Я - Грималкин - Джозеф Дилейни

Полностью сосредоточившись и выдерживая нужную интонацию, я произнесла положенные слова. На секунду все погрузилось во тьму, но уже в следующий миг я воспарила над собственным прикованным к полу телом в мире, где все отсвечивало зеленым. Я посмотрела на себя – глаза закрыты, дыхание ровное, – подплыла к двери и легко прошла сквозь нее.

Оказавшись в коридоре, я без труда отыскала камеру, где пытали Торн. Слева, соседняя с моей. Дверь распахнута. Охранник, чья жизненная сила и излучала зеленый свет, стоял спиной к стене. Проникнув внутрь, я с одного взгляда поняла, что происходит. Торн лежала на спине, привязанная веревками к железному столу. На голых руках и плечах была кровь. Над ней склонился плотный, раздетый по пояс мужчина с волосатой, лоснящейся от пота грудью. В правой руке верзила держал шило, длинным и острым концом которого периодически тыкал в тело пленницы. Прием этот использовался для нахождения места, где ее мог касаться дьявол, – места, нечувствительного к боли, наличие которого служило доказательством ее принадлежности к племени ведьм.

Необходимости в такой процедуре не было никакой – мы и сами никогда не отрицали, что являемся ведьмами. Но присутствующему здесь священнику происходящее определенно доставляло удовольствие, что подтверждала блуждающая на его губах улыбка.

И тогда я поняла, что именно заставляет мою ученицу так кричать и молить о пощаде. Дело было не в шиле и не в той ужасной боли, которую причинял ей истязатель. Нет – ужас вызывал инструмент в руке священника. Ножницы. Они принадлежали мне, и я пользовалась ими, чтобы срезать большие пальцы у убитых мной врагов. Остальное мое оружие было разложено аккуратным рядком на небольшом деревянном столике в дальнем углу комнаты. Священник явно имел некоторое представление о ведьмовских традициях – ведь из всего ассортимента он выбрал именно ножницы.

Вываренные в котле при правильном исполнении определенных ритуалов, кости больших пальцев приносят их владельцу черную магическую силу. И потеря этих пальцев – едва ли не худшее, что может случиться с ведьмой. Такая утрата для нее великое бесчестье: все ее пожизненные достижения обесцениваются и обращаются в ничто. Судьбы ужаснее для ведьмы-убийцы быть не может. Возвеличенная и прославляемая, внушающая страх врагам и уважаемая своим кланом, она в один миг превращается в предмет насмешек и презрения.

Некоторые ведьмы переживают унижение и потерю пальцев, но большинство после такой процедуры умирают от шока. Последствия будут даже в том случае, если пальцы забирают уже после смерти. Считается, что изуродованная таким образом ведьма не может возродиться, не может еще раз вернуться на землю. Ее доля – навеки остаться во Тьме.

Неудивительно, что Торн кричала от отчаяния. Стыд, унижение и обещание вечной Тьмы – что может быть хуже? Она не только надеялась стать величайшей убийцей клана Малкинов всех времен, но и хотела, чтобы эта репутация осталась в памяти живущих и после ее смерти. И вот теперь священник угрожал лишить ее всех надежд двумя щелчками ножниц. Быстро оценив ситуацию, я взяла на заметку двух охранников у дальней стены. Итак, разделаться предстояло с четырьмя противниками в комнате и одним в коридоре.

Быстро вернувшись в темницу, я вошла в свое тело, открыла глаза и обратилась к последнему из моих магических ресурсов. Вытянув шею и высунув язык, я захватила им ожерелье, затолкала в рот последнюю заряженную кость и втянула в себя остатки хранившейся в ней силы. Закончив, я выпустила ее изо рта и сосредоточила все внимание на стоящем за дверью охраннике.

Сил было слишком мало, чтобы заставить стражника войти в мою камеру и освободить меня от цепей. Но я могла вложить ему в голову зернышко сомнения – ведь в его обязанности входило не только патрулирование коридора и охрана пыточной, но и наблюдение за моим состоянием. Чтобы зародить беспокойство, хватило простенького заклинания.

Прошло несколько секунд, и стражник вставил в замок ключ, повернул его, открыл дверь и вошел. Сделав два шага вперед, он остановился и пристально на меня посмотрел. Я затаила дыхание. Исполнить задуманное было непросто и на вторую попытку рассчитывать не стоило.

Зуб мудрости на левой стороне нижней челюсти у меня полый. Я сама просверлила в нем глубокую узкую дыру, использовав выкованный специально для этой цели инструмент. В этой полости лежит короткая тонкая игла, покрытая ядом, ослабляющим волю. Под действием этого яда человек не в состоянии противиться постороннему внушению. Принимая малые дозы и постепенно увеличивая их, я за годы выработала невосприимчивость к отраве и поэтому могу без вреда для себя держать во рту отравленную иголку. Кончиком языка я сдвинула ложную верхушку зуба и вытянула иголку из полости, а секундой позже уже держала ее между губами. Многократная тренировка дала результат, но игла была крохотная, а стражник все еще стоял у двери, что не гарантировало успеха.

В последний момент он начал поворачиваться – должно быть, инстинкт самосохранения предупредил об опасности. Но поздно. Сосредоточившись, я выплюнула иголку, и она вонзилась ему в шею, прямо под правым ухом. Стражник пошатнулся и едва не упал. На его лице проступило выражение растерянности и замешательства.

– Смотри на меня! – приказала я. – Молчи, слушай все, что я скажу, и выполняй немедленно!

Яд уже начал действовать. Стражник шумно дышал раскрыв рот, и слюна стекала по нижней губе, капая на пол. Он не сводил с меня глаз.

– Освободи меня от цепей!

Стражник подошел, но завозился с ключами – яд нарушил координацию движений. Время шло, и священник мог в любой момент пустить в ход ножницы, но мне ничего не оставалось, как только набраться терпения, сохранять спокойствие и ждать.

Оковы наконец пали. Я забрала у стражника оружие – два кинжала и тяжелую дубинку. Могла бы и убить его – но зачем? Я приказала ему лечь на пол и уснуть, и когда выходила, он уже громко храпел.

С замиранием сердца – только бы снова не услышать крик Торн – я выскользнула в коридор. Схватив Торн за левую руку, отец Хьюит раскрыл ножницы и приготовился срезать первую костяшку. Я атаковала с ходу, едва переступив порог.

Опережая мысли, левая рука бросила кинжал. Мое собственное метательное оружие прекрасно подходит для убийства на расстоянии – оно идеально сбалансировано и калибровано. К тому же я постоянно с ним практикуюсь. Этот кинжал принадлежал другому и был мне незнаком. Да и предназначался он не для метания, а для рукопашного боя. Так что рисковать я не стала.

В обычной ситуации моя цель – горло или глаз. И то и другое означало бы почти мгновенную смерть, но попасть в эти мишени сложнее. Так что сейчас я вогнала кинжал глубоко в плечо – цель была легкая, и отец Хьюит тут же выронил ножницы. К тому же у меня были на него планы, а убить его при необходимости можно будет и позже.

Другой кинжал и дубинка пошли в ход в схватке с двумя стражниками. Думать не пришлось – направляемое годами тренировок, тело действовало само по себе, а мозг наслаждался боем.

Моя атака была столь стремительной, что первый противник умер, не издав ни звука. Второй, возможно, остался в живых, но удар в висок вырубил его на достаточно долгое время. Все заняло не больше двух секунд. Верзила, пыточных дел мастер, все еще держал в руке шило. Им он и попытался меня ударить, но я парировала выпад дубинкой и убила его, вонзив кинжал между ребер – в самое сердце.