Жена государственной важности - Ирина Градова

Илья выглядел ошарашенным.

– И все-таки, письма есть? – повторила она.

– Ну, можно посмотреть в «Отправленных», конечно…

– Так давайте взглянем?

Переписка с Анной действительно сохранилась, и это лишний раз доказывало, что Илья вряд ли имел отношение к тому, что с ней случилось, – иначе он постарался бы уничтожить следы «преступления». Да и сами письма вряд ли можно было назвать угрозами – потому-то, очевидно, Анна и не думала обращаться в полицию. Это был скорее выплеск эмоций, крик души, ничем не подкрепленные обвинения, которые, возможно, в момент их написания немного облегчали боль.

– Теперь вы видите? – осторожно спросила Тамара. – Илья ничего такого…

– Скажите, а к вам не обращался некий майор Ставрогин? – перебила Регина.

– Ставрогин? – переспросил Илья. – А почему он должен…

– Забудьте! – снова прервала она. – У меня больше нет к вам вопросов. Извините, что оторвала от забот о ребенке – у вас замечательная дочка, Илья!

На осунувшемся лице Лопатина проступило странное выражение, смесь изумления и чего-то еще, чему Регина затруднялась подобрать название. Несомненно, со временем он преодолеет кризис, и новый ребенок обязательно поможет в этом. А может, у Лопатиных будут и другие дети, и тогда Тимоша станет просто воспоминанием – не тяжелым, а светлым? Дай бог, дай бог…

Но в деле Стрельникова, приходится сделать вывод, еще далеко до развязки: визит к семейству Лопатиных лишь доказывал, что они ни на шаг не приблизились к разгадке причины гибели Анны. Что, если версия Ставрогина – самая верная?

* * *

– Ты хочешь сказать, что кто-то стрелял по машине? – изумленно уточнил Захар, когда следователь Фомин изложил ему факты. Они сидели в его тесном, обшарпанном кабинете, давно требовавшем ремонта, и пили дешевый чай в пакетиках.

– Могу показать – такси до сих пор в нашем гараже.

– То есть Ставрогин не затребовал авто?!

– А я о чем? Он вообще странно себя повел: забрал у патолога бумаги – и свалил, даже на машину не взглянул! Честно говоря, я и сам не предполагал, что наш эксперт найдет нечто подобное, ведь Стрельникова задушена, а не застрелена, но – факт остается фактом.

– А ты не думаешь, что такси подверглось обстрелу ранее, не в то время, когда погибла жертва?

– Надо поспрошать Лаврову, ведь она ваша подозреваемая, верно? – вопросом на вопрос ответил Фомин.

– Она не наша подозреваемая, а Ставрогина, – поморщился Захар.

– Неважно. Только мне кажется, что в деле многовато насилия: сначала – стрельба, потом – удавка… Ну, или наоборот. Ты-то что думаешь?

– Я думаю, что Анну убил профессионал.

– Серьезно?

– Ну, сам смотри, – развел руками Захар. – Во-первых, удавка: патолог сказал, что это была именно удавка, а не, скажем, чулки, носки или обычная веревка.

– Верно, – кивнул Олег, – ведь он обнаружил в странгуляционной борозде металлические волокна. Но это могло быть что угодно – какой-нибудь подручный инструмент, случайный…

– Но ты сам говоришь, что машину обстреляли, так? – возразил Захар. – Мы почему-то считали, что Стрельникову душили в такси. Что, если это не так? Вдруг все произошло снаружи?

– А потом убийца, значит, затащил ее в машину?

– Похоже, так.

– Скажи мне одну вещь: если у него был ствол, почему было просто не пристрелить Стрельникову? Зачем ему понадобилась удавка?

– Понятия не имею! Если бы убийца пытался представить дело как несчастный случай, то придушил бы жертву, скажем, пластиковым пакетом, это было бы логично, да?

Фомин кивнул.

– Но несчастным случаем тут и не пахнет… Давай взглянем на такси, лады?

– Давай. Только я Ромке позвоню. Ромка Дымов – это наш эксперт, он хотел присутствовать. Не возражаешь?

– С чего бы? – пожал плечами Захар. – Буду рад познакомиться!

