Красная мельница - Юрий Мартыненко

– Это что же получается?! – задохнулась от горечи обиды Фроська, растерянно развядя руками. – Эти-то, которые свои? Что? Хуже японцев? Как же дальше-то жить, Иннокентий? Ради этого, что ли, такие страхи мне довелось перетерпеть, когда партизанам хлебы пекла? Как еще и корчаги твои не забрали?

– Я их на чердак поклал, – отозвался Кеха, даже и не зная, чем успокоить жену.

* * *

«Два года подряд наш колхоз имени Кирова да и другие соседние хозяйства постигала засуха, – писал Ефим в письме Спиридону в академию. – Резко упал урожай зерновых. Трудодень совсем обесценился. Многие мужики пошли в наем. Но есть и хорошие вести. Нынче открыли магазин-сельпо. Торгуют пока товарами первой необходимости. То есть мануфактурой, сахаром, солью, керосином. Но недавно на собрании товарищ из райкома сулил, что торговля будет расширяться».

* * *

«Середняки» представляли основной слой в деревне – 60–65 процентов. В хозяйстве 5–6 человек. Все при деле. Уже с 10 лет ребенок становился работником. Держалось хозяйство семейным трудом. Хозяин – глава семьи, сам решал все вопросы. Власть его была велика: может из дому прогнать, избить нерадивого, дочь без приданого оставить. Земли у хозяйства 10–11 десятин. Лошадь и корова – полноправные обязательные члены семьи, ее кормильцы. Доход хозяйства не превышал 600 рублей. На стороне подрабатывали мало – своего хватало. Хозяйство – двор с постройками, жилье, инвентарь. Середняк – человек степенный, суетиться ему не пристало. С опаской смотрел на все новое. Он был бережлив: сапоги есть, да надевает только по праздникам. Не пьет – знает – от вина беда, да и грех. Одним словом, хозяин.

«Кулаки» – кулацких хозяйств насчитывали всего 3–4 процента. Главный критерий отнесения к кулацкой прослойке – использование наемного труда. Если 70–80 дней в году трудился наемный работник, то хозяйство «кулацкое». Численность семьи от 7–9 человек. Это обеспечивает хозяйство своими 4–5 работниками. Собственной земли мало, до 15 десятин. Землю под сенокос арендуют. В хозяйстве 2–3 лошади, 2–4 коровы, мелкий скот. Годовой доход 1,5–2 тысячи рублей.

Списки кулаков готовились на местах согласно «рекомендациям» «активистов» деревни. Кто были эти активисты?

Близкий соратник Сталина Серго Орджоникидзе так говорил: «Поскольку в деревне нет партийных борцов, мы туда направляем по одному молодому коммунисту в село, у него будет двое или трое помощников из бедных крестьян, и вот этот актив и решит деревенские вопросы: коллективизацию, раскулачивание».

Главной целью было обобществление как можно большего количества хозяйств и арест сопротивляющихся кулаков.

«…Как определить, что такое “кулак”? Второй категории? Третьей категории? “Кулаки” заметно обеднели. Их, как, впрочем, и “середняков”, сильно потрепала продразверстка. Теперь они с трудом выносили все возрастающее бремя налогов, становящееся все более и более нестерпимым. При отсутствии внешних признаков богатства комиссия должна была прибегнуть к старым фискальным спискам, сохранившимся в деревенских Советах, к осведомителям ОГПУ, к разоблачительным выступлениям соседей, привлеченных возможностью разграбить чужое хозяйство. Действительно, вместо того чтобы вести точную и детальную инвентаризацию в интересах колхоза и для пополнения его фондов, бригады по раскулачиванию часто действовали под девизом: “Все наше, все съедим и выпьем”.

Ссылали и арестовывали крестьян, пытавшихся летом продать зерно на рынке, крестьян, нанимавших в 1925 или 1926 годах одного сельхозрабочего, крестьян, имевших два самовара. Тех, кто “пускался в коммерцию”, это тогда, когда крестьяне просто продавали самостоятельно произведенные продукты или товары. Ссылали тех, чьи братья служили в царской армии, даже тех, кто слишком прилежно посещали церковь. Но чаще всего “кулаками” называли тех, кто просто пытался противиться коллективизации. Комиссии по раскулачиванию состояли из обычных крестьян, не всегда бедняков, которых трудно было “расклассифицировать”. Зачастую люди просто из зависти, злости оговаривали своих сельчан…

В июне 1928 года пришли сверху директивы, запрещающие внутридеревенскую продажу хлеба, то есть вводилась государственная монополия на хлеб. В селах и деревнях активисты начали производить обыски хлебных запасов. Необходимое в хозяйствах зерно, которое оставлялось на прокорм семьи, и семена изымались полностью, а чтобы замести следы сего разбоя, относили такие хозяйства к третьей категории, то есть лишенными льгот, и объявляли их срывающими хлебозаготовки и нарушающими хлебную монополию. А директивы все ужесточались! В феврале 1929 года поступило запрещение на аренду земли кулаками, а в ноябре того же года их лишили всякого голоса во всех видах кооперации. Но этого было мало, Зажиточные крестьяне, трудившиеся от зари до зари, имели от такого труда еще накопленные запасы имущества и продуктов, которые делали их в какой-то мере экономически и нравственно независимыми в своей деятельности и жизни. Это позволяло им, несмотря на внешнее разрушающее давление, сохранять в себе крестьянскую личность. Но существование именно таких крестьян было главным препятствием для силовой коллективизации. Потому более 35–45 процентов общей суммы налогов было возложено на зажиточных крестьян. Бедные хозяйства, составлявшие в селе менее 20 процентов, от налогов освобождались.

В марте 1930 года процесс коллективизации был приостановлен статьей Сталина “Головокружение от успехов”, опубликованной в газете “Правда”. Затем последовало постановление ЦК ВКП(б) “О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении”. Тактически данное решение было правильным, так как наступало время сева, требовалось провести перегруппировку сил, остановить ретивых администраторов. Началась кампания осуждения перегибов.

Весной того же года в деревню направился поток рабочих “25-тысячников”. В Забайкалье их приехало около 300 человек. В том числе 50 ленинградцев. Разворачивается работа по подготовке актива на краткосрочных курсах счетоводов, пекарей, трактористов, бригадиров.

Летом 1930 года забайкальские районы перешли в подчинение Восточно-Сибирскому краю, и выселение забайкальских “кулаков” было задержано на год. Жизнь начала 1930-х годов протекала на фоне создания крупных коллективных хозяйств путем объединения единоличных дворов и раскулаченных участков. В деревне происходил процесс, приведший к исчезновению и кулаков, и бедняков, и середняков, самого понятия – крестьянин-единоличник. В обиход были введены новые понятия – колхозное крестьянство, колхозник. Коллективизация сельского хозяйства обеспечивала условия для осуществления промышленного скачка, приводила к централизации внутренних источников финансирования, к обеспечению индустриализации дешевой рабочей силой, финансированию ее за счет продажи за границу изъятого у населения хлеба».

* * *

– Ужас, что творится, девки, просто ужас, – рассказывал вечером жене Зинаиде и невестке Елизавете взволнованный Ефим. – В соседнем селе на сходе было решено одну семью раскулачить, но оставить. Как выразился сход, хозяин делал много добра людям, будучи выборным старостой на селе, и был глуховат. Но его выгнали из собственного дома.