Что мне делать без тебя? - Ирина Лобановская

— Я ничего не выдумываю. Это правда жизни.

— Жизни?! — закричал Карен. — Чьей жизни?! Твоей?! Моего отца? Моей матери?! Господина Малахова? Но есть еще моя правда, правда моей собственной жизни, и я полагаюсь только на нее!

— Правда одна! — попыталась объяснить ему истину Олеся. — Одна, а не множество!

— А вот это как раз неправда и стереотип мышления! И даже не пробуй меня переубедить! Правда у каждого своя: выстраданная и осмысленная! И у каждого — свое плохо и свое хорошо! У одного беда — случайность, а у другого она закономерна, всегда стоит в своей графе, на своем определенном месте. Именно поэтому люди делятся на пессимистов и оптимистов.

— А кто ты? — пробуя погасить его вспышку, спросила Олеся. — Мне кажется, не пессимист…

— Как раз он самый, — буркнул Карен. — Только я подразумеваю под пессимизмом нечто другое. Это скорее попытка трезво разобраться во всем. Оптимизм ни в какие детали и подробности не вникает. А всего лишь попытка потому, что никому еще не удалось понять все на свете до конца. Но к нему, конечно, приближались, были совсем рядом…

— К концу познания? Но ведь это смерть живого! Такого конца нет!

Карен улыбнулся.

— Вероятно… Ну тогда стоит вернуться назад! Пойдем немедленно?

— Да, — засмеялась Олеся.

На столе все давно остыло.

— Боюсь, что ты чересчур далеко ушел от меня в своих анализах и наблюдениях. Поймем ли мы с тобой друг друга?

— Попробуем? — очень серьезно спросил Карен и доверчиво протянул ей руку.

Олеся вложила в нее свою ладонь, мальчик уверенно и крепко стиснул тонкие пальцы и усмехнулся.

— Сколько ты можешь промолчать на тему "старая Олеся и маленький Карен"?

— Мало, — честно ответила Олеся.

Карен снова улыбнулся в ответ.

— Ну, мало так мало… Все же попытайся растягивать промежутки между своими нелепыми выступлениями.

— Хорошо, — пообещала Олеся. — И ты тоже постарайся не слишком громко кричать на меня в следующий раз в случае такой необходимости.

— Постараюсь… Но ты ведь знаешь, я сумасшедший.

— Знаю, — спокойно отозвалась Олеся.

Карен засмеялся. Что может быть счастливее их одиночества вдвоем? Ее волосы разлетались по плечам, и над всем миром — лишь один чистый запах ее духов…

— Есть информация — я собираюсь сюда переехать.

Олеся прикусила губу. Вместе ходить в школу по утрам?.. Что и говорить, перспектива заманчивая… Карен угадал ее мысли.

— Я буду уходить раньше, прыгать в автобус, и никто ни о чем не догадается.

Ужин пропал окончательно. Олеся отодвинула в сторону сыр и спагетти.

— Карен, — с трудом сказала она, — твой отец приезжал сегодня в школу…

— Отец?! — неприятно изумился мальчик. — Что ему там было нужно?

— Можешь спросить у него. Он довольно долго сидел у директора. Вероятно, ввел Валерия в курс дела…

Карен хмыкнул.

— Оригинально… Как можно ввести в курс дела человека, который давно обо всем знает?

— Не иронизируй, пожалуйста, — взвинтилась Олеся. — Сейчас это ни к чему. Все очень нехорошо…

Карен быстро пересел поближе к ней.

— А я так не думаю. Директор достаточно благороден и умен. А моих родителей бояться смешно, они меня обожают.

— Но ведь отец поехал в школу… — Олесе ситуация не нравилась все больше и больше.

— Он доверяет порядочности, опыту и уму Малахова, — объявил Карен. — И он прав, несмотря на мое сложное отношение к директору.

— Значит, ты полностью доверяешь родителям… Поэтому рассказал им все…

— Ну да… Сказал себе, как всегда: "Сейчас я буду честным…" Не вижу никакого смысла держать их в неведении. Пусть все знают, что я люблю тебя! И ты обязательно будешь моей женой, как только я окончу школу! Ты ведь будешь моей женой, Леся?

Ответа ему не требовалось. Просто было необходимо еще раз подчеркнуть непреложность и неотвратимость грядущего события.

— Женой на какое-то время, — грустно уточнила Олеся. — Потом ты неожиданно прозреешь и увлечешься более молодыми…

— Опять!! Леся, ты опять?! Ты же мне пять минут назад обещала! — заорал Карен. — Почему я должен ими увлечься, объясни, в конец концов, если сама понимаешь!

— А Дина? — хитро спросила Олеся. — Не ее ли ты совсем недавно так нежно брал за ручку?

Карен заразительно расхохотался.

— Ты подсматривала? И ты ревнуешь меня к Дине? Знала бы она об этом! Просто замечательно! Не знаю, почему, но мне жутко нравится твоя ревность! Теперь я специально буду брать ее за ручку, чтобы подразнить госпожу Водяную. Отошли Полину спать, в конце концов…

Удивительное, волшебное, неповторимое одиночество вдвоем… Разлетевшиеся по плечам волосы Олеси, и над всем миром — только чистый запах ее духов…

Дина буквально приросла к Карену. Один его опрометчивый поступок совершил невероятное: девочка начала ходить за Кареном, как он когда-то — за Олесей. Причем за Диной постоянной тенью следовала Люда. Идиотическая ситуация раздражала и злила Олесю и очень забавляла Карена, играющего с девичьей влюбленностью неосторожно и безжалостно.

— Это изумительная развлекалочка для жизни, — хохотал он. — И ты, Леся, не мешай мне радоваться.

Можно ли было ему в чем-то помешать?!

Но самое интересное заключалось в том, что Люда и Дина неожиданно подружились. Их крепко спаяла общая неразделенная и бессмысленная влюбленность — прочная основа внезапной симпатии и жалости друг к другу. Девочки уходили теперь после занятий только вместе и вместе приходили утром, иногда даже держась за руки. Было смешно и грустно наблюдать со стороны тяжеловесную некрасивую Люду, которой надеяться было не на что, и хорошенькую, нежную Дину, продолжавшую верить в свои силы и абсолютно не подозревавшую, что надежд и у нее нет никаких.

Мальчик требовал во всем полной свободы действий, и дипломатия Олеси исподволь становилась дипломатией особого рода: как скажет — так и будет.

…Сон был цветной, увлекательный, с детективным сюжетом. Вероятно, в нем предполагалось две серии, но на самом интересном месте Олеся провела рукой по щеке Карена.

— Просыпайся, засоня… Пора… Вот если бы ты ночью спал, а не безумствовал, тогда бы тебе не пришлось так мучиться по утрам…

— Тогда мне пришлось бы мучиться по ночам, — бормотнул в полусне Карен. — А это значительно хуже. Каждый сам выбирает свои муки. Холодный душ — и все пройдет, я проснусь окончательно. Только бы доползти до ванной…

Поздно вечером Валерий добрался до аэропорта. Весь в огнях, он словно светился изнутри, как светлячок. Какие длинные, прекрасные тела у самолетов… Позади осталась предрождественская Москва, яркая, переливающаяся, радостная в допраздничной суете. Город покупал елочные игрушки, конфеты и вино. Все позади…