Месть мажора - Катя Лоренц

— Я расскажу Кириллу. А там пусть сам решает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кирилл

Я целую ночь провел в душевных муках. А что, если Джессика права и наш малыш, по которому я так убивался, жив? Могла ли Геля поступить со мной так жестоко? Скрыть нашего сына?

Я хотел пойти к ней домой, вытрясти из нее признание, но решил сделать это завтра. Я не смогу сдержаться, как минимум набью морду этому уроду, Андрею. Этим могу напугать ребенка.

А если это мой сын, то все это время его растил другой? Он его называет отцом? Да, в прошлом я ужасно поступил с Ангелиной, но это не повод держать меня в неведении. В конце концов, у меня такие же права на ребенка, как и у нее.

В социальной сети нашел страничку Ангелины. Там было много примеров её работ, наброски и готовая одежда. Но то, чего я искал, не было. Ни про сына, ни про Андрея ни слова, нет и фотографий.

Геля и раньше не любила выставлять свою жизнь на всеобщее обозрение. Подозреваю, что то видео, которое я показал своим «друзьям» отбило всю охоту это делать. Черт возьми! Неужели я, и правда, был таким дебилом? Как не со мной было.

Утром, вместо того, чтобы ехать в офис отца, где теперь я властитель его империи, я поехал в салон Ангелины. Меня встретила нерусская девушка, я видел её вчера. Попросил позвать Ангелину.

— Может, я могу вам помочь? У Ангелины Николаевны очень срочные дела.

— Нет. Или вы позовете её сюда, или я сам пойду к ней, — знаю, сорвался на несчастной девушке, которая в страхе выпучила на меня глаза. Но терпения больше не осталось. Я едва дожил до утра.

— Хорошо, хорошо! Не стоит так горячиться.

Сел на диван, расстегнул пуговицу на пиджаке и ослабил узел на галстуке. Сейчас решится всё. Я заставлю её сказать правду, и хочет она или нет, ей придется считаться со мной, если ребенок мой.

Весь мой запал угас, когда я увидел ее. Преступление быть такой соблазнительной. Она, будто провоцируя меня надела чёрное платье до середины бедра, скошенная линия подола, открывала стройные ножки. Голые плечи придавали ей хрупкость. В груди защемило. Её я потерял. Мудак!

Геля волновалась, нервно переступала в босоножках на высоком каблуке.

— Кирилл? А где твоя…Джессика? — склонил голову набок, разглядывая ее. Мне показалось, или в ее глазах мелькнула ревность? Ах, точно! Моя игра в вымышленную невесту.

— Джессика не смогла прийти.

— Я сделала наброски, но не знаю, сможешь ли ты оценить. И вообще, нужно ли жениху видеть платье невесты. — Жениху-то, возможно, и нет. Но я не жених.

Геля смотрела на меня снизу вверх, её глаза, с радужкой цвета огня заволокла пелена, дыхание участилось. Она отступила на шаг. Будь её воля, она бы сбежала.

— Я хотела с тобой поговорить, — начала она. Есть то, что ты должен знать, — неужели она про ребенка? — Я хотела рассказать, но ты уехал и я…

— Мама! — опустив голову вниз, увидел мальчика. Дети бывают такими маленькими? Он говорит, вполне понятно, разборчиво. Сколько ему? Мальчик дёргал Гелю за подол. Она подняла его на руки. Он посмотрел на меня. Я опешил. Мне не нужны никакие разъяснения, доказательства, он был моей копией, таким же, каким я был в детстве. Эти хитрые серые глаза смотрели на меня с интересом, чуть длинноватые волосы с крупными кудрями. Он повернулся к Геле.

— Мама! Я хочу титю! — улыбнулся. Я тоже хочу. Он дёрнул платье вниз, и я увидел часть упругой груди. Зажмурился от того, как застучали в голове тысячи молоточков. Втянул воздух, пытаясь остановить пожар внутри. Я до жути её хочу. Она мать моего ребенка.

— Ты кормишь грудью?

— Да, Мишенька не хочет отвыкать.

— Как я его понимаю, — прошептал тихо. Но она услышала, ее щеки стали пунцовыми. Как она в себе это совмещает? Соблазнительную женщину и невинность?

— Извини. Ты мог бы подождать. Я сейчас. Отойду ненадолго.

— Геля, нам нужно поговорить.

— Я знаю.

Несколько минут слонялся по салону. Не мог больше ждать. Да и в ее кабинете будет удобнее разговаривать. Пока ее сотрудницы переключились на покупателей, пошел в том направлении, куда ушла Геля. Её кабинет нашел быстро. Дверь была приоткрыта, схватился за ручку и замер.

Геля сидела на диване, вполоборота ко мне. Миша сидел на коленях, лицом к ней. Он так жадно причмокивал, что у меня образовалась слюна. Она была голая по пояс, полная грудь, с остро торчащими сосками, я помню их вкус, как я любил играть с ними, доводя Гелю до экстаза. Теперь она принадлежит моему сыну.

Он так похож на меня. Из одной пьет, другую пощипывает. Жадный мальчик.

Миша повернул ко мне голову, улыбнулся, не прекращая своего занятия. Он словно говорил: она моя, не раскатывай на нее губу.

Смешок сам собой вырвался из меня. Геля вздрогнула, повернулась ко мне и прижала сына к груди, словно защищая, совсем не обращая внимания на то, что я бессовестно пялюсь. Потом спохватилась, покраснела, прикрыла грудь руками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Геля

Как он посмел?! Кирилл как всегда обезоруживает своей наглостью. Это ж надо! Заявиться в мой кабинет и стоять, таращиться, пока я кормлю Мишеньку!

Этот взгляд расплавленной стали, я его помню, так он смотрел на меня, когда был на грани, не будь тут ребенка, толкнул бы меня на стол, задрал юбку и вошёл бы одним толчком.