Сбылась мечта бегемота - Дарья Донцова

Макинтош постарался собрать слухи, которые роились вокруг Аиши, и выяснил, что вроде она совсем не хотела выходить замуж за Николая Федоровича, но все-таки пошла в загс из любви к своим младшим сестрам и родителям – хотела обеспечить им достойный образ жизни. Было ли это обычной сплетней или Аиша действительно пожертвовала собой, точно не известно, но, став госпожой Холодовой, она построила родителям дом, сделала отца владельцем частной музыкальной школы и нашла сестрам достойных женихов. С мужем она жила мирно, родила ему сына, в светских тусовках участия не принимала, сама готовила еду, соблюдала пост и нанимала в дом прислугу исключительно из мусульман.

Понимаете, почему Макинтош очень заинтересовался этой дамой? Следователю хотелось внедрить в окружение госпожи Холодовой своего человека. Но как осуществить задуманное? И тут ему прямо на подносе судьба преподнесла щедрый подарок.

Доносчик, рассказавший о планах Заремы Агабишевой, учился в одном институте с Федором Холодовым, сыном Аиши и Николая Федоровича. Более того, одна девушка из названных им членов террористической группы Заремы, Маргарита Пескова, состояла с наследником олигарха в близких отношениях. Иосиф понял, как ему повезло, и сказал информатору:

– Будешь делать то, что я велю, и в твоей жизни все будет отлично. Садись, пиши под мою диктовку заявление и больше здесь не показывайся. Я сам с тобой соединюсь.

После того как информатор покинул здание, Иосиф Стефанович «поблагодарил» дежурного:

– Спасибо тебе, опять впустил психа. Еле-еле от него отделался.

– Так приказ был всех в кабинет отправлять, – начал оправдываться охранник. – Шизеет народ, а вместо врача к нам рулит.

– Извини, зря налетел на тебя, – протянул Макинтош. – Устал очень, простыл, а тут еще человек с напрочь сдвинутой крышей заявился. Сам знаешь, сколько таких к нам ходит.

– Лечить психов надо, – вздохнул собеседник.

На следующий вечер Иосиф собственноручно бросил донос в ящик. А наутро извлек его и отнес своему шефу. Макинтош понимал, что пока трогать Зарему и студентов нельзя, надо понаблюдать за ними. Но, на беду, начальник отдела был в отпуске, а замещал его ретивый, честолюбивый мужичок, который очень рвался подняться вверх по карьерной лестнице. Он велел следователю:

– Немедленно бери всех, о ком идет речь.

Макинтош попытался возражать, но идиот цыкнул на него, и вся компания была задержана. Обратите внимание: задержана, а не арестована. Несколько подчиненных Иосифа Стефановича пришли в институт, где учились ребята, и спровоцировали драку с нужными студентами. Мелкая стычка переросла в рукопашный бой, и Никиту Рязанцева, Пашу Бубнова, Василия с Ритой Песковых, Андрея Крапивина, Ольгу Казакову увезли из вуза. По закону лиц, которые совершили мелкое хулиганство, полагалось оставить под стражей до трех суток. Но это не арест, безобразников можно легко отпустить.

Заместитель начальника приказал Макинтошу за семьдесят два часа нарыть доказательства существования преступной группы и хоть из-под земли достать Зарему, которая невесть куда испарилась.

Едва следователь вышел от босса, как с ним соединился один высокопоставленный гражданин, который попросил о срочной встрече, во время которой без обиняков сказал:

– Профессор Волоколамский может вылечить твою жену.

Иосиф Стефанович прервал рассказ и вытащил из кармана сигареты.

– У нас не курят, – живо предупредил Денис.

Я подавила вздох. Не одобряю поведения Лизаветы, но кое в чем она права: Жданову нужно научиться молчать. Кочергина встала, достала из шкафчика пепельницу и водрузила на стол.

– Эй, чего она? Запрещено же дымить в офисе, – не успокоился Денис.

Макинтош почесал за ухом.

– Татьяна, объясни салаге, что тому, кто принес важную информацию, можно все. Даже, если он захочет, ему и водки нальют, и сала принесут. До тех пор пока человек полностью сведения не изложил, он король.

Жданов смутился, Иосиф Стефанович ухмыльнулся.

– Да, мил друг, придется тебе дым понюхать. Ну да я уже заканчиваю. Устроили мне с Сергеем Петровичем встречу, профессор обещал заняться лечением моей жены. А я потом с задержанными покалякал и понял: все сплошное вранье. Не было никакой организации. Ложный донос. Ну а теперь спросите, кто его наклепал? Кто у нас Дурак Дуракович, решивший серьезных людей обмануть?

