-под пера лорда Байрона в ужасающий 1816 год — над Европой в прямом смысле сгустились тучи. После масштабного извержения вулкана Тамбора в Индонезии огромное количество вулканической пыли рассеялось в верхних слоях атмосферы и затруднило доступ солнечных лучей, из-за чего 1816-й вошел в историю как «год без лета». Позже многим почитателям романтизма казалось, что мистическая сила стихии, властвовавшей над землей, передалась литературным персонажам лорда.

Холодное лето застало Байрона на берегу Женевского озера, где он обосновался на вилле Диодати в компании своего личного врача Джона Полидори — итальянца по происхождению, выросшего в Лондоне. Затем к отшельникам присоединилась компания добрых приятелей — Перси Биши Шелли с будущей супругой Мэри Годвин и ее сводной сестрой Клер Клермон, о любовной связи которой с Байроном ходили упорные слухи. Сперва хозяева и гости развлекались чтением сборника немецких народных легенд о привидениях, а затем решили устроить своеобразное состязание: кто сможет написать самую страшную историю.

Идея оказалась весьма плодотворной, несмотря на то что главные претенденты на победу первыми сошли с дистанции. Так, сам инициатор затеи, лорд Байрон, сделал набросок новеллы о вампире, а Шелли затеял было роман об ассасинах, но оба маститых литератора быстро забросили свои детища. Мэри Годвин взялась за дело с большим энтузиазмом, из-под ее аккуратно отточенного пера вышел роман «Франкенштейн», которому суждено было вписать имя создательницы в историю литературы.

Доктор Полидори тоже потрудился с завидным усердием — на основе беглых и отрывочных почеркушек Байрона он создал цельную и яркую новеллу под названием «Вампир». В силу рокового стечения обстоятельств новелла была впервые опубликована под именем самого лорда! Байрон был взбешен — готовая новелла не имела ничего общего с его изначальным замыслом. Хуже того, Полидори имел наглость придать главному персонажу — лорду Ротвену[85]— узнаваемые черты самого Байрона! Полидори лишился престижного места, его дальнейшая карьера разладилась, здоровье тоже сильно расстроилось, и через несколько лет он покончил с собой. Но его новелла «Вампир» до сих пор остается образцовым произведением английской готики и считается началом самостоятельного жанрового направления — условно назовем его «вампирской сагой», достигшего пика популярности лишь к концу XX века. На пике прогрессивного XIX века книга уже перестала быть предметом роскоши, но все еще оставалась достоянием классов по большей части имущих и образованных. Литературный вампир обзавелся собственным миром и собственной философией, отражавшей взгляды именно таких читателей: он не думал о деньгах — это слишком грубая материя для размышлений, он оказался достаточно циничен, чтобы убивать ради пищи, но свежая кровь — пища изысканная и почти духовная! Он был ироничен, достаточно свободен от морали, чтобы по собственной прихоти творить подобных себе тварей, и боялся серебра больше крестного знамения или паникадила. Но в глубине его темной души, ранимой и искренней, таилась жажда великой ЛЮБВИ — не разбирающей родства, пола и возраста…