Монстры под лестницей - Хельга Воджик

что выцарапал на земле Атта. Зеркало задрожало и пошло рябью, как пруд, проглотивший брошенный камень.

Когда круги растворились, и туман моего дыхания исчез, в зеркале снова был лишь я. Но что-то изменилась, и неожиданно появился второй я. А потом еще один… Отражения стали двоиться, троиться, обступать со всех сторон. Копии меня в зеркале раздвинулись, как жалюзи по всей стене, свернулись змеей и замкнули круг. В каждом из зеркал мальчик, так похожий на меня, развернулся и зашагал прочь. Я же стоял в центре и смотрел им вслед. Я снова остался один. Среди сотни пустых отражений и десятков миров. И хоть все двери-зеркала выглядели совершенно одинаково – пустым прямоугольным глазом в неизвестность – я все равно мучился в сомнениях и не мог выбрать. Разум шептал, что каждый вариант пути равноценен, что нет плохого или неправильного. Единственный проигрышный – остаться стоять. Но страх, жгущий сомнениями, опутывающий опасениями, напевал о том, что за каждой дверью хуже, чем тут. Что даже самое плохое привычное лучше неизвестного.

– Но ведь это не точно, что там хуже, чем здесь, – возразил я.

– Но ведь это не точно, что тут хуже, чем там, – вторило эхо.

Всего один шаг. Но мне не хватает решимости сделать его.

Оглядываюсь, чтобы спросить совета Серого человека, но и он исчез. Опускаю глаза и смотрю на кисти своих рук. Вижу, как кожа на них иссыхает, покрывается сеткой морщин и бурых пятен, все туже обтягивает кости, а затем облетает, как сухая листва. Кости падают на землю, но не успевают ее коснуться, как обращаются в прах. Ветер поднимает его и уносит прочь. Я же бестелесным призраком все так же стою на месте. В вечной пустоте.

Я вздрогнул и проснулся. Прохладный ветерок пробудил отряд мурашек, что бегали по рукам, пытаясь согреться. Я огляделся: мягкий свет заливал зеленый лес, от земли пахло прелой листвой. Атты не было видно.

– Атта, ты где? – позвал я монстра.

Ответа я не дождался, поднялся, блокнот скользнул с колен и шлепнулся наземь. Я поднял его, отряхнул и сжимая в руке огляделся. Куда же подевался мой монстр? Прогоняя остатки сна, стряхивая застрявший на ресницах морок дремы, я обошел дерево. Но моего зубастого друга нигде не было. Я посмотрел вверх на ветви – но и там было пусто. Поднявшись на холм, я оглядел местность. Бесполезно. Моя возвышенность была недостаточно высока. Я понятия не имел, где нахожусь и как отсюда найти дорогу домой.

Холм словно поддерживал дуб, и там, где пристроился плющ, мне показалось, что я заметил движение.

– Атта? Хватит прятаться, выходи, – позвал я. – У меня уже есть ключ. Может, он тебе подойдет?

Спустившись с холма, я подошел к завесе из тонких веток, словно стежками соединяющей дерево-исполина и земляную насыпь. Я с трудом протиснулся сквозь плющ между стволом и холмом.

– Сейчас я тебя найду, зубастый вредина! И тогда…

Я не успел договорить, как земля под ногами исчезла: оступившись, я полетел в темноту.

Глава 15

Выход не всегда там же, где вход

Это было круто! Серьезно. Сначала, конечно, я немного испугался, прям как девчонка какая-то. Все-таки не в нору за кроликом прыгнул, и яма была размером со слона. Не меньше. А потом подумал: «Это же и есть настоящее приключение!» И вот тут я обрадовался. Все это заняло несколько секунд. И я все еще лежал, как упал. Нет, не лицом в грязь, но грязи вокруг хватало. Поэтому версия с кроликом, даже гигантским, отпадала.

Я решил еще немного полежать смирно, не открывая глаз. В воображении нарисовалась картина волшебного царства в полом холме. Еще немного, и меня встретит хоровод ши, и эльфы заберут меня в полые холмы. Еще мгновение, и я услышу музыку…

Но музыки не было. По всей видимости, попал я в страну дивного народца не с парадного входа, и придется действовать самому.

Я открыл глаза и заморгал. Прямо на лицо падал тонкий луч – из не успевшей затянуться прорехи в плюще, что я проделал своим тельцем. Попытался подняться. Руки погрузились в липкую грязь. Откуда-то сверху струились ниточки света. В этих тоненьких полосках золота кружились пылинки. Глаза привыкли к сумраку, и мне удалось различить нечеткие очертания стен, камней, уходящего вглубь тоннеля. Сложно было сказать, искусственная ли это пещера. Но даже если человек приложил руку к ее созданию, это было очень-очень давно. В любом случае, сейчас она была забыта, заброшена и, возможно, обжита всякими разными тварями. Скорее всего, совсем не дивными.

Я был испачкан, частично мокр, ушиб бок и колено. Ощупал себя – камеры не оказалось. Рядом ее тоже не было. Одна надежда, что я оставил ее под дубом, где задремал. Она вряд ли пережила бы падение. Подобрал блокнот деда, как мог оттер, засунул за пояс штанов.

Ладно. Раз приключение вышло коротким и не особо эстетичным, пора и честь знать. Тем более, никакие эльфы за мной так и не пришли.

Ухватившись за ветку, а может, корень, я попробовал выкарабкаться. Земля была влажной и скользкой, склон почти вертикальный и высотою в три-четыре моих роста. После нескольких тщетных попыток я подвел итоги. Из плюсов – я понял, что этот путь отрезан, из минусов – я еще больше извозился в грязи и заработал пару дополнительных ссадин.

Руководство по выживанию гласило, что если потерялся, то лучше всего оставаться на месте. С этой мыслью я выбрал камень в ниточках света и уселся на него. Я терпеливо ждал спасения минут пять. После этого запас выдержки стал резко таять. Я не позволил Резвому Максу согнать меня с насиженного места и положил руки на колени. Первое время это помогало. Потом я заметил в пятачке упавшего лучика лягушонка. Он внимательно разглядывал непрошеного гостя, раздуваясь от хозяйской важности.

– Не похож ты на дивный народец, – заворчал я, и слова непривычно громко разнеслись по яме. – В любом случае, на поцелуй не рассчитывай.

Лягушонок прыгнул в сторону и затерялся в тени.

Я же подумал, что похож на подгорного короля с очень бюджетными декорациями, прям как в школе, когда мы ставили спектакль к родительскому дню. В тот день я узнал, что значит «испанский стыд». Именно так охарактеризовала наши старания старшеклассница, старшая сестра Бочки. Я представил, что бы она сказала теперь. Но и в этой мысли мне вскоре стало скучно.

Даже удерживая коленки, моего