Я вздернула брови.

– Тот человечек – Ольга Казакова, – с видом сытно пообедавшего кота промурлыкал Макинтош. – Да, да, ваша самоубийца Мамонтова. В общем, ребята, история такая глупая, что даже начальство наше сообразило: туфта полная. Любовь и бабья тупость, больше ничего там нет.

– Если можно, поподробнее, – попросила я.

– Пожалуйста, – согласился Иосиф, – без проблем. Ольга влюбилась в Павла Бубнова, прямо голову потеряла. Парень ей взаимностью ответил, они вместе с первого курса жили, все их считали парой. Сначала конспекты с курсовыми, потом диплом, а затем и диссертацию писать Ольга жениху помогала, тот не отличался особым усердием, любил повеселиться. И вдруг герой-любовник призадумался. Ну, защитит он диссертацию, и куда податься? Где жить? Комнатушку снимать? Казакова не москвичка, богатых родителей у нее нет, сам он провинциал, воспитанный одинокой, уже покойной матерью, копейки лишней за душой нет. Что его ждет, если отношения с Ольгой оформит? А когда дети родятся? Вообще жуть! И решил Павлик изменить свою судьбу при помощи старого способа – начал искать столичную девушку из обеспеченной семьи. Женитьба по расчету решила бы все проблемы Бубнова. Но Ольгу жучара пока не бросал, по-прежнему спал с ней. А что, это очень удобно, жизнь почти семейная: приходит Павлик вечером в общагу – Олечка ему супчик сварила, рубашки у него чистые, в комнате порядок. И деньги Казакова зарабатывала. Она, в отличие от Павла, усердно училась, а в свободное время писала богатым оболтусам курсовые и дипломные работы. Ольга надеялась на полное счастье с Пашей. Парнишка же по сторонам оглядывался и наконец приметил подходящую кандидатуру: Анастасия Волоколамская. И Настя приняла ухаживания Бубнова, даже забеременела от него…

– Вы уверены? – не выдержала я. – Марина Арнольдовна ничего мне о романе дочери не сказала.

– Что ж ей еще делать прикажете? – хмыкнул Иосиф Стефанович. – Признать дочь шлюхой? Казакова все про Пашу выяснила, узнала, что тот предложение Насте сделал, а та согласие дала, им осталось лишь ее родителей на свадьбу уломать. Ну и решила Ольга отомстить. Дальше дело было так…

Аспирантка не сразу в открытую приемную бросилась, собственно, даже и не помышляла о таком варианте. Сначала решила с Пашей поговорить. Надеялась, что тот скажет: «Дорогая, не верь сплетням, ничего у нас с Настей нет. Если она действительно беременна, то не от меня. Я люблю только тебя».

Но Бубнов сказал:

– Прости, Оля, между нами все кончено. Давно хотел об этом сообщить, да не решался, боялся, что ты очень переживать станешь. А сейчас не могу молчать. Очень мне, Оля, плохо и тревожно, душу открыть некому, только тебе могу о беде сообщить. Любовь у нас с тобой закончилась, а все равно ты мой лучший друг. Настя правда ждала от меня ребенка и никогда бы на аборт не согласилась, только плод погиб. Мы сначала к Заремке обратились, та чай сварила, пообещала, что все естественным путем выйдет и больно не будет. У Агабишевой на родине женщины всегда такой сбор принимают, если проблема, как у Настюхи, случается. В больницу ехать ни в коем случае нельзя, врачи чистку сделают, потом детей больше не будет. Настя зелье проглотила, мы на дачу к Волоколамским заныкались, стали ждать. Но вышло не так, как Заремка обещала. У Настены температура подскочила, я испугался, бросился к Агабишевой, а та заявила: «Вы неправильно снадобье принимали, мои указания нарушили. Уходи, ничем не помогу». Я назад, а Настюха без сознания. Пришлось к Марине Арнольдовне бежать. Сейчас Настя в клинике, ее хотят в Германию отправить. Я решил Заремке оплеух надавать, но не нашел эту сволочь в институте, она как сквозь землю провалилась. Испугалась, сучка, что и от Волоколамских, и от меня огребет, смылась по-быстрому. Вот такие дела. Прости, Оля, прости, но я люблю Настю. Мне Кит, Андрюха и Васька с Ритой мозг сгрызли, говорили: «Нехорошо Олю в неведении держать. Расскажи ей правду». А я все тормозил, не хотел тебя обижать.