Когда они подошли к гаражам, расположенным на неухоженной территории, прилегающей к участку, их встретил высокий и худой, как палка от швабры, мужчина средних лет с усиками а-ля Адольф Гитлер. Захар никогда не зацикливался на внешности (он и сам, мягко говоря, выглядел не вполне конвенционально), однако каждый раз, видя человека с подобным «украшением» на лице, он задавался вопросом: что, собственно, заставило его отрастить столь малопривлекательную деталь? Он в жизни не встречал человека, которому действительно шли бы такие усы! Однако во всем остальном Роман Дымов оказался вполне адекватным, даже приятным человеком и, по-видимому, отличным спецом что, к несчастью, а может, и к счастью, не сумел по достоинству оценить майор Ставрогин.

– Дело-то у нас отобрали, – говорил Роман, пытаясь открыть заевшую дверь гаража, – да только странно как-то, половинчато: дескать, забудьте обо всем… А как забыть-то, коли машину выловили? Я, значит, этому Ставрогину звонить, а он – да-да, все понятно. Что ему понятно? Такси это, вполне может быть, серьезная улика в деле об убийстве, да не кого-нибудь, а жены самого Стрельникова!

– И что Ставрогин? – спросил Захар.

– Да ничего, – развел руками Дымов, распахивая наконец скрипучую металлическую дверь. – Я думал, он своих специалистов пришлет, что ли, написал целую, понимаешь, можно сказать, монографию на тему этого несчастного такси…

– А мне можно твою «монографию» почитать? – поинтересовался Захар.

– Да зачем глаза-то портить? Я тебе сам все нарисую – в лучшем виде! Вот, гляди, – и Роман ткнул пальцем в правую дверцу, но Захар и сам заметил выбоину в металле. – По касательной прошла, самой пули нет, но, судя по вмятине и остаткам вещества в ней, сомнений быть не может: это – пуля, и ничто иное!

– Ты хочешь сказать, что такси двигалось, когда…

– Скорее всего. Видать, его обстреляли с расстояния – возможно, даже на ходу. Больше следов от пуль я не нашел, но это не значит, что других выстрелов не было, верно? Мне кажется, что стреляли из проезжавшей мимо тачки – потому-то и пуля не застряла в дверце, понимаешь? – Эксперт провел пальцем по щербине.

– Может, пытались остановить? – предположил Захар задумчиво. – Сможешь показать на карте, где обнаружили такси?

– А что, хочешь гильзы поискать?

– Хочу попробовать. Так как, покажешь место?

– Чего ж не показать-то – конечно, покажу! Этот фээсбэшник – странный тип: вместо того чтобы облазить весь бережок, забрать машинку на экспертизу (у них там уж наверняка получше нашего аппаратура имеется!) он только у патолога отчет забрал – и с концами! Куда катится наш мир? Никто не хочет работать, никто…

* * *

– Регина Савельевна, я все узнала! – объявила Устинья, врываясь в кабинет с двумя чашками только что сваренного кофе. Она едва дождалась конца рабочего дня, каким-то шестым чувством ощутив, что начальница не захочет говорить в присутствии других членов команды. Но теперь, когда все разошлись, а адвокатесса, по обыкновению, «зависала» в своем кабинете, Устинья решила, что пришло ее время. Она поставила кофе на стол и уселась напротив Регины, которая, оторвав взгляд от бумаг, уставилась на нее ничего не понимающим взглядом. Ее мысли были так заняты делом Стрельникова, что она не сразу сообразила, о чем речь. Проходя мимо газетного ларька, Регина увидела на самом видном месте журнал, на обложке которого красовалась большая фотография Анны. Она не стала даже читать надпись под ней, понимая, что сейчас бульварная пресса начнет почем зря раскручивать историю, придумывая детали, о которых, само собой, им вряд ли сообщили официально. Частенько случается, что газетчики высасывают истории из пальца, создавая мыльные пузыри, которые лопаются, не успев подняться в воздух. Но в этот раз они вряд ли ошибаются: случай и в самом деле громкий, а последствия у него могут оказаться самые что ни на есть катастрофические – вот уж «хлебная» тема, ничего не скажешь! Только ленивый не пишет и не говорит сейчас об Анне Стрельниковой…